Откровенный эксперимент (СИ) - Бран Ева - Страница 13

- По телефону показалось, что ты при смерти. А сейчас вижу, что не показалось. Иди, ложись, - распорядился Марк Андреевич, разуваясь. – Я всё же вызову врача.

- У меня такое не первый раз, - пошла я в отказ и поползла на кухню. – Просто мороженное не надо было на ночь глядя есть.

Лялька отнеслась к гостю агрессивно. Она забилась под стол и начала шипеть. Странно… раньше за ней такого не водилось. Она вполне коммуникабельное создание в отличие от меня.

Залезла на диван и укуталась в плед, следя за доктором Марком.

- Как лечишься? Какой у тебя диагноз дословно?

- Хронический панкреатит, - вздохнула и покосилась на кошку. – Лечусь средствами народной медицины.

- Почему? – поинтересовался мужчина, рассматривая травяной настой в банке.

Он что думает, что я ему сейчас буду втирать про финансовые затруднения или не способность сходит в аптеку? Уставилась на него, поджимая губы.

- Понятно, - сделал он свои выводы и стал кому-то звонить. – Привет, Серёг. Нужна консультация. Как быстро снять приступ панкреатита? Да, хронический. Ага. Пришли смской. Спасибо.

Мужчина подошёл, кладя руку мне на лоб.

- Жар при твоём заболевании – это норма?

Я обречённо кивнула, складываясь пополам. У Марка Андреевича пиликнул телефон, извещая о приходе смс. Он внимательно его прочёл и кивнул.

- Я сейчас, - бросил мне, покидая моё скромное жилище. Сил идти, закрывать дверь не было, поэтому я просто откинулась на подушку и прикрыла глаза.

Мужчина вернулся через полчаса с пакетом, из которого тут же начал извлекать лекарства.

- Вот, пей, - он развёл в воде какой-то порошок и протянул мне. – Это должно быстро снять приступ.

Я не стала спорить. Молча опрокинула в себя лекарство, ощущая, как оно тут же просится наружу. Постаралась сдержать приступ, делая глубокие вдохи.

- Почему ты одна в таком состоянии?

Пожала плечами. Не говорить же, что накануне с мамой поругалась. Да и привыкла я справляться со всем самостоятельно.

Моника

Неожиданно Марк Андреевич сел рядом со мной и нежно погладил по голове.

- Что вы делаете? – растерялась от такого жеста.

- Успокаиваю, жалею, выражаю поддержку. Мама разве не делала так в детстве?

- Нет, - пробормотала, переживая непривычное ощущение. Захотелось закрыть глаза и просто наслаждаться лаской. Не думая кто я, а кто он и что так не должно быть. Это неправильные отношения врач-пациент. – Когда мне было плохо или я просто просила её погладить меня по голове, она обычно говорила: «Вырастешь, выйдешь замуж, муж погладит». – Внезапно выдала откровение мужчине. В конце концов, он врач и рассказывать ему такие вещи можно?..

- Вот даже как… - доктор Марк продолжал гладить меня по волосам, перебирая пряди. По коже бежали мурашки. Даже невзирая на жар и общее хреновое состояние, я кайфовала. Впервые в жизни мне было так хорошо. – А знаешь, что проблемы с внутренними органами тоже нередко возникают из-за психологических проблем?

- Нет, не слышала.

- Когда случился первый приступ?

- Мне кажется, у меня всегда они были. Всё моё детство прошло над унитазом. Простите за такие подробности. Но мама говорит, что года в три.

- Всё более чем логично, - кивнул Марк Андреевич. – В среднем до года родители любят своих детей безусловной любовью. Просто потому что они есть. А потом начинаются условности. «Я рассержусь, если ты не съешь кашу. Балованных детей никто не любит». А если слова ещё и подкреплены действиями, то ребёнок ощущает себя совершенно ненужным. Нелюбимым, одиноким. Твоя мама не удовлетворяла базовых потребностей дочери в ласке, защите, любви.

- Она говорит, что ей некогда было сюсюкаться со мной. Её заботило одно – чтобы мы не умерли с голоду. Мама работала на двух работах.

- Моника, - улыбнулся Марк Андреевич, - это не должно мешать матери выражать любовь к ребёнку. Скажи, а потом, когда ты стала старше, она поддерживала тебя? В начинаниях, увлечениях?

Я фыркнула.

- Всё, в чём она не видела пользы, было сплошной фигнёй и ерундой. Лет в двенадцать я взахлёб делилась с ней сюжетом книги. Что-то мистическое. Не помню. Она сказала, чтобы я «этой фигнёй голову не забивала». Мои музыкальные предпочтения высмеивались, увлечение каким-то актёром воспринималось как дурь. Но самой обидный эпизод был лет в семнадцать.

Я тогда впервые попробовала написать историю. И она была со сценами 18+. Я на тот момент уже прочла несколько взрослых романов. Сама ещё даже не целовалась, но решила пофантазировать. Писала карандашом в большом блокноте. Естественно, прятала от мамы по углам. Но у неё прямо мания была порыться в моих вещах, всё проконтролировать.

Я тогда уже не очень-то стремилась к общению. Отгородилась от неё, найдя в одиночестве особую прелесть. Закрывалась в комнате и творила. Рисовала, слушала музыку, писала, мечтала. Я погружалась в свой собственный мир, где нет проблем и насмешек в мою сторону… А маме казалось, что я назло ей закрываюсь в спальне, прячу там что-то от неё. Ужасное…

Она не хотела понимать, что для меня одиночество стало комфортным, отпала потребность делиться с ней чем-либо. Мне просто нужно было, чтобы никто не лез в мой мир! – Я всхлипнула. – И однажды она нашла мою тетрадку и прочитала. Сколько крику было, что я развратная, «что такое писать – это позор. Как мне в голову вообще прийти такое могло?!»

Тогда я выбросила свои труды и зареклась больше никогда не пробовать себя в этом деле. Но жизнь диктует сои правила. В итоге всё равно вылез из меня писатель с требованием реализовать мой творческий потенциал.

После произнесённой исповеди было ощущение, что мою душу вывернули наизнанку.

- Я всё больше понимаю, что произошло с твоей психикой и как тебе помочь. Хорошо, что ты поделилась этим со мной. Будем считать, что наш сеанс состоялся. Пусть и у тебя дома. Моника, ты была отвергнута самым близким человеком. Не в широком понимании. Скорее морально. У тебя дефицит любви. Отсюда истекает то, что тебе и самой сложно открыться и полюбить кого-то. Кошка не в счёт, - Марк Андреевич скосил глаза на Ляльку.

– От животных мы не ждём предательства. Они честны и искренни, поэтому нам не страшно любить их в ответ. В твоём случае тебе ещё и на подсознательном уровне внушили, что секс – это грязь и распутство. Что это плохо. У тебя появилась установка в голове: «Если я приму секс и буду получать от него удовольствие, значит, я грязная и плохая». Ты сама можешь не отдавать себе в этом отчёт, но организм не обманешь.

Я тяжело вздохнула, понимая, что психологу виднее и всё вроде бы логично.

- Вместе мы справимся, - улыбнулся Марк Андреевич. – Ну вот, температура вроде начала спадать. Боль такая же сильная? Тошнота?

- Нет. Полегчало, - благодарно улыбнулась.

- Отлично. Если завтра ещё будешь не в состоянии, то не ходи на занятие. А на сеансе жду послезавтра к 12-00. Я сейчас тебе напишу, как лекарства принимать и телефон Юли. Мой номер у тебя уже есть. Если какие-то вопросы возникнут, звони мне напрямую. Договорились?

Кивнула.

- Я провожу, - начала вставать.

- Не стоит. Лежи, отдыхай.

С этими словами Марк Андреевич оставил меня наедине со своими мыслями.

Моника

Лекарства Марк Андреевич принёс мне чудодейственные. На следующий день была почти огурцом. Да, придётся посидеть на диете, но зато ни боли, ни тошноты уже нет. А вот мышцы после тренировки продолжали болеть.

Целый час себя уговаривала поднять задницу и идти в танцевальную школу. Лень и недомогание буквально приклеили меня к стулу. Но деваться некуда. Марк Андреевич сказал – надо.

Сегодня я не брала кроссовки. Только спортивный топ и лосины, как посоветовала Юля. Она снова пытала моё тело, но как ни странно, что-то начало получаться и впервые я получила удовольствие! Грудь по-прежнему отказывалась работать. Все эти круги с восьмёрками сущее наказание. Сражалась со своим телом, пыхтя как сердитый ёж.