Я заберу у тебя ребенка (СИ) - Невинная Яна - Страница 15

Вот и перинатальный центр. Перед внутренним взором проносятся дни, когда я здесь работала. Мне кажется, что мы без труда пройдем в кабинет тети Вали. Мы с Геной приехали раньше Бакаева и хотим его опередить перед разговором с родственницей. Но незнакомая девушка в регистратуре ошарашивает новостью:

— Валентина Сергеевна в отпуске, всех своих пациентов примет на следующей неделе.

— Подождите, как так? — удивляюсь и склоняюсь к девушке. — Мы ее родственники, предварительно договаривались о личной встрече. На сегодня, на двенадцать.

— Ничего не знаю. Мне сказали все приемы перенести, я всего лишь выполняю свою работу.

— Что такое? — слышу за спиной голос Бакаева и, обернувшись, натыкаюсь на хмурый взгляд. Быстро объясняю ситуацию, ощущая привычный трепет и страх, которые меня всегда сопровождают в его присутствии. Он одет в черный костюм и черную рубашку, небритый, злой, бледный, похож на гробовщика, который ждет не дождется уложить нас с Геной в ящики по два метра длиной.

Ведь я не виновата, что тети Вали нет на месте, но уверена, что он меня в этом обвинит.

— Тогда мы сейчас идем к главному врачу! — безапелляционно заявляет он. — Какой кабинет?! — рявкает на регистраторшу, когда она пытается возражать, и тогда девушка, быстро перебирая ногами, провожает нас на второй этаж.

— Игорь Семёнович, — после стука открывает дверь, — к вам тут пришли…

Вижу знакомое лицо и робко улыбаюсь, протискиваясь за мужчинами в кабинет.

Игорь Семёнович Хмара, полноватый мужчина в годах с серьезным умным лицом, медленно снимает очки и интересуется официальным голосом:

— Чем могу помочь?

— Нам нужна Вересова Валентина Сергеевна, — в разговор вступает Бакаев, своей внушительной фигурой нависая над доктором, — была назначена встреча, но нам сообщили, что она в отпуске.

— В отпуске? Как-то очень неожиданно… Секундочку… — бормочет Игорь Семёнович, набирая номер на внутреннем телефоне. — Лариса, просвети меня, пожалуйста, по Вересовой. С чего это она в отпуск ушла? Я никакого заявления не подписывал… Проблемы личного характера?.. Оформить задним числом?.. Понял. Ладно, сам разберусь. Валентина Сергеевна действительно ушла в отпуск по личным причинам, — говорит уже нам, снова надевая очки. — Вам она нужна срочно? Несколько дней не потерпит? Геннадий, Оксана, вы тоже по этому вопросу? Вместе с этим господином? — пытается понять, зачем мы пришли все вместе.

— Давайте сразу к делу, — поторапливает Бакаев. — Раз ваша сотрудница не на месте, будете отвечать за нее.

— Пожалуй, вы правы, — с натянутой улыбкой «клиент всегда прав» соглашается врач, — только вы присядьте. Давайте обсудим всё мирно. Это в наших общих интересах.

Бакаев игнорирует просьбу и медленно, чуть ли не по слогам, доносит до Игоря Семёновича суть нашего визита. По мере рассказа доктор бледнеет всё сильнее, на короткое мгновение мне даже становится его жалко. Снимает и снова надевает очки, я замечаю, что его руки подрагивают.

— Давайте всё же дождемся Валентину Сергеевну, она обладает всей информацией по вашему делу.

— Нет! Вы сейчас же достанете все документы из архива! Даже если вам за ними придется идти лично! А я позвоню своему адвокату. Что-то мне подсказывает, что нам придется обращаться в органы правопорядка, — цедит сквозь зубы Бакаев.

— Не нужно волноваться. Сейчас мне принесут все документы, — обещает Игорь Семёнович и осуществляет несколько звонков. Гнев Бакаева обращается в нашу сторону.

— Предупредили свою родственницу? Что вы скрываете? — пронзает нас обоих хищным взглядом, смотрит как на жалких букашек под ногами.

— Нет, я не звонила… — спешу его заверить, а Гена упрямо молчит, что красноречиво говорит об его вине.

— Пойдешь со своей сестричкой по этапу, — угрожает Бакаев, уничтожая мужа взглядом.

В это время в кабинет с документами в руках заходит девушка. С замиранием сердца провожаю ее глазами. Сейчас решится наша судьба. От волнения перехватывает дыхание, я не могу стоять и падаю на стул, вцепляясь пальцами в поверхность стола.

— Может, валерьянки, Оксаночка? — заботливо спрашивает Игорь Семёнович, который всегда хорошо ко мне относился.

— Может, лучше поспешим? — командует Бакаев, и доктор с тяжелым вздохом раскрывает документы. Какое-то время их изучает.

— Что конкретно вы хотите услышать? Я вижу по документам, что использовались донорские яйцеклетки. Но личность донора не разглашается. Это анонимная информация.

— Но я могу же быть таким донором? — не сдержавшись, задаю опасный вопрос.

— Оксаночка, что ты такое говоришь? — искренне возмущается врач, и нет оснований ему не верить. — Чтобы в нашем центре осуществили такой подлог? Чтобы использовали яйцеклетки суррогатной матери и нарушали закон? Это совершенно исключено! Мы бы никогда не пошли на подобное преступление. Огромный штраф — это меньшее, что бы нам грозило. Девочка, ведь ты же работала у нас лаборанткой. Прекрасно знаешь, что это невозможно. Суррогатной матери никогда бы не разрешили использовать собственные яйцеклетки. И в данном случае этого тоже не произошло. Поэтому я не понимаю, что вы от нас хотите. — Игорь Семёнович захлопывает папку и смотрит на нас с победным видом. — Ничем не могу вам помочь. Оплодотворение прошло полностью в соответствии с законодательством. Биотец — Бакаев Арслан Тахирович. Суррогатная мать — Вересова Оксана Юрьевна. Донорские яйцеклетки от анонимной женщины.

После судьбоносных слов доктора Оксана прямо-таки стекает по стулу на пол. В обморок свалилась. Отпихиваю ее утырка мужа, когда он подрывается поймать ее, и сажаю обратно на стул.

Не знаю, зачем я кинулся ее поднимать. Видимо, сработал инстинкт. Игорь Семёнович подскакивает с места и быстрым движением открывает медицинский шкафчик, подносит к лицу Оксаны нашатырь. Смотрю на мельтешение вокруг, но четко не воспринимаю. Мне нужно всё спокойно обдумать, докопаться до сути. Выхожу из кабинета, спешно покидая душное тесное помещение.

Я не верю, не верю. Прокручиваю в голове официальные фразы — но не верю. Пять лет жить в обмане и узнать правду — мучительно больно. Как будто кувалдой в солнечное сплетение ударили. Потираю левую половину груди, жадно ловлю ртом воздух, пытаясь спрятаться от реальности, временно укрыться от осознания четких медицинских фраз. Цепляюсь за слова доктора, ищу в них какой-то подвох, ошибку, намек на то, что его слова можно понять иначе.

Но нет. Он сказал четко и понятно, кто мать, а кто отец.

Не верю, что Валентина Вересова сбежала просто так, у нее рыльце в пушку. Как пить дать. Но нужно достать ушлую бабу из-под земли, потому что доктор видит только официальные документы, а она знает всё досконально, потому что именно эта тварь осуществила оплодотворение.

Но только Диляра могла ее на это подговорить, больше некому. Вся эта ситуация полна лжи и грязи. Я не знаю, как мы будем с ней разбираться. На данный момент даже видеть жену не хочу. Она мне противна, до одури, до желания убить своими руками… Единственная связь, на которой держался наш брак, оборвалась.

Зарина и Альбина — не ее дети, и она это знала! Она сыграла грандиозный спектакль и выставила меня идиотом! Еще и всю дорогу тыкала мне в лицо, что ради меня пошла на суррогатное материнство, сделала жертву во благо нашего брака.

Может быть, она боялась? Боялась, что я ее брошу, поняв, что она бесплодна и никогда не сможет выносить моего ребенка? И даже ее яйцеклетки нежизнеспособны. Не знаю, чем она руководствовалась, но многолетний обман простить нельзя. Интересно, кто еще знал? Ее мать, отец? Тетка?

Зарина. Вот кто точно чувствовал отчуждение. Мне хочется мигом броситься домой, забрать дочку и увезти ее куда-нибудь подальше. Обеих увезти подальше от Диляры. Она долбаная неврастеничка. Опасна для детей. Понятно теперь, почему у девочки психические отклонения и замкнутый характер.

Диляра сделала ее такой. Аллах — свидетель, она за это ответит!