Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 27

Тело нашей недоброй знакомой черно-серое, непрестанно омываемое щупальцами. Её лицо обожжено там, куда попали капли зелья, но жива и по-прежнему хочет нас сожрать.

Бранн шепчет: «Огромная опасная тварь» — и это почти забавно. Тут сгодилось бы другое. Впрочем, Дей не скупится на слова: «Разраставшаяся от начала времен тварюка», «Старуха-проруха, ровесница старых богов», «Ненасытная утроба, готовая сожрать весь мир»!

— Вы пош-ш-шти опоздали!

Трясина опять хохочет. Из воды лезут тонкие щупальца, извиваясь живым частоколом. На суше они быстро сохнут, но успевают схватить за ноги моих бестолковых ши и дернуть на себя.

— Держись, мой Дей, падать вниз нельзя!

— Как это невеш-ш-шиво, ш-ш-ши! Опять молчат! Ну ниш-ш-шего, я поучу вас манерам! Не хотите говорить — будете криш-ш-шать!

По её жесту на нас начинают наступать древесные порождения болота. Мой волк переглядывается с Бранном — и они… О, старые боги! Они разделяются! Что ты делаешь, мой волк!

Он повисает на руке ожившего дерева, с увлечением уворачивается от гибких лиан, рубит ствол там, где у ши пояс. Но дерево остается деревом, в ответ летят темные щепки, и оно наступает.

Посмотри! Посмотри! Кора не монолитна! Там, откуда тянутся щупальца, есть зазоры! Там мягкая сердцевина!

Порождение воет, стонет и даже трещит, как раскалываемое зимними морозами, Дей хватается за корону, ладонь обжигает болотный огонек. Держись! Держись! Тебе нельзя разжимать пальцы и падать! Дерево по-прежнему стонет и пытается дотянуться до моего Дея!

И где же Бранн, когда ему следует быть тут?..

А, вот он, спешит, оставляя за своей спиной вторую, чадящую в небо деревяшку. Он оказывается рядом быстро, и живой, естественный огонь с конца его факела проникает туда, где блестит нанесённая Деем рана. Болотник содрогается, болотные огоньки короны гаснут, Дей спрыгивает рядом с неблагим, а деревяшка неожиданно уходит под воду — это опускается в глубину живой ковер тел.

Мой волк раньше понимает, в чем дело, хватает Бранна под локоть, тащит туда, где еще можно удержаться на поверхности. Да, в непосредственной близости Трясины.

О, старые боги, Дей! Я уйду от вас! Я поседею, состарюсь и умру! Ну и что, что ящерицы не седеют! Связались мы с этим неблагим болотом!

За нами быстро уходят в топь черные блестящие спины, вода призывно и голодно плещется, удивляя тем, что это именно вода, пусть и мутная, но не жижа и не грязь. Бежать дальше некуда, ещё чуть — и мы влетим прямо в объятия скалящейся трясины! Бранн резко останавливается, поджимает свои длинные губы, готовясь что-то изменить, и втыкает свой факел прямо в спину одного из порождений Трясины.

Болотница недоуменно вскрикивает, ковер под ногами перестает опускаться.

— Ты хочеш-ш-шь похитить моё сердце?

Будто подслушала меня, гадина!

— Оно твоё навсегда! Оставайся, будь как дома! Видиш-ш-шь?

Теперь по опустившемуся ковру наверх выходят пять странно одетых ши. Они явно были неблагими при жизни. Самый древний из них наверняка может припомнить встречу со старыми богами. Бранн выглядит настолько равнодушным, что мы с моим Деем подбираемся — лучше бы он хмурился!

— Видиш-ш-шь? Все твои друзья тут!

Новая порция безумного смеха, и неблагие утопленники обнажают мечи, волнистые и кривые, как у Бранна. Я думаю, мой Дей, мы повстречали бывших хранителей! Хорошо хоть, ковёр под ногами не стремится уйти вниз! Факел Бранна держит Деток Трясины крепко.

Благой и неблагой сходятся безмолвно, спина к спине, и поднимают мечи. Справа щерится Трясина, слева подходят хранители. Этот бой не может быть равным, осторожно! Сверху валится щупальце самой большой твари!

Мои ши отскакивают друг от друга, а щупальце поднимается, чтобы снова опуститься на волка!

Ненавижу болота!

Дей отскакивает, но его следущим ударом отрезает от Бранна. Теперь он отмахивает в одиночку от трех Хранителей! Пусть они и выглядят пустыми бездушными оболочками, но владение мечом осталось в их телах. Все еще хуже! Они не думают, не ждут, не переводят дыхание и не боятся боли. Зато отшатываются от солнечного меча моего благого Дея — такая сталь им не по вкусу! Звенят, сталкиваясь, лезвия. Двуручник успевает сделать оборот, когда движение воздуха предупреждает о новой падающей колонне. Дей уходит, но не туда, где проваливаются черные тела и поджидает топь, а обратно, к факелу, к Бранну, которому с лихвой хватает двух противников.

Я успеваю забеспокоиться вместе с моим волком! Бранн не спешит отскакивать из-под щупальца. Ждёт до последнего, затем падает и перекатывается почти под ним. Присоски задевают пегие волосы на затылке, зато и одного бывшего хранителя, кинувшегося за Бранном, размазывает по поверхности тонким слоем. Трясина азартно вздыхает, и все её слуги прибавляют прыти. Дей с Бранном успевают переглянуться, когда их разъединяет очередное щупальце.

Хранители подбираются в попытке загнать благого, подступая полукругом! Но мой Дей — опытный волк! Двуручник сейчас пострашнее клыков и когтей, он сносит тяжелой и острой массой одного бывшего Хранителя, разбивает крепкий — все ещё! после стольких лет! — доспех, подрубает одно колено, выбивает кривой меч… Щупальце падает ещё быстрее, мой Дей едва успевает отшатнуться, прорычав что-то непотребное.

Два самых шустрых утопленника вмиг оказываются перед моим волком, их встречает прямое лезвие меча, светящееся от ярости хозяина. Кривые клинки быстры, но коротки, Дей не уступает неблагим в скорости, но пропускает удар противника, отступает и оступается. Сапог уходит в воду по колено, где его пытаются схватить и затянуть щупальца мелких тварей. Сверху летит щупальце большое.

Мой Дей! Ши благородных кровей так не выражаются! Причем тут праматерь всех волков и ее отдельные части?

Мой Дей, зачем ты плюёшь на собственный меч? О! Оцарапанное в замахе огромное щупальце отдергивается, вся туша колышется, конвульсия проходит по ковру всех маленьких порождений Трясины — разжимаются и присоски под водой! Чистая Вода, которую ты пил, мой Дей!

Волк тянет ногу из болота, но тут ему в спину врезается Бранн. Выглядит он неважно: левая рука кровит, к синяку на скуле присоединяется содранная с виска кожа, но зеленые глаза равнодушны.

— Обмен?

— Нет!

— Трясина?

— Да!

И вот что они хотели этим сказать? Впрочем, понятно. Бранн возвращается к древнему Хранителю, а Дей добивает первого утопленника и сразу же рассекает напополам удачно подставившегося второго. Третий подбирает себе второй меч и атакует моего волка.

Почва под ногами содрогается, а сверху начинают падать вразнобой новые и новые щупальца, от которых ши еле успевают уворачиваться. Мой Дей тяжело дышит, но цел, противник его — тоже, их то разделяет, то соединяет падение щупалец-колонн. Трясина азартно кричит что-то за спиной, блаженствуя в этом хаосе, Дею трудно ловить одним мечом оба вражеских, он вздрагивает от пропущенного скользящего удара по ребрам. Поэтому мой волк прекращает быть честным и пинает оставшегося Хранителя в колено. Вязкий хруст — и нога резко подламывается! Пока короткие волнистые мечи не достали волка, он сносит неблагому мертвецу голову.

Сверху снова летит щупальце, но вколачивает в мягкую поверхность окончательно мертвого ши.

Бранн все ещё сражается, ему приходится туго, но он способен выдерживать дикий ритм своего древнего предшественника. Ши времен старых богов дерется слишком хорошо для нашего уставшего Хранителя, мой Дей, нам следует поспешить!

Кривой меч высекает искры из такого же кривого меча, они сталкиваются и разлетаются, мертвый ши не устает, каждый удар — удар со всей силы, которой при жизни у него было много. Бранн не отвлекается даже чтобы стереть со щеки кровь, не оглядывается по сторонам. Его противник тоже, потому что вырвавшийся из груди мертвого ши меч Нуаду становится сюрпризом для обоих.

Утопленник реагирует быстрее и, на мой взгляд, ужаснее. Подтягивается по лезвию назад, пытаясь дотянуться до моего Дея, но Бранн успевает раньше, и голова первого-последнего мертвого Хранителя летит вниз.