Боевой маг (СИ) - Федин Андрей - Страница 6

- Как это, умерла?

- Очень просто, Хорки. Так же как умирают все: и люди, и охотники. Сердце в моей груди перестало биться… но на этом мое существование не закончилось. Хотя я не уверена, можно ли то, что происходило со мной после смерти, называть жизнью. Но расскажу тебе и об этом. Ты готов меня слушать?

- Конечно, - сказал я.

Старуха улыбнулась.

Ее улыбка показалась мне не веселой – скорее печальной.

- Так вот, Хорки, - сказала Мираша, – понимаешь, в прошлой жизни я была мужчиной. …

- До пятнадцатой зимы меня называли Рыжиком, - сказала старуха. - Я родился в том же поселении, где и ты. В том же доме. Мою маму звали Весалой. Да, Хорки, в своей прошлой жизни я был твоим племянником – тем самым, для которого сейчас миновала только вторая зима.

Молчи! Слушай! Потом задашь вопросы. Не перебивай.

Я тебя совсем не помнил.

Когда ты погиб от когтей Зверя, я был еще очень мал. Но потом часто ходил на ту поляну, где вы с Кроком устроили поединок. Ее мне показала мама.

О тебе мама часто рассказывала. Ставила тебя в пример. Говорила, что если бы не подлый поступок Крока, который умолчал о своей удаче, ты не дрался бы за Лилу. Зачем бы тебе понадобилась девчонка, влюбленная в другого?

И ты остался бы жив. Стал магом. Мама не сомневалась, что ты ни в чем не уступал бы Линуру Валесскому, о котором она мне читала. И башню бы себе построил! Общался бы не с охотниками, а с королями!

И Лила, глядя на тебя, рыдала бы по ночам, жалея о том, что предпочла Крока.

Лилу и Крока мама ненавидела. Винила их в твоей смерти.

Именно поэтому после своей восемнадцатой зимы я покинул поселение охотников. Не один. Я увел с собой жену – ту, кого тоже коснулась мамина ненависть.

Понимаешь, Хорки, свою удачу я получил от дочери Лилы и Крока. От Варисы.

Сам понимаешь, маме это не понравилось. Спокойно жить с ней по соседству у нас с Варисой не вышло бы. Как бы мы ни старались – справиться с маминой ненавистью к Варисе и ее родителям не смогли бы.

И потому я предложил жене уйти туда, где с мамой будем встречаться редко – к людям.

Я поступил на службу к нашему графу. Тому, чей отец сейчас живет в замке на горе у Белого озера. Со старшей стаей я больше не охотился. Учился сражаться, как люди – с мечом и щитом. И у меня неплохо получалось! Скорость охотника, удача, и дедовские приемы борьбы, которым меня обучила мама, позволили мне со временем стать начальником охраны молодого графа.

В последний раз (в той жизни) я видел маму, когда узнал, что моя племянница Вина станет магом. Подобные новости быстро расходятся по округе. Я приехал поздравить племянницу. И маму. Она и раньше гордилась тем, что в нашей семье уже когда-то был маг, пусть и несостоявшийся – ты! Представляешь, как она радовалась за Вину?!

В назначенный день я лично проводил племянницу к городской лаборатории. Дождался, пока Вина порталом отправится в Селенскую Империю (да, будущих магов доставляют туда именно так, не буду объяснять, что это - увидишь) и вернулся в графский замок. Очень жалею, что не заглянул на обратном пути к маме.

Но кто же знал…

Вариса родила мне четверых детишек. Трех сыновей и дочь. Старший сын не захотел брать с меня пример – вернулся в стаю. Уж очень ему нравилось бегать по ночному лесу в образе охотника. Мама говорила, что он очень походил на деда – твоего отца. Даже больше, чем мы с тобой.

А средний сын в тот год ждал пятнадцатую зиму.

Но так и не дождался.

Это случилось через год после того, как уехала на учебу Вина. Я находился рядом с графом, когда тому доложили о сожженных поселениях охотников. И о магах, которые явились из Селенской Империи и хозяйничали в его землях.

Я видел реакцию графа. Он разозлился. И испугался. К поступкам пришлых он точно не имел отношения. Но и не мог тем помешать.

Понимаешь, Хорки, единственный маг, живший при его дворе, едва справлялся с лечением мигрени своего господина – не боец. А отправлять дружину, чтобы призвать имперских магов к ответу – безумие. Это понимал даже я.

К поселениям у Леса граф отправил меня – знал, что не сможет удержать рядом с собой. Я прибыл туда вместе с маленьким отрядом графских дружинников. Чтобы увидеть выжженную землю на месте дома моей матери.

Тогда я впервые за долгое время обернулся. Вечер и ночь исследовал территорию вокруг поселения. Но живых охотников я не нашел. И своего сына тоже. Видел множество обугленных останков. Мне кажется, я до сих пор чувствую их запах.

Кто знает – может быть одним из тех прожаренных до углей тел был мой сын. Не знаю. Я не стал это выяснять. Потому что бросился по следам магов.

А маги не прятались. Я отследил их передвижение без труда.

Следы привели меня к моему дому. К безжизненным телам Варисы, сыновей и дочери.

Сейчас я удивляюсь, как сумел не сойти с ума. До сих пор, когда вспоминаю лицо мертвой дочери, хочется взвыть от горя. Наверное, от безумия меня тогда спасла жажда мести. Это стало для меня главным желанием: убить.

Я посчитал трусостью, прятаться во тьме безумия, не отомстив за смерть семьи и гибель поселения.

Как мы говорили в юности? «Честь задета?»

Долго искать тех магов мне не пришлось. Узнал, что они отправились к графу требовать мою голову.

Я не бросился за ними, размахивая мечом. И не обратился охотником, чтобы попытаться вцепиться зубами в их глотки. Понимал, что ни то, ни другое не поможет отомстить.

Но кое-что я все же придумал.

В тот день, когда граф назначил меня старшим над своими охранниками, он показал мне свиток. Очень старый. И сказал: «Если когда-то на нас нападут, и ты поймешь, что мы не отобьемся – используй его. Тогда мы хотя бы отомстим нашим убийцам. Но помни: он убьет и тебя». Это был свиток с посмертным проклятьем. Как я потом узнал, тот хранился в семье графа две сотни лет.

Я активировал его на себя, когда отправился к магам.

Я сомневался, что смогу их убить сам. Но понадеялся, что проклятье накажет хотя бы одного.

Ошибся.

Провести магов мне не удалось. Они распознали проклятье. Все чего я добился – заколол четверых воинов, из охраны магов. А потом меня обездвижили заклинанием и разоружили.

Маги посмеялись надо мной.

Тогда один из них и заявил: «Магия - не для оборотней». Больше они мне не сказали ничего. Я так и не знаю, кто их прислал и по какой причине. Но очень надеюсь понять это теперь, с твоей помощью, Хорки.

Маги не убили меня сами. И даже не пожертвовали кем-то из своих воинов. Они велели погрузить меня на телегу, отвезли к Лесу. Отнесли в чащу и оставили там на ночь.

Думаю, ты представляешь, Хорки, что случается с тем, кто заночует в глубине Леса.

Не помню, кто из ночных зверей разорвал мне глотку. Этот момент не отложился в моей памяти. И даже не помню, о чем думал в момент смерти. О семье? Или о мести?

Посмертное проклятие досталось Лесу. Тот поглотил его и не заметил.

Лес не боится человеческой магии.

- Вот так я и стал частью Леса, Хорки, - сказала Мираша. – Лес не отпускает души своих жертв. Оставляет у себя. Заставляет себе служить.

- И как ты ожил? – спросил я.

- Тебе рассказывали, что такое Лес, Хорки? – спросила старуха. - Нам с детства твердили, что он живой. Что он полон чуждой нам магии. Что каждая его травинка, каждое деревце и все ночные звери, что обитают в нем – не сами по себе, а часть Леса.

Так вот, все это правда. Больше тебе скажу, Лес существует сразу во многих мирах, и он не просто разумен: Лес – это объединенный разум всех населяющих его сущностей. И ночью, когда Лес пробуждается от дневной дрёмы, он ослабляет барьеры между мирами и являет нам чудеса: диковинные растения, неведомых животных.