Носитель Искры. Нежелательный элемент (СИ) - Розин Юрий - Страница 1

Лазу снился сон… хотя, может это и не было сном?

Он нёсся в пустоте в образе черного дракона, в спину били лучи странного пурпурного солнца, а впереди постепенно увеличивалась серая точка. Судя по всему, именно к ней он и летел. Скорость определить было невозможно, не было ориентиров ни для расстояния, ни для времени. Однако в какой-то момент точка выросла до размеров мячика для пинг-понга, потом теннисного мяча, баскетбольного, автомобильного колеса… серая сфера, неоднородная, как Лаз теперь видел, а словно состоящая из бурлящих клубов дыма, выросла до размеров человека, слона, дома… она всё росла и росла, в какой-то момент развернувшись в бескрайнюю, занимающую всё видимое пространство плоскость. Клубы, которые раньше казались просто завитушками, теперь вздымались будто горы. Сфера была больше, чем всё, что Лаз мог себе представить, возможно даже больше самого солнца. И он продолжал падать на неё, до сих пор не понимая, на каком расстоянии находится и как долго ему ещё предстоит приближаться к поверхности титанической сферы. Но в какой-то момент это всё-таки произошло. Огромный черный дракон, казавшийся крошечной песчинкой на фоне серых облаков, нырнул в один из клубов дыма и исчез без следа.

И Лаз, успевший стать сильнейшим магом не только Люпса, но и всей планеты, снова, как и тридцать лет назад перед “богиней”, ощутил давящую на него колоссальную мощь. На этот раз, правда, эта сила не была направленной. Таинственное нечто лично он совершенно не интересовал. Ровно как скатывающуюся со склона лавину не интересовал ломаемый и скручиваемый ей лыжник. Хотя, даже это сравнение было слишком блёклым, чтобы реально представить себе происходящее. Серое нечто не только было непредставимо огромно. Каждая его частичка обладала мощью, сравнимой с силой чёрного дракона. Если бы оно захотело, Лаз бы мгновенно распался на атомы, не успев даже подумать о защите. Но серый туман, застлавший красные драконьи глаза, не хотел ничего. Он просто был, как были те же лавины, землетрясения или звёзды.

Лаз, тем временем, продолжил двигаться внутри серых клубов. Но и здесь осознания направления и дистанции не удалось достигнуть. Может быть он летел прямо к центру серой сферы, может быть перемещался вдоль поверхности, а может и вовсе стоял на месте и это всплески серого нечто наплывали на него, как морские волны. Сейчас, впрочем, Лаза это мало волновало. Потому что наряду с невероятным давлением, что испытывала каждая частичка его существа, он также ощущал странный резонанс между собственной душой и серым нечто вокруг. Нечто похожее было между ним и Айной, но сейчас чувство было куда неопределённее и тоньше. А ещё, Лаз был готов поклясться, в этом резонансе был критический изъян. Словно один фальшивый инструмент в огромном оркестре. Он силился осознать эту ошибку, понять, в чём фальшь, но ответ каждый раз ускользал от него, сколько бы он не пытался его отыскать.

А потом Лаз проснулся.

Звуки… запахи… ощущения…

Всё это было так странно знакомо, что Лаз поначалу даже подумал, что всё ещё спит. А может он уже умер и это всего лишь бред затухающего сознания? Однако следом пришла вполне реальная боль и ни сном, ни загробной жизнью это уже не могло быть. А это означало, что он, даже не открывая глаз, знал, где находится.

Больница. Вот только не одна из тех средневековых лечебниц Люпса, в которых он в детстве бывал слишком часто. Нет-нет. Запах спирта и медикаментов, шлёпанье тапочек по кафелю, треск лампочек дневного света, жужжание кондиционера, шершавость простыни и зуд катетера в вене. Лаз, а вернее Семён Лебедев, хорошо знал всё это. Слишком хорошо.

Открыв глаза и попытавшись подняться на койке, он окончательно убедился в реальности происходящего. Больничная палата. ЗЕМНАЯ больничная палата. Слишком, до невозможности земная. Совсем небольшая: только койка, пространство вокруг для манёвра врачей и дверь напротив, очевидно в туалет. Но от того сходство со столь знакомыми больницами, в которых Семён Лебедев провёл немало времени в конце их с Надей брака, нисколько не уменьшалось. На мгновение в перегруженный неадекватностью происходящего мозг пришла безумная, но вместе с тем вполне закономерная мысль.

“А что, если не было никакого Люпса? Что, если все эти тридцать лет жизни: магия, войны, любовь и смерти были лишь одним огромным кошмаром? Бредом сумасшедшего? Что, если я свихнулся ещё до поездки в пустыню со стариком Борисовым и богиня явилась только моему воспалённому сознанию? А сейчас — это просто момент просветления, наступивший в одной из больниц Каира?”

Однако потом Лаз повернул голову и его взгляд наткнулся на зеркало. Висело оно в углу, над раковиной, и тоже было вполне обычным, таким, каким и должно было быть зеркало в больничной палате. Вот только, естественно, заинтересовало оно Лаза вовсе не само по себе. Сбросив одеяло и взявшись рукой за ножку капельницы, он спустил на пол голые ноги и осторожно встал. Удалось это неожиданно просто, куда проще, чем можно было бы ожидать от неизвестно сколько пролежавшего в отключке тела. А ещё высота, с которой он взглянул на палату, была очень привычной. Именно такой, какая ему помнилась, а ведь он был куда выше своего предыдущего, земного воплощения. И уже это вселяло определенную надежду.

А подойдя к зеркалу и взглянув на своё отражение, Лаз окончательно выдохнул. Знакомые черты, которые он создавал с помощью магии лично на основе воспоминаний о теле, что у него когда-то было, а также внешности матери и отца. Короткие, аккуратно постриженные белоснежные волосы. Чёрные, словно лишённые радужки, глаза, в цвете которых отразилась прячущаяся в глубине его души тьма. Если это не было продолжение бреда, то перед зеркалом стоял не Семён Лебедев, а именно Лазарис Морфей. И после того, как Лаз успокоился, ему в голову пришёл куда более простой и очевидный способ проверить, был ли Люпс и всё произошедшее на нём бредом.

Прикрыв глаза, он совершенно привычным образом нырнул внутрь собственной души. И тут всё также нисколько не изменилось. Душа Мастера, готовая выполнить любую прихоть своего хозяина послушно воссоздала сначала палату, в которой он находился, потом жёлтый пейзаж пустыни африканского континента, а потом уменьшенную копию поля боя союзной армии против культа монарха, раскинувшуюся у Лаза под ногами. Это было интуитивным выбором, но эта картина натолкнула Лаза на совершенно новые мысли.

Айна. Он чётко помнил, что произошло после того, как он дал согласие скрытому внутри себя монстру. Помнил смерть Рудгерта, помнил, что собирался убить Фауста, помнил, как девушка, создав какое-то совершенно невероятное заклинание, вернула ему, Лазу, контроль над своим умирающим телом. На такую магию Айна точно должна была потратить куда больше энергии, чем у неё оставалось, а значит сожгла невосполнимые запасы своей души. Чем это было чревато, Лазу не хотелось даже думать.

Вынырнув из пространства собственной души, он запустил магию восприятия. Сейчас уже было не так важно, почему вокруг позднее средневековье резко сменилось новейшим временем. Если Айна находилась в этой же больнице, но должен был её отыскать, если нет — отыскать всё равно. Благо по каким-то неизвестным ему пока причинам никаких последствий от того боя не наблюдалось и заклинание далось с лёгкостью.

Вот только совершенно неожиданно за пределы больницы оно не вышло. Внутри здания Лаз мог видеть всё, однако ни стены, ни даже открытые окна не пропускали магию. Его, Мастера, магию. Это было абсурдно, но сейчас вокруг и так творилось достаточно абсурда, чтобы раздумывать об этом слишком долго. Тем более что Лазу удалось найти не только Айну, но даже Фауста. И лежали они совсем близко, буквально в соседних палатах.

Выдернув из руки катетер, от чего висящая над койкой лампочка угрожающе замигала, Лаз, как был, в одном больничном халате, вывалился в коридор. Ходить быстро, как оказалось, всё-таки было довольно проблематично. Первой же по коридору была палата Фауста. И молодой человек поймал себя на том, что Мастер Меча, лежащий на койке в больничной палате, за сегодня был пока что самым абсурдным зрелищем. Для Лаза Фауст давно стал не только лучшим другом и отчасти наставником, но и квинтэссенцией всех представлений о средневековом воине. И видеть его сейчас, в голубоватом халате, явно слишком маленьком для высоченного Мастера Меча, в этом современном окружении было невероятно странно. Так что Лаз поспешил исправить хоть часть этой странности.