Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 14

— Ах, Гвенн! — выпаливает он. — Та, с кем ты откровенна куда больше, чем со мной! С ней ты делишься своими секретами?!

— Она… Моя подруга, но… — девочка озадачена, она забывает о слезах и обидах. — О чем ты?! Какие секреты?

— Хватит об этом.

Дей выглядит почти спокойным, но это не так, вовсе не так. Делает ещё один отвращающий жест рукой, прикрывает глаза, а когда распахивает вновь, из серых они вновь становятся янтарными. Дей очень плохо сдерживает свой волчий образ, когда дело касается моей госпожи.

— Ты хочешь узнать про Джареда?

Девочка кивает. Ещё одно имя, бывшее для Дея дорогим, а теперь причиняющее боль.

— Его убьют завтра. Оскорбление сына Леса. Тут бессилен даже владыка, он не будет воевать со всеми кланами из-за одного ши.

Девочка зажимает рот, сдерживая крик.

— А Джаред много сделал для нас. Ты знала, что он командовал нашими войсками, когда дети Леса сровняли с землей Золотую башню? Знала?! — в ответ глядит испытующе, продляя собственные муки: — Ты все еще просишь за него?

Боль за Джареда, боль за Дея гаснет перед горькой памятью о прошлом, сжимает горло, и моя госпожа едва может вымолвить:

— Да, мой принц…

— Тогда ведь погибли твои родители, Лили! И он приложил к этому руку. Просто ничего не делай, и ты отомстишь. Ты все еще просишь за него?

Ах, какие эти волки все-таки эгоистичные! Если бы ей надо было спасать тебя, она бы просила за тебя, глупый и жестокий принц! Она бы попросила за тебя и перед твоим отцом, и перед всем миром!

— Да, Дей, да!

Месть для моей госпожи неприемлема, особенно месть человеку, который тайно вывез ее из владений дома Солнца, присматривал за ней всю ее жизнь, а не так давно снова спас.

Но для Дея это еще одно доказательство правоты Гвенн.

— Невероятно. И объяснимо лишь одним, — Дей продолжает монотонно. — Но я готов выполнить твою просьбу, принцесса Солнца, если ты выполнишь мою.

Девочка смотрит непонимающе. Мерцание моей госпожи гаснет. От Дея ее отделяют два шага во тьме, но пропасть между ними — куда больше.

— Убийства невозможны в дни королевских свадеб! — рыкает Дей и снова стихает, но тонкий лед внешней холодности трещит от еле сдерживаемой ярости, боли и гнева. — Ты готова пойти на это?!

— Я… — девочка запинается, она не хочет думать, что это именно те слова, которых она ждала, не ожидая, на которые не смела надеяться в самых своих ярких мечтах, — не понимаю…

— Ты станешь моей женой и матерью моих детей? — волк требует, волк страдает, волк не может отпустить. И пусть его мир почти погиб, он будет счастлив даже режущими осколками. — Примешь ли ты мой дом как свой?

— Что с тобой, Дей? — девочка делает шаг вперед и тревожно заглядывает в его напряженное лицо. — Ты не болен? Ты…

Девочка вздыхает прерывисто, устраивает ладонь на широкой груди Дея. Сердце принца колотится как сумасшедшее, но он перехватывает её руку, словно боясь, что его глупое сердце выскажет все напрямую.

— Ты не договорил. Не спросил, люблю ли я, и не сказал, что любишь сам, — произносит она удивленно.

— И не надо.

— Ты не любишь меня, Дей, сейчас — нет!

— Я знаю, кто и кого любит. Это неважно.

Чего еще ожидать от волка? Волки жестоки, но более всего они жестоки к самим себе.

Девочка качает головой: как это может быть неважно? Ее Дею это было важно! Но вот только ее Дей не сомневался ни в ней, ни в себе, не смотрел, как на чужую, обдавая то льдом презрения, то огнем ненависти. И не стал бы делать предложение так, словно зачитывает приговор.

— Ты — моя, и только моя. Скажи — да, принцесса Солнца, и тот, за кого ты просишь, не умрет.

— Не так я думала…

Девочка поднимает взгляд на Дея, улыбается слабо, поражаясь разнице мечтаний и реальности. И хотя волосы больше не мерцают, светят ровно, пусть и неярко, моя госпожа почти счастлива.

— Да, Дей. Да, конечно же, да!

Безусловное согласие. Не оспорить. Но это не самое страшное. Страшно то, что посреди комнаты закручивается вихрь из черных и золотых искр, разделяется на две части и опускается на два безымянных пальца, принца Волка и принцессы Солнца.

— Но даже твоего согласия — мало для королевского брака.

Принц пугающе спокоен, мне вовсе это не нравится!

Дей сжимает руку моей госпожи. Рана, которую Алиенна нанесла себе, спасая птицу, неглубока, но плохо проходит, как все магические раны. Кровь бежит сквозь повязку и пальцы волчьего принца. Ноздри его трепещут. Алиенна не вырывается, она кладет другую кисть поверх его, смотрит непонимающе. Она тревожится не за себя — за своего Дея!

Волчонок, приди же в себя! Должно хватить и колец!

Он прикрывает веки, почти успокаивается, и я так надеюсь… Но потом ощутимо накатывает вторая волна огня: ревности, злости и бешеного желания, сжигая свежевыстроенную им плотину, Дей открывает глаза, и в них бьется невыносимо яркое пламя. Я не знаю, что сможет остановить его теперь.

— Дей! Ты пожалеешь, — ужасается своему пониманию моя госпожа. — Дей, не надо, не сейчас, Дей, прошу тебя, нет!..

Девочка, ты создана, чтобы любить и чтобы тебя любили. Ты смогла бы оживить наш угасающий мир. Желание Дея — что угодно, но только не любовь. Почему его пламя настолько темно?

А ты! Что ты делаешь, глупый мальчишка?! Ты торопишься, боясь лишиться ее. Приобретешь… И потеряешь навсегда. А ведь кольца сомкнулись на ваших пальцах!

Моя королева создана для тебя, создана землей и небом нашего мира!

Девочка моя, найдешь ли ты силы сохранить хоть каплю добра и света?

Или луч надежды погас навсегда?

Я не умею плакать. Но, чтобы пожалеть о несбывшемся и оплакать конец этого мира, достанет одной золотой слезинки.

Хотя… рано печалиться.

Что происходит? Гроза за окном бушует еще яростней, еще свирепей, вот только молний больше нет.

Девочка не сопротивляется — без толку, когда Дей такой, не вскрикивает от острой боли, пронзающей ушибленный локоть, когда он толкает ее на постель. От волков убегать — только хуже. Она просто смотрит с отчаянной верой в прежнего Дея. Не выдерживая ее взгляда, он опускает голову. Прикусывает кожу на обнаженном плече, словно оставляя метку. Волки ничего не отдают, никогда. Но этот волк, опять ломая себя, шумно выдыхает, скалится… и отстраняется. Он готов уйти навсегда — преданным, оскорбленным, обманутым… Он готов пойти против отца, против всего мира! Но вот взять любимую против воли — не готов, даже яростно и безумно желая.

— Ух-ходи, Лили, — тяжело выдыхает волк и отворачивается, боясь не совладать с собой.

Девочка ощущает весь ужас потери любви и счастья, его бездонное, беззвездное одиночество. Произносит тихо, очень-очень тихо, позабыв о собственных страхах и боли:

— Нет, Дей. Я люблю тебя…

Слова слетают с ее губ с золотистым шорохом, и все меняется. Волк разворачивается к Лили, вглядывается в чистые солнечные глаза.

Вконец отчаявшийся Дей, который слушал, но не слышал ее весь этот вечер и почти потерял, начавший ненавидеть себя и весь этот мир, ощущает и принимает ее слова, звучащие музыкой неба и солнца, вселенской гармонией, объединяющей несовместимое. Музыкой старой, но прекрасной и вечно молодой, ведь влюбленные каждый раз произносят их заново.

— Я люблю тебя, Дей!

И наконец слышит ее, верит ей, впитывает это ее признание всей своей волчьей душой. Ревность и боль, злость и ненависть тают в солнечном сиянии, оставляя лишь чистую любовь.

Его поцелуи все так же неистовы, но и нежны, каждый звучит как вопрос: правда, правда, правда? И когда моя госпожа сама подается ему навстречу, притягивает его голову и шепчет счастливо: «Да, глупый мой волк, да, да!», грозу за окном прогоняет радуга.

Примечания:

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Том II.

Жена волка натягивает повыше меховое одеяло, ловя ускользающее тепло, щурится и ахает от внимательного взгляда еще одной пары желтых глаз.