Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 24

— А ваша жена к нам присоединится? — спросила Марина неожиданно, словно прочитала его мысли, но так официально, что ему потребовалось промочить горло, прежде чем ответить.

— Нет, моя жена сейчас собирает чемоданы, чтобы провести десять дней в Европе.

— Уезжаете? — удивилась она, не сводя глаз с сидящей в специальном детском стульчике Дианы.

— Она — да, а я ещё не знаю, — снова отхлебнул воды Роман. — А вы как будете проводить выходные? — почему-то и ему это пафосное место не позволяло перейти на «ты».

— Выходные? — улыбнулась Марина. — Что такое выходные?

— Это когда не нужно ходить на работу, — улыбнулся он в ответ. — Но, наверно, я говорю непонятными словами.

— Да, «не нужно», «работа», — подняла она брошенную Дианкой игрушку, ту, которой после новенького телефона, она играть больше не хотела, — я давно уже не думаю так. Для меня это уже не работа, а образ жизни. И всегда всё нужно. Как ваши раны?

— Спасибо, заживают, — словно топтались они на месте.

Он думал, что с этих дурацких царапин начнётся разговор с женой. Но Лиза даже не заметила. Но так обрадовалась возможности улететь, что Роман решил, что наймёт первого же детектива, что предложит адвокат, сколько бы денег он не запросил. Чтобы не упустить время. Лиза даже для приличия не расстроилась, что муж полететь с ней не может и что дочь остаётся с ним. Даже для приличия. Правда, спохватилась и спросила, а можно тогда взять маму, а то ей будет та-а-ак грустно в весенней цветущей Европе одной.

— Маму? — поломался Роман для приличия и улыбнулся. — Не знаю, позволит ли грузоподъёмность нашего самолёта.

— Спасибо, зай! — расцеловала его враз повеселевшая жена. И принялась сама составлять навигационную карту, споря с менеджером по полётам, который вежливо пояснял, что самолёт такого класса в Апулии смогут принять только аэропорт Бари или Таранто.

Для Романа пока осталось загадкой откуда эта неожиданная любовь Лизы к «каблуку» сапога Италии, где и находилась Апулия. И откуда она вообще про неё знает. Про керамику Гроттальо, про острова Тремити, на один из которых ей непременно хотелось прилететь. Но к несчастью ни на одном их трёх островов аэропорта не было, что и пытался по громкой связи объяснить ей вежливый менеджер. И чем закончился их разговор Роман уже не слышал.

Он тоже хотел увезти Марину с Дианкой на праздники в Италию. Вот только в его маршруте были верфи, в которых он совершенно не разбирался. Но зато знал, кто мог ему в этом помочь. И исключительно поэтому он наконец договорился о встрече с Моржовым, на которую и собирался после обеда.

Вот только как спросить эту женщину, что из вежливости поковырялась в салате и лишь надкусила нежнейшую телячью отбивную, полностью переведя разговор на Диану, Роман не знал. И он в подробностях рассказал, что Диана ест, вручив дочери печенье, что любит, а что нет, сколько раз в день спит, когда у неё прорезался первый зубик, но так и не спросил, как Марина отнесётся к предложению посмотреть пару-тройку яхт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Настоящий мужик не спрашивает, чего хочет женщина, — решил он. — Нельзя ставить её перед выбором. Иначе она никогда не скажет «да».

И с этими мыслями вышел из ресторана.

— Спасибо за прекрасный обед, великолепный завтрак и божественные цветы, — мило и просто поблагодарила его Марина, уже стоя на улице. — Но прошу, не нужно больше ничего присылать на этот адрес. Я и сегодня не должна была там ночевать, но так случайно вышло. Да и вообще не нужно.

— Ты переехала? — удивился он. На шумной улице к нему снова вернулась способность «тыкать» и он с облегчением вздохнул.

— Почти, — мягко улыбнулась Марина.

— Надеюсь, не из-за меня? — пытался он хоть что-то прочитать по её лицу.

— Возможно, — снова ответила она уклончиво. — Но можешь гордиться собой. Из всех людей, которым так или иначе что-то от меня было надо, ты самый изобретательный. Так тонко, изящно и изысканно меня ещё никто не покупал. Безукоризненно элегантно.

— Марин, я… — он даже потерял дар речи от несправедливости её слов. — Я совсем не…

— Тс-с-с, — пригладила она Дианкины кучеряшки, не глядя на него. — Я знаю. Но ты женат. И пусть неприкрытая лесть и дорогие подарки твоей жены грубее и безвкуснее, лучше если это будет выглядеть так, будто вы выступаете в тандеме. Исключительно деловой интерес. Исключительно рабочие отношения, — подняла она на него взгляд. Строгий. Неприступный. Сегодня серо-голубой. Как скандинавский ледниковый щит. Такой же тяжёлый, неподвижный и бесконечный.

— Бизнес-ланч. Букет вежливости в нейтральных синих тонах, — выдавил он ироничную улыбку. — Понимаю.

И он понимал даже больше. Что она его отшила. И пришла только затем, чтобы это сказать.

Все слова были лишни. Все потуги что-то объяснить — напрасны. Она на сто процентов была права. А он… как же он был глуп, раз решил, что такая женщина как Марина Скворцова легко ввяжется в адюльтер, да не просто с кем-нибудь из своих инвесторов, клиентов или даже сотрудников, а с человеком довольно известным, рискуя попасть во все таблоиды как его любовница.

Роман молча забрал протянутый ему пиджак.

Но рыдала, расставшись с Мариной, не только его годовалая дочь — обливалась кровью его душа. Его жалкая душонка, что была готова погубить себя, её, свести на нет все те усилия, что он уже приложил на пути к разводу, но, главное — рискнуть счастьем того единственного человечка, за которого он не раздумывая убил бы.

Ему не хватило мудрости это понять, а ей — хватило. Даже не зная о грядущем разводе. Даже не подозревая, что его брак — это просто вопрос времени, она спасла его задницу, не позволив всё испортить.

И вытирая огромные прозрачные горькие Дианкины слёзки, Роман корил себя за тот неосторожный поцелуй. За торопливость, за недальновидность, за несдержанность. Но готов ли он был отказаться от своих планов? Ни за что!

Он передал Дианку няне у офиса «Морж-банка» и поднялся к Моржову злой, хмурый и расстроенный.



— Ну, что скажешь? — сверлил его своими маленькими глазками Моржов, пока Роман покрывался холодным потом, закрыв папку, что хозяин банка, не рискнул даже вынести из своего кабинета и дать Гомельскому заранее для ознакомления.

Так и не дождавшись ответа, Моржов снова принялся ковырять пластмассовой вилкой в одноразовом контейнере, что держал в руках, когда Роман пришёл. Только до этого он ел, глядя в окно, а теперь опирался широкой задницей на подоконник.

— Это же рейдерство чистой воды, — не отложил, как дохлую крысу, отбросил Гомельский папку.

— Не преувеличивай, — увлечённо жевал Моржов что-то до боли знакомое, оранжево-зелёное и воняющее капустой. — И вообще это только в России процессы слияний и поглощений имеют негативные оценочные коннотации, во всём мире такой вариант смены собственника предприятия называется дружественным поглощением.

— Это не поглощение, Миш, — сморщился Роман от всего разом: и от лоснящейся рожи Моржова, и от его мерзкой идеи, и от «ПП» — правильного питания, на котором тоже до сих пор сидела Лиза. — Это захват. И его существенное отличие от поглощения в том, что здесь будет пострадавшая сторона.

— Это не обязательно, — чавкал брокколи Моржов. — А вообще, все огромные состояния были сколочены нечестным путём. Джон Рокфеллер ещё в конце девятнадцатого века баловался рейдерством, когда использовал в качестве механизма принуждения льготные цены на транспортировку нефти. Я уж молчу про «мусорные облигации».

— Ты знаешь, я, конечно, не настолько умён и образован. Университетов не заканчивал. И понятия не имею что такое «мусорные облигации». Но своё состояние Марина Скворцова заработала честно. И я слишком давно тебя знаю, чтобы не понять: ты хочешь сначала перейти в долевое управление, а потом и совсем прибрать к рукам «Вест-Ист».