Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 28

— И малышку она не любит, — тем временем убрала Ленка телефон и скривилась. — Это я уж так ляпнула, что не дело это — дитё мужику отдавать. Шифруюсь. Пусть думает, что я на её стороне. Не могла же я сказать: «Да и поделом тебе, пьянице!» Вот по Гомельскому видно, что он в дочери души не чает. А эта — кукушка. Ребёнок с нянькой или с мужем, а она, прости господи, трахается с кем-то на стороне.

— Как ты безапелляционно, — усмехнулась Марина.

— Марин, а как ещё? Меня аж накрыло, как она про второго ребёнка тебе начала затирать. А у самой противозачаточные таблетки в сумке. Новая пачка. Только-только пить начала. Это как называется?

— Да ты у меня тоже актриса, как я погляжу, — усмехнулась Марина. — Я же в твоё сочувствие почти поверила. А теперь и сомневаюсь: а твоим-то словам верить можно?

— Тебе можно, — плеснула в стакан Ленка из оставленной на столе бутылки коньяка. — Тебе я всегда правду говорю. Потому что и ты всегда честна. Сколько уже я у тебя работаю? Пять лет? — она выдохнула в сторону, глотнула, сморщилась, занюхала лимоном. — Поэтому и сейчас скажу: зря ты её на груди пригрела. Не стоит она того. И с компанией этой её, чует моё сердце, что-то нечисто.

— Я знаю, Лен. Всё знаю, — улыбнулась Марина. — И что именно они задумали. И как хотят провернуть. Пусть думают, что я слепа, падка на жалость и наивна. Но у меня есть особый интерес держать её поближе. И мне надо чтобы она была на глазах, а ты за ней присматривала. Ты же у меня видишь, Пинкертон, оказывается. В доверие уже втёрлась.

— Ох, и что же это за интерес такой? — прищурилась Ленка, которой коньяк развязал язык. — Я как почётный Пинкертон ведь не только это вижу. И как Гомельский на тебя все глаза проглядел — тоже. Он случаем, не приударить за тобой решил?

— Похоже на то. Вот только, боюсь, у него ко мне интерес иного рода. Да и у меня к нему, — усмехнулась Марина, посмотрела на часы и встала. — Ладно, поехала я. Встречаемся сегодня с подругами с бывшей работы.

— Ну, хорошо вам посидеть, — хитро улыбнувшись, проводила её глазами Ленка, — с подругами.

И всё хорошо было в «Скалистом береге», куда Марина накануне всё же переехала, но как же далеко с него было добираться. Особенно до работы, что теперь была в западной части города, а Марина поселилась в восточной. Да и до центра не близко.

Пока она дотащилась, пока душ, переоделась, навела красоту. Пока дождалась такси и простояла в вечерней пробке, в «Чарли» добралась самой последней.

Девчонки уже и выпили, и горячее заказали, и последними новостями поделиться успели, а она только нарисовалась.

— Давай, давай, штрафную, — протянула ей рюмку водки Василиса.

— Девки, да вы что, издеваетесь? Я же водку не пью, — как могла отнекивалась Марина.

— Да ты и не опаздываешь обычно, — засмеялась Верка и окинула её критическим взглядом, — и платья такие не носишь, проститутские, как моя выпускница говорит, — понизила она голос. — Но у той всё, что не чёрное — проститутское, а платье шикарное.

— Это цвет «морской пион», — подсказала Марина. — Практически «новый чёрный», просто слегка в пыльную синеву.

— К глазам твоим очень идёт. И давай, не ломайся, люди ждут.

— Ох, поведёшься с вами, — протянула Марина руку со стопкой, чтобы со всеми чокнуться «за встречу» и выпила. И как ни странно хорошо пошло.

И беседа ладилась. И вообще все были настолько свои, родные, любимые, что тянуло их всех обнять. И хорошо с ними было до слёз.

Всё же повезло ей, что после института она устроилась в эту компанию. Тогда небольшую, уютную, сейчас уже разросшуюся до целого холдинга. Хоть и торговали они разным оборудованием от погружных дачных насосов до огромных заводских ассенизаторских установок, но коллектив был дружный, душевный, сплочённый, за четыре года вместе словно корнями срослись. И до сих перезванивались, встречались, делились сокровенным, хоть многие уже и работали кто где, разъехались по другим городам. Здесь остались вот они впятером.

— Марин, Марин, а расскажи про банк спермы. И вот это с донором оно как? — когда градус веселья уже дошёл до откровений, спросила Света.

— Господи, Кириллова, тебе-то зачем? Два мужа, трое детей, — засмеялась Василиса.

— Так потому и интересно, что мы всё больше по старинке, а тут вон как, — отмахнулась она и повернулась к Марине. — Что прямо можно по фото в профиль, анфас, — показала она характерным жестом ниже пояса, — выбрать?

— Это только если будущего сына хочешь агрегатом не обделить, тогда и смотришь что там у папаши в анамнезе, — подсказала Оксана. — А для самой процедуры это ж неважно. Там же инъекция.

— А то я тупее тебя и не понимаю, — беззлобно огрызнулась Светка. — Ну, Марин, расскажи, интересно же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да ничего там интересного, — усмехнулась Марина. — Заходишь на сайт банка и читаешь анкеты. Сидишь, выбираешь, как в любом интернет-магазине. Рост, вес, возраст, цвет глаз, волос, увлечения, образование. У некоторых доноров образец почерка и голоса есть. Почти у всех фото. Но только детские. Указанно доступное количество порций спермы.

— И это сколько же обычно? — захрустела огурцом Вера.

— От одной и до, — помычала Марина неопределённо, — в общем, я видела девяносто одну.

— Охренеть! Так это ж мужик ничем больше не занимается, только сидит змейку доит, — воскликнула Светка.

— А я слышала им только после трёхдневного воздержания можно. То есть не чаще двух раз в неделю, и чтобы при этом ни с кем. Ни-ни, — разлила ещё по рюмочке Оксанка. Но Марина свою убрала. Ей и так уже было хорошо, чтобы усугублять. Но Василиса настойчиво вернула её обратно.

«Четвёртая точно будет лишней», — выдохнула Марина, но выпила.

— Падажжжи, — закусив хрустящим огурчиком с хреном, по примеру Верки, достала Васька телефон. — Щаз мы посчитаем. Это ж две порции в неделю. Восемь в месяц. А девяносто одну чтобы сдать, — щёлкала она по клавишам.

— Они и здесь работают! — прозвучал над ухом у Марины мужской голос. — Что считаем, девчонки?

Они захохотали разом. Даже Марина. Васька сказала одними губами: «почти год», а потом уже понеслось со всех сторон:

— Вау, Туманов! Здорово, Лёх! Так, наливайте ему, бабоньки. Ты какими судьбами?

Но Марина точно знала какими, укоризненно посмотрев на Василису, которая притворно потупилась.

— Привет, красавица, — прошептал он Марине и, недолго думая, вклинил между ней и Светой стул, что прихватил из-за соседнего стола.

И Светка даже не возмутилась. Деловито толкнула Верку, чтобы та подвинулась и умильно сложила на пышной груди ручки, всем своим видом говоря: «Да неужто он всё по ней сохнет? Ребятки, да вам же сам бог велел быть вместе».

— Рада тебя видеть, — улыбнулась Марина, когда он, наконец, устроился. И отодвинула ногу, когда прижался к её бедру.

Ещё и парой слов не обменялись, а его уже было много. И Марина уже задыхалась в ядовитом запахе его духов, что всегда напоминали про осень. Першило в горле, словно жгли опавшую листву. И в тестостероне, что его организм явно вырабатывал тоннами. И от жара, которым обдавала и его рука, что он уже положил на спинку стула, и его грудь, где в вырезе расстёгнутой рубашке прятался в густых волосах кулон с круглой иконкой.

— А уж как я рад, — убрал он за ухо длинные волосы. Тёмные, вьющиеся и придающие его виду что-то дикое, мощное, дотракийское, варварское. Ему бы коня, кожаные штаны, татуировку во всю спину и изогнутый меч в руку.

Но, видимо, как следствие четырёх рюмок водки и разговора о донорах, Марина вдруг подумала, что вечно выбирает вот таких: высоких, темноволосых, зеленоглазых. От которых кровь закипает в жилах.