Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 87

Наш неблагой предупреждал тебя не зря, мой волк!

Дей поводит носом в другую сторону, выскальзывает дальше по окружности, огибая центр поляны и скрываясь за очередным камнем. Душа моего волка поёт — он все видит! Легкость заливает все существо благого волка вместе с магией, кажется, прикоснись к ней — и исполнится любое желание! Пока мой волк просто жаждет дотянуться до друидов.

Словно в ответ на эту жажду на него пытаются упасть сверху серебряные нити, прикасаются к волосам, стараются заползти за шиворот, по ним бежит голубая вспышка, но солнечный меч быстрее: обугленные концы паутины извиваются от боли, гнусавый друид вскрикивает, на другой стороне поляны слышен звон, Ворона тоже явно нашла себе противника.

— Ах-х, Пегий, — друид-паук скрипит зубами, — у тебя и калека, похоже, дрессированный, как тебе удалось? Обычно волки безумно дики и безумно тупы!

Бранн не отвечает, но земля вздрагивает по всей поляне, заставляя камни силы покачнуться и нагреться, они дрожат и обжигают, моему волку приходится отстраниться… Ощущение разнонаправленной беды бьет по нервам, видение поляны подсказывает — следует броситься вниз!

Над прикрытой руками головой проносится что-то дикое, неразличимое даже новым зрением, похожее на отзвук Дикой Охоты, древнее, спящее, но разбуженное. Один из друидов, не успевший пригнуться, вскрикивает слева, оттуда, откуда ты пришел, да, мой волк.

Этот опасный порыв распространяется от камней, они нагреваются и дрожат все больше, как будто живые и в ярости, в воздухе повисает палая листва, поднимаются створки упавших дверей, обелиски подтягивают к себе сброшенные временем вершины!..

Я не знаю, мой Дей, что разбудил Бранн, но это что-то существовавшее задолго до Проклятья!

— Спасибо, Пегий! — гнусавый смеется с вершины камня. — Ты преподнес мне небывалый подарок! Ну надо же! Оживить место силы! Да ты вкуснее, чем кажешься!

Сквозь неистовство магического ветра, гуляющего по поляне на уровне твоего колена, мой волк, различим шорох поблизости: друид жмется к камню силы, у которого вы стояли вдвоем с Вороной, видимо, человек надеется на поддержку или страстно желает слиться с колонной, потому что, не успев вскрикнуть, беззвучно проваливается внутрь! Серая глыба смыкается и размыкается совершенно неостановимо! Взмах руки, попытка схватиться за край — и этот человек исчезает в глубине камня.

Да, мой волк, определенно, лучше отползти чуть подальше.

Каменные створки поднимаются, распахиваются, за ними сияет что-то белое, тело последнего друида, тоже с перерубленной шеей, видимо, Бранн нашел его раньше, затягивает в проем.

Гнусавый почему-то больше не смеется. Да, мой волк, он остался один и даже близко не представляет, на кого ему не повезло налететь.

Волк осторожно перекатывается за внешним кругом камней, его цель — оказаться строго за спиной гнусавого, чтобы зайти со спины, подальше от дверей и сияющего пугающим белым проема.

Серебристые паутинки теперь видны и на самом верху, на уровне последних веток деревьев — и этих паутинок так много, как будто друид действительно паук, затянуто все небо. В двух местах зияют черные проплешины, нити обвисли бессильно, да, это там, где ударила Ворона и где обрубил их ты! У каждого камня на поляне есть свой маячок, сигнальный колокольчик, вы попали сразу в сеть.

Сейчас все свободно шевелящиеся концы стараются прикрыть распахнутые створки: понятно, отчего друид невесел, магия открылась не по его воле и не собирается ему подчиняться.

Мой волк пробирается, прячась за камнями к центральной колонне — маг пока не обращает внимания ни на что, кроме створок, которые надо прикрыть, так как полы его одежды вытягивает по направлению к проему. Отзвук Охоты пропадает, можно выпрямиться, это значительно упрощает дело. Ветер магии завывает неостановимо, а по шуршащей листве, лежащей на земле, повисшей в воздухе, поднявшейся к деревьям, становится слышен шорох шагов. Кто-то спокойно идет, будто успокаиваясь или переводя дух. Или этот кто-то всегда так ходит, о да, мой волк!

Прямо перед проемом застывает фигура нашей Вороны, его нисколько не пугает белый свет, изумрудно-золотой обвод чертит обнаженный меч в его руке, взъерошенные перья, неторопливую походку. Все-таки переводит дух.

Друид вскидывает руку в отвращающем жесте:

— Ах, Пегий, что ж ты не сказал сразу!..

Вся серебристая сеть падает сверху на одного Бранна! Мой волк! Осторожнее! Да, ты уже у центрального камня, но погоди!

Ворона вскидывает свободную левую руку в точно таком же отвращающем жесте, продолжая медленно приближаться прямо к центральному камню. Сеть зависает, светясь и переливаясь, вытягиваясь хвостиками к Бранну, но белое сияние давит куполом, просачивается между нитей, разъединяет волокна, режет, рубит, рвет! Невозможно не затаить дыхание и не вздохнуть резко, когда Ворона, наконец, опускает голову ниже и решительно отбрасывает от себя ошметки догорающей сети.

Каменные двери за его спиной, следуя за медленным, каким-то благодарным жестом, закрываются, застывая в своей старой-новой целой форме.

Друид сидит чуть выше тебя, ты уже можешь попросту схватить его за лодыжку, вздрагивает сам собою.

— Эй, Пегий, думаю, мы можем дого…

Мой Дей сдергивает беспечного сидящего на камне друида за ногу, тот, не ожидавший подобного коварства от слепого, вроде бы, ши, неизвестно когда оказавшегося так близко, нелепо взмахивает руками и соскальзывает по поверхности камня вниз, удивительным образом, однако, не расшибаясь. Впрочем, какая разница — возле уже стоит тяжело переводящий дух Бранн, на волнистом клинке которого выразительные следы крови.

— Я даю вам проход! Даю! Проход! Маг! Ты обещал! — гнусавый друид взвизгивает особенно надрывно. — Ты обещал возможность жизни! Ты не можешь нарушить свое слово! — а вот это уже злорадно.

Бранн, однако, не спешит убрать меч, наоборот, приставляет его к шее паникующего друида:

— Я обещал возможность жизни, а не жизнь, — стоит человеку осознать тонкую грань, отделившую его будущее от его настоящего, он бледнеет мертвенно. Думаю, не зря. Хотя, на мой вкус, немного торопится. — А я не прощаю тех, кто называет моих друзей добычей или калеками, — почти невидимый замах, голова последнего на поляне друида откатывается к камню, на котором он раньше сидел.

Вопросы к Вороне можно складывать уже в отдельный сундук, так быстро они копятся, но хоть один задать можно прямо сейчас, тебе не кажется, мой волк?

— Бранн, — встрепанная голова поворачивается, между руками вращается золотое сияние, залечивая порезы, неблагой внимательно слушает. — Что это вообще было?

Ворона вздыхает, видимо, затрудняясь подобрать слова, мимоходом морщится от боли, поднимает на тебя глаза:

— Это было одно из первых арочных мест силы. Впрочем, и есть, раз я его немного починил. О таких рассказывал мне дед, они очень древние, времен старых богов, а может быть, богов древних, — улыбается, — и очень любят вежливые просьбы. Очень вежливые и именно просьбы, ни в коем случае не команды, король Дей. Друид слишком привык, что ему никто не отвечал.

Золотое сияние в руках Вороны начинает гаснуть, что наводит на другие безрадостные мысли…

Ой-ой-ой, мой волк! Оглядись! Серые стенки поляны-чаши исчезли! Уровень магии опять опускается!

Она уходит не быстро, но оттого пытка ещё одной потери зрения кажется невыносимой! Мой волк опускает голову, не желая наблюдать за исчезающим миром, кладет руки на плечи растерявшемуся Бранну, смотрит в обеспокоенное лицо…

— Дей? — Ворона чувствует, что происходящее неправильно, что теперь мой волк растерял весь свой азарт, весь свой восторг завершившейся удачно схватки.

Указательный палец Дея утыкается ровно между бровей нашего неблагого, его глаза забавно скашиваются вверх.

— Я скоро опять перестану видеть, Бранн, — ох, мой волк! Все еще наладится! — Магия уходит.

Лицо неблагого выразительно меняется, Бранн полон сочувствия, но перьев на его голове тебе уже не видно, да, мой волк.