Я заберу у тебя ребенка (СИ) - Невинная Яна - Страница 30

— Нет, Арслан, я не хочу больше действовать по твоей указке. Сама хочу принимать решения.

— Ты поступаешь неразумно. Подумай о детях, так или иначе ты останешься в этом доме, будешь жить с ними. Я не собираюсь отпускать Зарину к тебе в гости или разлучать девочек. Предлагаешь мне сюда приезжать на выходные? Как ты видишь эту самую совместную опеку? Пояснишь?

Напрягаюсь от его издевательского тона, описанная картина мне и самой не очень нравится. Я понимаю, что меня беспокоит. Чисто по-женски не хочу, чтобы на меня так бескомпромиссно заявляли права. Без ухаживаний, уговоров, предложения руки и сердца. Просто брак по расчету, такой удобный, деловой, официальный. Бесчувственный.

— Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме? Точно? А то буквально на днях ты собирался отправить нас с Лизой восвояси! — кидаю упрек, прищурившись.

— Оксана… — Арслан прикрывает глаза, поднимая руку и устало потирая переносицу. Мне становится неловко, чувствую себя занозой, которая попала ему под кожу и мешает жить. Выдыхаю, стараясь успокоиться и мыслить разумно. Мне так важно, что он скажет, каким тоном, как посмотрит и что попросит. Я хочу, чтобы он попросил меня остаться, а не заставил, объясняя всё лишь разумностью этого шага.

— Послушай, я не спрашивал тебя о планах на жизнь, потому что ты всем своим поведением показывала, что хочешь заботиться о девочках. Теперь спрашиваю. У тебя какие-то другие планы? Хочешь выйти на работу? Развлекаться? Общаться с друзьями?

— Нет, Арслан, нет, — спешу убедить его, чуть подаваясь вперед. Комкаю в руках манжеты, вытягиваю их и прячу пальцы. — Я сознательно поставила свою жизнь на паузу, дети так быстро растут, что оглянуться не успеешь, как будут вести самостоятельную жизнь. Тем более им скоро в школу, у меня есть только пара лет, когда они могут быть в моем полном распоряжении. Ведь Зарина не ходит в детский сад. Я могу сама заниматься с девочками.

— Хорошо. Я буду только рад. — Арслан делает паузу и отходит к резному круглому столику на одной ножке, опираясь на него и складывая руки на груди. Смотрит вниз, словно изучает пол, потом поднимает голову. — Признаюсь, сначала я планировал прятать вас с детьми в имении, но потом… — снова делает паузу, сжимая челюсти. — Передумал. Возможно, мои решения кажутся тебе скоропалительными, но я на самом деле перебрал в голове разные варианты. Теперь я хочу открытости, не хочу скрывать своих дочерей. И в том числе поэтому совместная опека меня не устраивает. У девочек должна быть семья. Отец и мать. Я не каждой предлагаю войти в свою семью, Оксана. Цени это и прими разумное решение.

Сперва он говорит такие правильные вещи, которые находят отклик у меня в душе, начинаю уже было идти на поводу, и тут Арслан в свойственной ему манере якобы облагодетельствует меня великой честью войти в семью Бакаевых! Задохнувшись от возмущения, хочу уже начать очередной виток выяснений, как чувствую вибрацию в кармане. Чертов телефон не вовремя отвлекает меня от перепалки.

— Ответь, — командует Арслан, будто я не в состоянии самостоятельно принять решение, взять или не взять трубку. Или это он мне так разрешает отвлечься от разговора? А что, мог бы и не позволить?! Распахнув глаза, удивленно смотрю на него, а сама отвечаю на звонок. Снова меня ищет полиция, следователь настаивает на явке в его отдел.

— Вы понимаете, что задерживаете расследование? Препятствуете моей работе. Вообще-то, мне нужно месячные отчеты подавать. Так, конечно, не положено, но я могу вам отправить факс фотографии с камеры видеонаблюдения для опознания. Назовете номер факса?

Чувствуя неловкость оттого, что следователь отчитал меня, как маленькую безответственную девочку, прикрываю микрофон ладонью и спрашиваю Бакаева, есть у него в кабинете факс. Практически уверена, что есть. Он утвердительно кивает, и мне кажется, что наряду с настороженностью благодарен звонящему за то, что прервал нашу беседу.

Направляемся в кабинет, по дороге я кратко обрисовываю ситуацию, Арслан хмурится и открывает передо мной дверь, пропускает в кабинет и показывает факсимильный аппарат, стоящий на высокой тумбе из благородной древесины. Кабинет маленький и уютный, здесь главенствует массивный стол, по бокам стоит несколько высоких полок, есть вся нужная оргтехника, на полу круглый толстый ковер, в углу располагается большой глобус. На стенах висят пасторальные картины. Неожиданный штрих. Я ожидала увидеть скорее морды животных.

— Я оставлю тебя, пойду пока умоюсь с дороги и переоденусь.

Киваю, закусив губу. Снова мучаю несчастные манжеты. Накинулась на усталого человека, даже не дала прийти в себя. Как будто никогда не наблюдала семейных отношений и не знаю, что мужчину в первую очередь нужно накормить, нужно дать ему немного отдохнуть.

Зачем Арслану такая жена? Наверное, он сейчас подумает, пораскинет мозгами, да и возьмет свое предложение обратно. Но хочу ли я этого? Пожалуй, я полна несбыточных грез. Дети рядом — вот на этом пока нужно сосредоточиться, утрясти все формальности, развестись с Геной, а уже потом что-то решать. Нет, ну всё же что стоило Арслану извиниться? Я смогла донести до этого несгибаемого человека свою позицию? Если нет, я не собираюсь сдаваться.

Слышу щелчок и наблюдаю, как из прорези медленно выползает белый лист с каким-то темным силуэтом на нем, потом еще один и еще. Рассматриваю и не понимаю. Ничего в самом деле не понимаю. На что надеялся следователь? Кого я тут должна узнать? Совершенно нечеткий портрет, невозможно ничего рассмотреть. Никого не узнаю в этом мужчине, садящемся в автомобиль, который сбил маму. Серая угнанная иномарка была обнаружена в лесополосе с признаками повреждения спереди. Водитель угнал машину, сбил маму и скрылся в неизвестном направлении. В ту пору еще долго допрашивали хозяина машины, и, если бы у него не оказалось алиби на момент аварии, посадили бы за решетку.

Всматриваюсь и всматриваюсь в силуэт, силюсь опознать, но объемная куртка и кепка, надвинутая на уши, не дают мне этого сделать.

Набираю номер следственного отдела.

— Я не знаю этого человека, правда. Очень бы хотела помочь, но…

— Точно? Вы уверены? — допытывается дотошный следователь, которого я явно разочаровала. Будто бы я сама не хочу найти убийцу матери!

— Вы еще посмотрите внимательнее, при другом освещении, через некоторое время. Перезвоните мне.

Прощаюсь и кладу трубку, задумчиво стуча рулоном из листов по ладони.

Дверь в кабинет открывается с тихим скрипом.

Мать Арслана уверенно заходит в кабинет, стуча каблуками по паркету и заставляя меня своим появлением замереть на месте. Дверь бесшумно захлопывается. Повисает короткая неловкая пауза, когда каждый не знает, с чего начать. Тишина практически ощутима, она звенит между нами.

Ситуация слишком сложная, чтобы мы с легкостью могли найти общий язык. Мои руки заняты рулоном бумаги, поэтому я вцепляюсь в него, сжимая с силой, вертя туда-сюда. Предательский шум бумаги выдает с головой мое волнение, поэтому я перестаю крутить рулон в руках. Стараюсь не переминаться на месте, хотя мне очень хочется, нервничаю так сильно, что едва дышу. Не приходилось еще оказываться в подобных ситуациях. Рассматриваем друг друга, оценивая как соперница соперницу. Выдерживаем длительный зрительный контакт, каждая надеясь победить.

Мать Арслана сдается первой, она плотно сжимает губы, слегка прищуривается, буравя меня карими глазами на ухоженном лице. Выглядит она очень достойно, стильно, не дашь больше сорока пяти лет, хотя ей явно больше. На ней строгое приталенное платье чуть ниже колен, глубокого фиолетового цвета, небольшие круглые черные украшения, темные волосы до плеч лежат плавными волнами. В ее чертах совершенно не вижу сходства с Арсланом. Видимо, он похож на отца.

— Гульназ усадила девочек ужинать, мы с ними очень хорошо пообщались, — сообщает довольно-таки спокойным голосом, направляясь в мою сторону. Голос приятный, мелодичный, но в нем явственно чувствуется сталь. Либо я себе это фантазирую, трясясь от накала эмоций в кабинете, вдруг ставшем слишком тесным для нас обоих. — Мы можем поговорить, Оксана?