Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 14

На самом деле, каждый сам себе устраивает цирк. Хочу я романтический ужин со свечами, музыкой и лепестками роз в постели — он у меня будет. Необязательно даже чтоб организовывала это все я, Костик тоже меня иногда балует — он уже понял эти мои “эрогенные зоны”. Но раз уж я сегодня заинтересованное лицо — мне это все и делать.

Ставлю тарелки, слышу стук в дверь. Ох ты боженьки, Костя, ну когда уже ты привыкнешь заходить сам? Бедный мой котик, так заботящийся о моей дистанции.

— Открыто, — кричу я, а сама зажигаю последнюю незажженную свечу на столе. — Проходи, я уже заждалась.

Часть свечей ароматические, и в воздухе витает изысканный аромат нероли, и джаз мой любимый негромко играет из колонок аудиосистемы. Нет, вот люблю же я заморочиться, а! Но…

Идеально. Картинка просто идеальна, вся — от дрожащих огоньков до мягких музыкальных перекатов и хриплого баритона солиста.

Я слышу шаги за моей спиной, Костя прошел и замер в дверях гостинной, видимо, впечатленный моим вдохновением. Да, я сегодня превзошла себя, сама знаю. Но хотелось, чтобы именно сегодня у меня все было идеально. Чтобы я потом этот вечер вспоминала, тыкала себя в него носом и спрашивала: “Вот, Полли, вот это ты мечтала бы потерять ради сомнительной чести быть женщиной Варламова?”. Может, поможет хоть это. Красивый вечер, красивый секс… И можно наконец попробовать удалить свадебные фотки.

Костя все еще стоит там, безмолвно и тихо, будто не решаясь подойти.

— Иди уже ко мне. Я заждалась между прочим, — говоря это я медленно спускаю с плеч красный шелковый халатик, оставаясь в одной только комбинации.

Она у меня кстати классная. По чистой длине — до колена, но основная длина подола приходится на кружево. В общем видно все, что только можно, все равно. Ну и красный шелк, дизайнерская вещь… Никогда бы не подумала, что смогу себе позволять такое белье, а вот надо же какая Полина теперь взрослая, успешная и самодостаточная.

Костя подходит ко мне со спины, и от него дышит жаром так, что у меня аж мурашки по спине бегут.

Занятно. От него пахнет именно той туалетной водой. Той, которой пользуется Варламов, той, которую Косте подарила я. Он решил меня сегодня побаловать? Именно сегодня, когда я решила, что мне это не обязательно? Занятно. Судьба любит такие шутки. Хотя можно подумать, что этот запах меня преследует.

Костины пальцы скользят по моим плечам, и я прикрываю глаза, оставляя себе только тактильное восприятие. Горячие пальцы, чуть дрожащие, будто кто-то переволновался. И еще один плюс к тому, что работать мне надо чуточку поменьше и побольше обращать внимание на своего мужчину.

— Может, сначала поужинаем? — предлагаю я, чисто для проформы на самом деле. Просто я должна предложить. Я бы предпочла сначала “заняться делом”, а уж потом восполнить потраченные калории. Всегда предпочитала именно так. Костя, напротив, считал, что раз уж я заморочилась с ужином, сначала он употребит его, а уж потом меня, чтобы воздать должное моим кулинарным талантам. Это, на мой взгляд, не очень хорошо сказывалось на длительности нашего “приключения”, но в принципе не критично. Меня все устраивало.

Но-о-о… Кажется, сегодня мои усилия не пропадут втуне. Видимо, я измучила Костю настолько, что он сейчас ждать уже не готов, потому что сейчас он прижимается к моим волосам лицом, а сам опускает ладони на мой живот и притягивает к себе.

Я растворяюсь в нем, в его таких сильных (а я и не замечала раньше) руках, в его тепле и хриплом дыхании. Он обнимает меня, он жадно дышит мной, а я прижимаюсь к нему спиной, по-прежнему не раскрываю глаз.

Мой крепкий, мой надежный. Как же я тебе благодарна, что ты у меня есть. Обними меня еще крепче. Отпугни от меня этот чертов призрак прошлого, что тянет за живые, еще недооборванные нити моей души. Не хочу думать про Варламова, хочу думать про тебя. Про твои ласковые ладони, мнущие шелк моей комбинации, про твои горячие губы, впивающиеся в мою шею.

Боже, никогда еще Костя так близко не попадал к точке, от которой я прямо ахаю от удовольствия. И волнение, предвкушение — прокатывается по моим венам волной горячего жара. Хорошо как… Так, стоп!

Его подбородок неожиданно колется и именно поэтому я и вздрогнула, и напряглась. Нет, Костя, бывает, не бреется дня по два, но во-первых — я же целовала его в машине. Я же касалась собственными ладонями гладко выбритых щек. А во-вторых, уровень колкости — не двухдневной щетины, уровень колкости — выстриженные по всем правилам бородка "якорь". Я знаю! Я четыре года была замужем за бородатым придурком. Да я на ощупь могу якорь от эспаньолки, а эспаньолку от "ван дейка" отличить, у меня, блин, стаж!

Я дергаюсь, поворачиваясь лицом к мужчине, что меня обнимает. И встречаю взгляд серых глаз Варламова. Сердце пропускает удара два…



Что делать, когда мозг отключается до состояния комы? Что делать, если ты знаешь, что тебе нельзя, а твои ноги шагают к ней, твои руки прижимают её к себе, и все что ты можешь — это не рвать на ней эту чертову ночнушку прямо сейчас. Нельзя! Это — точно нельзя. Но удерживать себя сложно. Очень. Лично я не могу удержать. Меня тянет к Полине, будто маленький гвоздик к магниту.

Полли. Моя Полли.

Красивая. Желанная. Заветная.

Моя, моя, моя. Это хочется рычать, жадно стискивая её в своей хватке. Хочется. А надо, чтобы мне перехотелось.

И я ведь молчу. И делаю это совершенно осознанно. Я прошел к ней, не говоря ни звука, я радовался как мальчишка, что не стал с ней здороваться, когда зашёл в квартиру.

Я ведь не идиот, я ведь понимаю, что ждала она не меня. Не для меня этот ужин, не для меня ласковый голос, не для меня шелковый пеньюарчик. Да черт бы с ним, с пеньюарчиком, мне на него плевать. Я сходил по ней с ума даже когда она носилась по дому в растянутых серых спортивных штанишках и в футболке с оленями.

Вот зачем она уехала так рано. Соскучилась по благоверному и решила устроить ему романтик с перетеканием в горизонтальную плоскость. И знаете, сейчас мне даже не до ревности, ревность догонит меня потом, сейчас я даже дохнуть боюсь, чтобы не спугнуть этот невозможный сон.

Я мог сказать хоть слово, мог поздороваться, мог не допустить всего того, что сейчас происходит. Но тогда и этих десяти секунд с ней в моих руках не было бы. А так они у меня есть! И она — есть. Моя нежная девочка в моих объятиях есть.

Я могу притвориться, что не понял. Что поверил, что все это сказано мне. Что передо мной она снимала этот свой халатик. Мне бы хотелось. Чтобы скучала она по мне. Чтобы мне предлагала поужинать, хотя я бы сейчас трём ужинам предпочел её. На первое, на второе и на десерт сразу.

Накрыт стол, вокруг горят свечи, в воздухе пахнет какими-то аромамаслами и едой. Запах нероли — я узнаю без напряга, он у Полины любимый. Такая домашняя уютная романтика, которую я совершенно не ценил, когда мы с Полиной еще были вместе. Где там дьявол с его договором? Продам душу за одно только лишь, чтобы этот ужин приготовили для меня — и чтобы Полина сейчас тоже была для меня. Хотя… Ну и кому к черту нужна моя душонка? Кто согласится отдать мне за неё Полину? Это же все равно что малахитовую гору за медяк продать. Лохов нет. Только я, разве что.

А что там играет из колонок? Наш, наш с ней медляк, самый первый, самый заветный. Мы всегда включали его на каждую годовщину — свадьбы, отношений, первого похода в кино. Не жирно ли нам было три годовщины в год? Помнили бы дату первого секса — праздновали бы четыре. И сейчас Полина включает эту песню для другого мужика. Уже с ним потихоньку покачивается в ритм музыки. А ведь самое паршивое — она имеет право. Никакое это не предательство. Ведь нет у нас с ней уже нашего, ничего нет. Благодаря мне же. Даже не спросишь ведь.

Полинка. Теплая, заветная моя Полинка, еще не заметила подмены, прижимается ко мне, утопает в моих объятиях. Жмурится, на мое счастье, давая мне еще несколько мгновений с самой собой. Давая еще пару секунд иллюзий, что то, что сейчас происходит — оно по-настоящему. Для меня.