Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 109

Вниз летит зелье, вниз летит факел — и тронный зал захлестывает та самая очистительная буря, что демонстрирует лики всего, что происходило на этом болоте.

Взгляды волков сами собой упираются в спокойно сидящего Дея, который пережил это и вышел победителем.

Бранн, стоящий возле трона, опускает руку, словно заворачивая видения. Ветер перестает выть, Трясина прячет свой лик, но на один момент кажется, что наш неблагой тоже часть опасной магии болота — различить его фигуру, в отличие от Дея, очень сложно и возможно зорким волкам лишь по серебристому куску ткани на правом рукаве.

Бранн выполнил требования приличий так, как смог, на его куртке рисуются новые лоскутки от форменной одежды волков.

Скрипучий голос нашей Вороны перехватывает внимание снова, зеленые глаза мерцают:

— Третьим подвигом короля Дея стало преодоление Хрустального моря, волны которого не пропускали ни одного благого.

Теперь плиты пола — всего лишь часть палубы хрустальной лодки, на многие лиги вокруг раскинулся светящийся горизонт, по бортам скребут острые когти, на пределе видимости то и дело мелькают треугольные клыки — это заставляет волков нервничать, выпускать зубы и когти, даже оборачиваться, а ощущение угрозы только растет от взгляда на неблагого.

— Хрустальное море поджидает своих жертв множеством опасностей: Островом Смеха, хищными волнами, птицами Рока, Глубинным Ужасом и мертвыми острыми водами. Но самым жутким, неминуемым и смертельным является Черный берег.

Сверху на море падает ночь, лазурный свет бьет снизу, тени ложатся на лица дикими узорами, а изумрудные глаза Бранна пугают больше неведомых опасностей глубины! На фоне этого тревожного чувства волки неосознанно ищут своего лидера — и серебристая повязка их успокаивает.

Дей спокоен, он тут, он прошел все то, о чем так живо вещает Бранн, значит, это возможно. Хотя и трудно, раз лучшему из лучших пришлось расстаться с глазами.

Новый широкий жест Бранна — и с горизонта придвигается, по мере приближения лодки, крошечная темная точка. Она раскрывает свои лепестки как водяная лилия, но это не цветок жизни, это цветок смерти! Он нее разит гибелью явственнее, чем от трясины, сильнее, чем от самого Хрустального моря.

Не знаю, не знаю, мой волк, как Вороне это удается, но мужество отказывает многим, все больше взглядов горит стыдом и восхищением — тебе пришлось пережить то, что даже в отражении магии выглядит так… ужасающе.

— Черный берег старался полакомиться нашим королем, — воронка лепестков придвигается почти вплотную, резко, будто напрыгивает, и волки отшатываются, — но его воля оказалась сильнее, и Берег ушел в глубину с поражением.

Медленно сворачивающиеся лепестки не теряют своей жути до самого последнего момента, пока их видно.

Светящаяся лазурь моря успевает немного успокоить волков, когда картина вновь меняется.

Под ногами раскидывается золотое поле пустыни, песок скрипит на зубах, знойный ветер высушивает лица и руки, цепляясь злыми когтями, словно пытаясь похитить не влагу и силы, а душу и воспоминания.

Я помню его, да, как и ты, мой волк, тогда Бранна не было рядом, но как выглядят те пески, наш неблагой осведомлен очень хорошо.

Золотое сияние не позволяет расслабиться, благие волки ощетинились и ждут, что за опасность покажет свой мерзостный лик на этот раз. Бранн их не разочаровывает:

— Другим подвигом короля Дея стало преодоление Песков Забвения. Единожды оказавшийся там путник никогда не найдет дорогу к Золотому городу, если его вера недостаточно крепка, а цель могут похитить смешные маленькие песчинки.

Сейчас странным образом на лоскутной куртке выделяются коричнево-желтые вставки, Ворона широко разводит руками, барханы раскидываются влево и вправо насколько видно глазу.

— Песчинки забьются в сапоги, одежду и душу, выскребут, вымоют, похитят всё дочис-чис-чис-чис-та-та-та…

Силуэт Бранна начинает мигать, словно он не живой ши, а мираж, благие волки оглядываются — каждый из них оказался сейчас один!

И голова каждого поворачивается туда, где, как они помнят, сидит Дей.

Из марева проступает серебристая повязка, гордо поднятая голова, спокойно лежащие руки, длинные ноги в высоких сапогах.

Мерцающие зеленые глаза и голос Бранна заставляют мурашки бегать по спине:

— До-чис-та выскобленная душа оказывается на распутье, и находит путь вперед лишь одна из ста, если… — глаза закрываются, голос затихает, мираж Дея пропадает тоже, волки почти в панике оглядываются, но находят в себе силы собраться и вглядеться туда, где есть их король. — Если цель ваша важна, а души сильны, — договаривает опять проявившийся целиком Бранн.

Теперь наши благие волки оказываются перед стенами Золотого города. Он проносится мимо домами и улицами — со скоростью быстрокрылой вороны, но невероятно близко к реальности, можно различить лица отдельных неблагих. Волки настороженно и любопытно вглядываются в странные и разнообразные силуэты, множество не-ши вызывает интерес и удивление. Под ногами мелькает башня-яма Звездочетов, стелятся линии рисунка, чистейшая ровная дорога проспекта…

— Золотой город подарил нашему королю несколько возможностей для подвигов, поэтому пятым стало общение с грифоном-провидцем, имеющим обыкновение убивать всякого, кто ему не по нраву, — под завораживающий голос Вороны со скрипом открывается калитка в парк, возле твоего трона рисуется постамент, где сначала лежит каменный грифон, а потом встает не менее каменный Лорканн.

Желтые глаза неблагого деда сияют яростью и жаждой крови, мудрость его жестока, а знание редко может пригодиться кому-то из детей не его дома.

Памятник делает шаг вперед — и каменный пол явственно встряхивает. Рука Лорканна протягивается вперед, достигая макушки каждого волка — и каждый чует всем своим звериным нутром, сколько крови на той руке, какой тяжестью давит властность, как опасно приближаться к древнему созданию, не то что говорить с ним.

— Наш король Дей показал себя настоящим королем благих земель, достойно выдержав разговор с грифоном; настоящим дипломатом, берегущим честь своего Дома и на чужбине; настоящим другом, — судя по дернувшемуся Джареду, это Бранн говорит очень от себя, не просто переиначив слова, но и серьезно их дополнив, — не боящимся древнего создания, готовым вступиться за друга и против тысячелетнего грифона.

Лицо Лорканна искажается, кулак бьет о кулак, но памятник поощрительно улыбается и усаживается опять на постамент.

Видение Золотого города скользит ровно вверх, вдоль стены дворца Парящих королей. Под ногами волков пустота, но они замечают это, только оказавшись на крыше. Некоторые запоздало покачиваются, некоторые отчетливо злятся — пусть это проявление магии, чувствовать себя испуганными волки не любят.

Ой-ой, как бы нашу Ворону не сжили за такое с благого свету. Бранн, однако, невозмутимо продолжает, его взгляд скользит, но и словно останавливается на каждом лице:

— Все присутствующие здесь волки высоки и благородны. У Парящих королей тоже есть цвет своего Дома, опора трона и костяк армии, прочный щит и разящий меч — королевские орлы.

На сей раз все присутствующие в зале оказываются на исполинской орлиной спине и отрываются от крыши неблагого дворца.

— Наш король Дей сумел доказать одному из королевских орлов свое право на полет в неблагих небесах. Орёл нёс его на своей спине, не чувствуя ущерба гордости своей и гордости Дома Четвертой стихии, — волки озираются, рядом с каждым сейчас сидит волшебный Дей, а внизу проносится сумеречный, освещенный огнями фей и Цветка неблагой город.

Впереди тонкой полоской горит туманная облачность.

— Полёт сквозь средоточие истинно стихийной магии — Золотые облака — оставил на нашем короле своё благословение, подтвердив для неблагих жителей королевское достоинство и высокую цель прибывшего издалека гостя.

Золотой туман, в который влетает наш магический орёл такой же, как висящий над столицей неблагих: я чувствую, мой Дей слышит слаборазличимую мелодию колыбельной, что пела ему матушка*, а прочие волки замирают с озадаченными и просветлевшими лицами.