Паранормы - Головачев Василий - Страница 4

Даманский, обосновавшийся два месяца назад в Хощно под видом бармена кафе «Буяк» (совпадение намерений поляков и руководителей ГРУ сочли счастливым предзнаменованием), завёл себе приятелей и подозрений не вызывал. По матери он являлся австрийцем, по отцу – польским евреем, знал польский язык как родной и благодаря своим способностям «затемнять сознание» сумел убедить польскую контрразведку в том, что он «свой». Во всяком случае, по документам он был перед властями абсолютно чист.

В двенадцать часов дня по местному времени к зданию кафе, имевшему вид старинной корчмы, подъехали четыре автомобиля: два сине-белых полицейских «форда», кроссовер «БМВ Х6» и «мерседес». Это прибыли польские функционеры во главе с Мацаревичем, щеголявшим зачем-то в генеральской форме. С ним выбрались из внедорожника начальник исследовательского центра Яцек Матерняк и начальник базы в Хощно генерал Дариуш Махульский, в отличие от Мацаревича одетый в гражданский костюм.

Матерняк напоминал медведя своей сутулой фигурой, округлостью, размерами и волосатостью. Сорокапятилетний Махульский был мал росточком и походил статью на известного актёра, игравшего в фильме «Потоп» пана Володыевского.

Площадь вокруг кафе была взята под видеоконтроль ещё с раннего утра, и ничто не предвещало каких-то серьёзных инцидентов с жителями Хощно, не раз выходившими к зданию мэрии с требованием убрать военную базу подальше от городка. Американцев здесь не любили, потому что бравые янки, небольшой контингент которых прибыл в Хощно ещё год назад, не единожды устраивали пьяные дебоши и увозили к себе местных девушек.

Гости расположились в центре главного зала кафе, заняв два столика. Им принесли напитки, а бармен – Даманский, которого здесь знали под именем Станислава Ружаньского, предложил компании холодного ягодного морса; день выдался жарким для первой декады сентября, и с утра температура воздуха медленно, но уверенно приближалась к плюс тридцати градусам Цельсия.

От морса не отказался никто.

Через десять минут подъехали ещё две автомашины: чёрный внедорожник «Тойота Мега Крузер» и пятнистый гигант «Хаммер Н1». В кафе вошли представители американских военных в сопровождении посла США в Польше Роберта Болдуина, внешне похожего на благостного, украшенного благородной сединой священника.

В кафе сдвинули столики, и делегаты с обеих сторон, позволившие себе дежурные шутки и фальшивые улыбки на тридцать два зуба, расселись друг против друга. Приветственную речь произнёс Мацаревич, оценив встречу как «событие планетарного масштаба, призванное сдержать агрессивные замыслы соседа – России».

Наступил момент истины: Даманский был готов выполнить свою миссию.

Вариантов было два.

По первому слипер мог внедриться в сознание главного американского переговорщика, коим являлся посол Болдуин, и заставить его оценить состояние базы как неудовлетворительное, что наверняка повлияло бы на сроки переезда в Хощно американского контингента со всей его техникой.

Второй вариант предусматривал скандал, который должен был устроить сам Мацаревич, найдя для этого удобную причину. Данный вариант «засоса» был сложнее первого и не столь надёжен, поэтому Даманский избрал первый – с зомбированием посла.

Процедура включения «засоса» или «подвала» казалась простой только на первый взгляд. Оператор-сенситив, он же слипер, собирал свою мысленную сферу в подобие снаряда и вгонял его в голову человека, которого надо было запрограммировать. Этот «снаряд» блокировал сознание жертвы, считывал всю его память и мысли и заставлял реципиента выполнять команды «внедрителя» как свои собственные, жёстко кодируя мозг жертвы на любое действие, вплоть до насилия, убийства, предательства, террористического акта и даже самоубийства. Чтобы внушённая программа начала работать, нужно было создать точку отсчёта, спусковой код, которым мог стать набор цифр, звуки, картинка, фото или конкретная ситуация. Снять же этот код мог только сам слипер, для чего ему необходимо было ещё раз встретиться с закодированным.

Однако операция с участием Даманского не рассчитывалась на повторные контакты, и он собирался установить ментальный «датчик» временной задержки нейтрализации кода, заключавшийся в желании посетить туалет.

Но существовал ещё один тонкий нюанс в работе слипера – его положение в момент атаки. Он как личность переставал существовать, поскольку его «я» внедрялось в сознание другого человека. И если бы в этот момент его увидели окружающие, могли бы подумать о чём угодно, только не о том, что случилось на самом деле. В стандартной ситуации первое, что пришло бы в голову свидетелю: человеку плохо, у него сердечный приступ и он потерял сознание! Люди наверняка кинулись бы к нему на помощь, а в случае проведения операции это стало бы провалом, и слипера могли захватить в плен. Поэтому ему нужен был охранник, который в момент «засоса» оставался бы рядом с телом оператора и следил, чтобы к нему никто из посторонних людей не приблизился.

Альтернативой охране был выбор места для акции внедрения с таким расчётом, чтобы слипер мог оставаться незамеченным на время «перехода», что давало ему возможность вернуться в родное тело, а потом спокойно покинуть убежище.

Конечно, и на этот раз можно было пойти по первому пути: встретить делегацию, прыгнуть в голову Мацаревича или посла, запрограммировать их и вернуться обратно, хотя при этом наверняка поднялась бы суматоха, так как Даманский должен был на эти пять – десять минут потерять сознание. Но аналитики «Призрака» решили иначе, и слипер согласился с их предложением «затемнить» сначала кого-то из обслуги кафе, чтобы тот покараулил «спящего» бармена в укромном месте, в подвале кафе или возле холодильной камеры.

Даманский так и сделал: увлёк в подсобку одного из грузчиков заведения по имени Вацек, пузатого, кряжистого, молчаливого и покладистого, ввел его в состояние «подвала», сидя на ящиках с пивом, вернулся в себя, и оба отправились в зал к ничего не подозревающим клиентам. Став в двери так, чтобы видеть американского посла, Даманский прыгнул в него «пулей» ментального воздействия и в течение пары секунд завладел сознанием джентльмена, слушающего речь Мацаревича.

Естественно, оставшись без мыслящего субъекта, тело Даманского стало безвольным, но упасть ему не дал Вацек, запрограммированный на определённые действия. Он подхватил падающее тело слипера, отступил в коридор за дверью и отнёс его в подсобку, не встретив ни одного работника кафе; все они в данный момент суетились в зале и на кухне, ожидая заказов важных гостей.

Времени для кодирования посла Даманский отвёл себе не более семи минут. После этого Вацек должен был отнести его обратно из подсобки в зал, где Даманский собирался вернуться в собственную голову.

Такой способ внедрения в реципиента был весьма неудобен, однако Даманский так и не научился выходить «из себя» вдали от жертвы, на большом расстоянии. Такими способностями обладали очень немногие слиперы, однако Даманский был не из их числа.

Оказавшись в голове Болдуина, он привычно освоился со своим положением, полистал память посла, определил его слабые и сильные стороны и принялся вводить в подсознание клиента программу «подвала», по которой посол должен был действовать после того, как оператор покинет его мозг.

В программу входили три команды: первая – осмотреть базу и выявить её недостатки, вторая – придраться к какой-то особо неприятной мелочи, затеять скандал с оскорблением польских чинов и третье – убраться в свою резиденцию в Щецине с выводом: хощновский военный объект не способен стать базой Соединённых Штатов по причине полной его непригодности.

Каково же было удивление Даманского, когда он наткнулся на «мёртвую зону» в психике реципиента: так специалисты ментального программирования называли блок, запрещавший манипулирование сознанием клиента. Войти в мозг Болдуина Даманский вошёл и даже взял его сознание под контроль, но внушить программу действий не смог. Пси-структуры мозга, ответственные за выполнение команд подсознания, были перекрыты! Даманский не сумел ни усилием воли нейтрализовать барьер, ни просочиться сквозь «мёртвую зону» как квантовый пакет сквозь полевую мембрану.