Колояр. Принцип войны. Том 1 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 56

— Господа! — зычный голос Петра разнесся по площадке, пугая нахальных сорок, севших на середину, и копавшихся в пожухлой траве в поисках еды. — Согласно дуэльному кодексу я хочу призвать вас к благоразумию и отказаться от смертельного боя, заменив его простым рукопожатием и взаимным удовлетворением претензий.

— Ни в коем случае, — отрезал Лицын, и сбросил пальто на руки Худорукову. Туда же отправилась щегольская шляпа. Бретер тяжело зашагал вперед, придавливая туфлями поникшую траву.

Вяземский вздернул трость вверх.

— Господин Волоцкий, ваше слово, — потребовал он.

— Не тот случай, чтобы мириться, правда, господин Лицын?

Бретер сжал челюсти, поигрывая желваками.

— Что ж, ваше право, — бесстрастно сказал Вяземский. — Позвольте огласить правила дуэли. Бой ведется до смерти одной из сторон. Победитель получает сатисфакцию и все магические амулеты противника, кроме родовых. Право трофеев незыблемо.

Все правильно. Трофеи можно взять только с убитого. Получается, что Лицын может стать обладателем моего кинжала и двух перстней, а также хозяином Ясни.

«Еще чего, — завибрировала в моей руке рукоять артефактного оружия. — Я уже дал понять тебе, что не намерен менять хозяина чаще одного раза в пять тысяч лет. Ступай и убей своего врага!»

Хорошая речь, просто бодрящая! Особенно про пять тысяч лет. Сколько же мне времени осталось? Двести или сто?

«Тысяча триста, — снова проворчал Ясни. Что-то он не в духе сегодня. — Долго будешь топтаться на месте?»

— Сходитесь! — выкрик Вяземского прервал мой диалог с фантомом.

Лицын решительно шагнул мне навстречу. Как-то так получилось, что Вяземский и Новицкий вместе с секундантами бретера оказались за гранитными столбиками, а передо мной остался противник со сжатыми губами и нехорошим блеском в глазах.

Я обнажил кинжал и стал ждать, какую пакость сотворит Лицын. Бретер изящными движениями рук создал перед собой непонятную плотную субстанцию нежно-сиреневого цвета, которая трансформировалась в два узких льдисто-фиолетовых клинка сантиметров под тридцать, обоюдоострых и пышущих магией, от которой внезапно загудело пространство, и гранитные ограничители опоясались тонкими извилистыми линиями. Все, теперь мы отрезаны от мира, пока не разберемся друг с другом.

Плохо, что Лицын дрался без эмоций. Ему приказали любым способом вывести меня из состояния благодушия, спровоцировать и заставить делать ошибки. А человек, прекрасно осознающий свои способности и умеющий выбрасывать любое волнение из сердца, очень опасен. Особенно если он профессиональный дуэлянт.

— Сюрприз! — обронил бретер и в два больших прыжка оказался рядом со мной. Взмах одним клинком, другим — Ясни раздраженно зашипел, отбивая чужеродную Стихию. Лицын, если и был удивлен исчезновением своих ножей, не подал виду. Он проявил чудеса акробатики, увернувшись от тычка кинжала, прокатившись по мерзлой земле, пачкая свитер. И через мгновение снова был вооружен. Трансформация происходила невероятно быстро.

— Неплохо! Откуда такой нож?

— Нашел! — осклабился я и сделал попытку сближения. Бретер легко отбил атаку, правда, снова потерял клинки. Они растаяли от соприкосновения с Ясни.

Почему Лицын не воспользовался обычным ножом? Сделав ставку на магические клинки, которые с натяжкой можно отнести к типу холодного оружия, бретер теперь лихорадочно ищет противодействие моему оружию. Ясни элементарно разрушает структуру магических плетений его клинков, вон, даже Вяземский кривит губы в улыбке. Тоже понимает, чем может закончиться такая глупая недальновидность Лицына.

Внезапно что-то меняется. Воздух уплотняется, закрывая бретера зыбкой серой пеленой, а перед Лицыным возникают два крутящихся диска. Тончайшей струей воды можно разрезать металл, и мой соперник сейчас собрался совершить акт надругательства над Ясни. Мы еще толком драться не начали, а уже у обоих по лицу текут струйки пота. Мне жарко просто физически, а Лицын качает магию из эфира и из пруда, подключая все ресурсы организма. Когда драться начнем по-настоящему?

Тончайшие диски, невероятным образом заключившие в себя непрерывное циркулярное вращение воды, с противным ультразвуковым сопровождением рванули в мою сторону. Я перекрещиваю воздух, создавая преграду из мерцающих огненных полос, а сам кидаю клинок в ножны, превращаю его в трость. Перстни раскаляются, между ними бешено скачут искры огня. Скипетр войны начинает свою песню. Плевать на договоренности. Лицын и не собирался драться тем оружием, которое выбрал я. Он шел сюда с одной целью: победить. К бретеру отношение в дворянской среде и так неоднозначное, и что ему очередное нарушение правил? Так что отбрасываем в сторону колебания и желание делать все по кодексу. Конечно, Огненный диск Сударшаны я против Лицына использовать не стану, уберегая психику секундантов.

А вот раскручивающийся в моих руках посох формирует огненный шар. Он вытягивается, превращаясь в забавную елочную сосульку, и срывается с наконечника в воздух.

Диски прорвали первую линию обороны, и шипя разъяренными змеями, устремились ко мне, грозя разрезать на части живую плоть. Взметнув крыльями, огненная птица совершила невероятный крен, подставляясь под удар водного оружия и окуталась горячим паром. Феникс испарился, сорвав атаку.

Трость дрожит в моей руке и снова переходит в форму клинка. Но я не успеваю удивиться, почему ножны начинают жить по своим законам. В моих руках появляются два ножа, с которыми я прыгаю сквозь пар и устремляюсь навстречу Лицыну.

Потом разберусь с метаморфозами.

— Дерись! — рычу я.

Ледяная стена, выросшая передо мной, разлетается крошевом искрящихся осколков. Ноги начинают разъезжаться, попав на идеальный каток. Взмах Ясни — с гулким хлопком корка льда лопается, обнажая землю. Да чтоб тебя! Лицын какой-то монстр Водной Стихии! И этого человека Голицыны отвергли, не приняли в Род? Идиоты!

Прорвавшись через водно-ледяные препоны, я оказался лицом к лицу с Кондратом. Бретер уже ждал меня с длинным клинком, по виду сотворенным из металла, но это была всего лишь иллюзия. Накачанный избыточной энергией Стихии прямо из близлежащего пруда, нож приобрел необыкновенную твердость, и скрестившийся с ним Ясни не смог разрубить его или уничтожить магические вязи, с помощью которых создавалось оружие.

Мы сцепились серьезно. Лицын, как магический бретер, был хорош. Его пластичные движения говорили о великолепной фехтовальной и хореографической подготовке, но как современный боец он проиграл задолго до нашей дуэли. Слишком мы разные по уровню подготовки.

Магическую защиту я смял с помощью своих артефактов и Ясни. А в обычном контактном бою Лицын оказался даже слабее Витьки Колесникова. Что-то не учли те, кто подтолкнул бретера на безрассудную дуэль. Или специально подставили под молотки опытного бойца.

Дистанционный удар рассек шею бретера, а потом засиявший серебром клинок с шипением вошел под его ребра. Я едва успел подхватить помертвевшего Лицына и опустил на землю, не вынимая Ясни из раны. Побагровевший рубин в навершии кинжала сыто засиял ровными переливами красного. А лицо Кондрата резко менялось с бледного на серый.

Нож вышел наружу. А к нам уже спешил Целитель. Лицын что-то пробормотал, выплевывая сгустки темной крови, и я наклонился к его уху и зачем-то прошептал:

— Передай Елизарову, чтобы он прекратил играть со мной. Чревато… А ты хороший маг, Кондрат.

Лицын вцепился своими пальцами в мою руку и крепко сжал, после чего закатил глаза. А я ждал его посмертной улыбки, но меня оттеснил Целитель. Он мгновенно раскинул над лежащим золотисто-желтую ячеистую сеть и накрыл ею тело.

— Он еще жив, — сказал маг. — Его нужно срочно в больницу. Господин Худородов! Подгоните машину прямо на поле и везите на Погодинскую во второй корпус Медицинский центра! Если поторопимся, есть шанс спасти.

Вяземский внимательно смотрел на хлопоты вокруг лежащего бретера, а потом обратился к третьему спутнику Лицына, молчаливо взиравшего на хлопоты Целителя: