Доктор и Жизнь (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 24

— А неосознанных? — уточнил отец.

— Встроенные пси-блокаторы нивелируют любой наведённый эффект, поэтому подобная возможность исключена, — ответил Вася. — Факт изъятия пси-блокатора из внедрённого инфильтратора автоматически компрометирует его.

— Хорошо, как только они будут доставлены, сразу же начинай процесс проверки, — решил отец. — Базу демонтировать не будем, оставим всё это внедренцам, которые пожелают остаться.

— Ладно, вопрос с американцами закрыт, про космос мы уже поговорили… — я попытался вспомнить ещё что-нибудь. — Нет, это всё. Я пошёл.

На этот раз, вопреки обыкновению, пошёл не в лабораторию, а на верхние этажи. Молча залез в бронекапсулу, подсоединился к системе управления, проверил состояние узлов и включил связь.

— Готов, Док? — поинтересовался Бац, уже находящийся в своей силовой броне.

— Ага, выходим, — подтвердил я.

Вышли на поверхность, посмотрели на последствия китайских ракетно-бомбовых ударов, превративших и без того не особо прекрасный остров в лунный пейзаж.

— Да, хорошо поработали, — хмыкнул Бац. — Полетели?

— Полетели.

//Пригород г. Мольск//

— Хм, очень странно… — я подошёл к открытым ангарным вратам и пронаблюдал раскуроченный БМП-2Д.

Та самая, которую Бац, ещё в период моей сильно преувеличенной смерти, немножко «прокачал».

— Их что, вскрыли? — предположил упомянутый Бац, заходя внутрь.

— Сейчас выясним, — ответил я, продвигаясь дальше, к первым гермоворотам.

Гильзы повсюду, причём крупнокалиберные, значит, ребята стреляли. Но кого-то это всё равно не остановило…

Вторые гермоворота, ведущие в дезактивационную, были вырваны с мясом и железобетонной крошкой, тут происходил наиболее интенсивный бой, судя по брызгам запёкшейся крови и обломках нашей ранней силовой брони, закончившийся очень плохо для обороняющихся.

— Да, их кто-то вскрывал, правда, одно непонятно… — я начал прикидывать в уме ход боя.

— Напали изнутри, — раньше меня догадалась Натти. — Видимо, нападающие знали про люк и выдавили их к ангару.

— Сейчас посмотрим, — захожу в дезактивационную.

Для этого пришлось сложить ноги своей силовой брони и воспользоваться встроенными в них гусеницами. Наш старый-добрый Бункер увы, больше не отвечает требованиям к высоте потолков…

— Здесь Игоря прикончили, — Бац указал на раздробленные кости с фрагментом черепа. — Вон, его берет лежит.

Я повернулся в указанном направлении и обнаружил синий берет, который Игорь время от времени носил. В момент вторжения он был на нём.

— Жесть… — пробормотала Натти. — Может, пойдём отсюда?

— А вдруг выжившие есть? — покачал я сенсорным блоком. — Надо всё проверить.

Я продвинулся дальше и протиснулся через гермодверь, ведущую в основной коридор. Тут признаки разрушения содержались лишь в области моего кабинета, дверь которого кто-то грубо выбил, что свидетельствовало о колоссальной дури выбившего: десять сантиметров стали — это не картонная межкомнатная дверь из фанеры.

В коридор войти не получится, габариты не позволяют.

— Дальше не пройдём, — сообщил я остальным, ожидавшим меня в дезактивационной. — Надо посылать Вояк.

Подключился к закреплённому на броне Вояке, взял его под прямой контроль и направил вперёд.

Автоматический рентген-лазер, новая модернизация нашей стандартной винтовки, заранее разогрел конденсаторы, поэтому никаких задержек перед началом стрельбы не будет, что было выявлено в ходе боёв с китайцами. Как показала практика, по мере деградации конденсаторов им требовалось всё больше времени, чтобы выйти на рабочую температуру. На стенде, в лабораторных условиях, этого не наблюдалось, но хаотичный режим стрельбы, внешние воздействия на оружие, в основном в виде разного рода газов и резких перепадов температуры из-за взрывающихся повсюду плазмы и взрывчатых веществ, создали уникальные условия для ускоренной деградации материала конденсаторов, что и вызывало задержки между выстрелами. Проблема решилась с помощью закрытия конденсаторов отдельными кожухами, внутри которых и создавалась необходимая температура. Это повлекло за собой и дополнительный бонус в виде возможности длительной непрерывной стрельбы, так как охлаждение конденсаторов стало поддаваться большему контролю, но плюс десять килограмм к массе сделали рентген-лазер неприменимым для вооружения «мясной пехоты», как выразился Бац.

Наблюдаю за обстановкой. В моём кабинете кто-то устроил форменный бардак, разбив вообще всё, что там было. Даже кровать не пожалели.

— Ребят, присоединяйтесь, — позвал я остальных.

— Я сейчас, — сообщила Натти.

— Я тоже, — ответил Бац.

На фоне раздался металлический лязг, а затем шаги. Я в этот момент проверял комнату отдыха, которая неизвестного вандала не заинтересовала: всё в целости, только на полу лежит металлический поднос со сгнившими фруктами. Видимо, ребята не забросили проект нашей весёлой фермы на минус восьмом этаже…

Этаж за этажом, мы проверили всё.

— Ну, что сказать… — вздохнул я, когда мы привели своих Вояк обратно. — Не хватает двух тел. Вы собрали образцы ДНК?

— Ага, — Вояка Баца потряс пакетом с костями. — Игоря мы уже опознали, осталось понять кто есть кто из этих.

Мою старую биоинженерную лабораторию тоже раскурочили. Примечательно, что в баках росли человеческие тела, причём опознать их не удастся, они уже неплохо так погнили. Видимо, они всё-таки решились на расширение, хотя та же Елизавета Константиновна была в этом вопросе весьма консервативна.

Реакторы, слава Босху, штатно погашены. Видимо, кто-то не хотел, чтобы они достались противнику. Не хватает трёх МЯ-генераторов, но их извлекали аккуратно, значит, ребята использовали их в каком-то другом деле.

— Уходим, — вздохнул я тяжело. — Печально всё это. Немного жаль их… Бац, помести образцы в холодильник.

— Сделаю, — подтвердил тот. — Куда дальше?

— На Родос надо слетать, — ответил я. — Хочу пообщаться со старыми знакомыми, если они вообще выжили.

— Всегда хотела там побывать, — усмехнулась Натти.

— Я бывал там, — произнёс Бац. — Понравилось всё, кроме греков.

— О, а ты у нас оказывается шовинист, — рассмеялся я.

— Да не, просто… — Бац закрепил своего Вояку на броне. — Дело было году в четырнадцатом, поехали компашкой из пяти человек. Облазили остров вдоль и поперёк, всё круто, но… Греки вообще не работали. Бухали, торчали в пивнушках, гуляли, а ведь у них вроде как кризис тогда был!

— Потому и не работали, что кризис был, — усмехнулся я. — Не путай причину и следствие. Их экономику трахнул Евросоюз, а страну поставили на бабки. Им ведь кто-то давал эти кредиты, причём практически ультимативно. Это всё равно, что, скажем, у тебя дома накрылся водопровод. Для ремонта нужно поднять жопу, взять инструменты и всё починить, ну или нанять профи, если ты сам кривоглаз и рукожоп. Ты бы и рад заняться этим, так как без воды жить кисло, но тут появляется комитет жителей, причём не все жители, а ограниченное их число, которое представляет всех и говорит тебе: давай мы тебе на первое время будем продавать воду, а ты займись более актуальными вещами, например, отдохни, живи в своё удовольствие? И ты покупаешь воду. А она недешёвая, если посмотреть на твои потребности в воде. И такая херня продолжается годами. И каждый раз ты покупаешь воду, но это не решение проблемы с водопроводом, поэтому ты мало того, что по бабкам проседаешь, но ещё и живёшь не так хорошо, как раньше. Вот и с Грецией произошло примерно такое. Вместо решения внутренних экономических проблем в рамках Евросоюза ей выдавались кредиты, дохрена. И из-за этого создавалась видимость, что всё нормально. Очень безответственная тема, практически ребячество. Думали, видимо, что обойдётся. Но не обошлось, пришло время платить по счетам, все это увидели, ФРГ навязала Греции политику жёсткой экономии, что ещё больше погрузило её экономику в самую глубинную жопу. А когда экономика в жопе, с рабочими местами происходит какая-то хрень, они исчезают. У народа нет работы, но есть какие-то сбережения и халтурки. Что остаётся делать? Бухать в пивнушке и веселиться на последние денежки, так как конца и края происходящей жопе не предвидится.