Кнут и пламя (СИ) - Красовская Марианна - Страница 21

Аязу очень хотелось влепить пощёчину по этому самодовольному лицу, но он сдержался. Все же в его возрасте пора научиться решать вопросы без драки. Но отчего-то он вспомнил, что где-то на дне его саквояжа лежит кнут, который он не доставал уже очень давно, но упрямо таскал с собой скорее как дань традиции.

- Макс, иди в задницу, - устало посоветовал степняк шурину. - Вообще не смешная шутка.

- Ладно, я понял, - картинно вздохнул Оберлинг. - Ты предпочитаешь страдать. Что ж, и такое бывает.

Желание достать кнут стало ещё острее. Аяз прищурился. Интересно, а сам Макс жене изменяет? Учитывая, что его супруга в положении и явно не пускает его в спальню.

- Работай иди, - посоветовал он Оберлингу. - Сам знаешь...

Макс кивнул неожиданно серьёзно и как-то мягко на него посмотрел, и Аязу вдруг показалось, что он просто пытался его отвлечь от тревоги за детей. Как умел, так и отвлекал.

Лучше на самом деле не стало. Мало ему пустого резерва, так он ещё и за детей переживал. К счастью, в их пропаже (вернее сказать, в похищении) Аяз себя не винил. А вот в смерти канцлера Браенга косвенным образом его вина присутствовала. Ведь он был на тот момент слишком далеко. В госпитале. Потому что резерв резервом, а знания никуда не делись. Он и без особого расхода сил умел лечить людей: мазями, микстурами, примочками. И зубы мог удалить, и наложить компресс, и зажить рану. Но когда ему сказали, что в мастерских стреляли в Браенга, Аяз мчался так быстро, как только мог, и все равно опоздал. Однажды он уже спас Кирьяну жизнь, но тут не помогло ничего. Слишком стар был Браенг, слишком много крови потерял.

Аяз хотя бы был уверен, что сделал всё, что мог. Хотя - если бы только он прибыл на место происшествия на четверть часа раньше! Время теперь играло с ним на разных сторонах поля.

Лишь в одном он не ошибся - две недели пролетели как один миг.

Он не мог ни спать, ни есть, с ужасом понимая, что ничем, совсем ничем не может помочь своим детям, которые сейчас неизвестно где. Даже виски уже не помогал, не сглаживал боль. Аяз сидел в темноте гостиной, молясь всем известным богам. И когда вдруг прозвучало "Дети нашлись" он не поверил своим ушам.

И откуда только силы взялись! Помчался, как птица - на вокзал за билетом, двенадцать часов в поезде, потом на санях к замку Нефф - и плевать, что непогода, что буран. К его неудовольствию, рядом с ним в санях сидел Роберт Стерлинг, по уши влюблённый в Изабеллу. Аяз не такого жениха хотел своей дочери, но потом он вспоминал старшую, Лилиану, которая никого не слушала и правильно делала, и в очередной раз одергивал себя. Не стоит вмешиваться. Судьба сама решит.

Хотя Аяз и не Оберлинг, и уж тем более - не Браенг, в замке Нефф ему рады безмерно. Ему здесь тепло и уютно, и даже самочувствие начинает налаживаться. Во всяком случае, ночью спит спокойно, а ведь он вообще не мог спать с того дня, как похитили Изабеллу и Яхо. И опустошенный резерв потихоньку начинает восстанавливаться. Впрочем, возможно, это заслуга леди Милославы, которая усиленно потчует любимого зятя всякими вкусностями и с огромным интересом слушает его рассказы про детей и внуков. Да, ей и в самом деле интересно, как дела у Лилианы и Кьяна Ли. Интересно, какой чудесный младенец родился у Шессы. Пятый правнук, кто бы мог подумать! А Иванна - супруга некроманта и королева Франкии, ну кто бы мог знать, что дочка Стефы достигнет таких высот! Ну разве что Кирьян мог подумать... Да, по Кирьяну скорбим безмерно, но что поделать, все мы смертны, а этот неугомонный, кажется, прожил не одну жизнь, а десяток. Жил в движении, и умер в движении - второго такого нет и не будет. С ним можно сравнить только Тамана, кстати, как там твой отец, Аяз? Преемника себе присмотрел? Выбор у него богатый - сколько у него детей? Десять? А внуков? Даже сосчитать сложно...

После подобных разговоров, от которых явно веяло скорой и довольно желанной смертью, Аяз прямо почувствовал, что седеет на глазах и спина начинает болеть. Он не старик! Подумаешь, резерв! Да он ещё ого-го! Настолько ого-го, что на него женщины до сих пор заглядываются, причём даже молодые. Вон, служаночки глазки строят и улыбаются лукаво. Да еще вопросы задают про потребности целителя.

Это немного его успокоило. Потребности у него немалые, это факт. И третья неделя без жены - это ужас что такое. Пришлось даже травки себе заваривать, так было проще всего. А то от длительного воздержания невольно и в самом деле возникают мысли, что лишь для дела, для восполнения резерва...

Страшно даже представить, сколько времени ему ещё придётся провести в Галлии. Пока не найдут того, кто канцлера убил и на его детей посмел покуситься, Аяз не уедет. И запуск аэростата, он все равно должен состояться.

Степняк подумал немного, и все же достал кнут из саквояжа. Пока он здесь торчит без дела - можно хоть навыки немного восстановить. Вон те кисточки на пологе постели просто безобразные. Аяз любил умеренность. Бахрома его раздражала. Его, впрочем, всё раздражало. И то, что пальцы уже не слушались - а сколько лет он вообще не брал в руки любимое оружие, предпочитая пистолеты, и то, что кисть не была гибкой, и мышцы спины сразу как-то заныли, тоже раздражало.

Но Аяз всегда был упрямым. Он раз за разом посылал кнут вперёд и через пару дней балдахин над его постелью облысел. Навыки никуда не делись. Он всё ещё был хорош. Танцевать уже не сможет, наверное, но вот убить кого-нибудь в схватке - запросто.

Ну и вообще - кнут его по-прежнему успокаивал и прочищал голову.

Немного отвлекло от тревожных мыслей возвращение Яхо и Беллы. Помимо облегчения, за ними ещё и наблюдать забавно. Яхор явно в Беллу влюблен, но не находит в себе смелости сделать какой-то шаг. Белла поглядывает на него с интересом, но Стерлинг всеми силами пытается перетянуть её взгляд на себя.

Хм, интересно, а каким оружием владеет это долговязое дитя близкородственных браков? Хочется ему вмазать, чтобы Яхору не мешал. Не успел - Белла сама разобралась, его девочка! Но вмазать кому-нибудь все равно хотелось.

Так, Аяз. Мелисса, кошачья мята, что там ещё у леди Милославы в запасах есть? Зверобой? Ну... не самый лучший выбор, но и его тоже в чайник. Заварил, встал у окна, лениво цедя успокаивающий отвар. Потянулся и больно ударился локтем, роняя кружку. Это ещё что такое? Давно ли он стал так неуклюж? Или?.. Хлопнула дверь огромная замковая дверь, ее звук сложно с чем-то перепутать. Послышались голоса.

Боги, неужели?

Он, забыв про отвары, про разбитую чашку, бросился в холл, уже видя, что не ошибся. Знакомый темно-зеленый плащ, родные глаза, губы... о, эти сладкие нежные губы, как он по ним скучал! Схватил жену в охапку, не замечая ничего вокруг, жадно, исступленно впился губами в ее рот, словно желая выпить ее до дна. Она так же крепко прижималась к нему, так же страстно целовала, словно они были не в окружении родных и слуг, а в спальне.

Почувствовав, что поцелуй стал мокрым и солёным, он, наконец, нашёл в себе силы от неё оторваться.

- Ты плачешь? – прошептал он встревоженно, нежно вытирая большими пальцами рук слезы, струящиеся у нее по щекам. – Что-то стряслось? С Шессой, с детьми?

- Нет, дурак, все хорошо. Я просто очень скучала, очень. Не выдержала, приехала.

Аяз счастливо выдыхал.

- Я тоже скучал. Безумно.

Целитель растерянно оглядывается, понимая, что вся семья в сборе и все смотрят. Значит, подхватить жену на руки и быстро унести в спальню явно не выйдет. Нет, он может - и сил, и наглости в нем хватило бы. Но это будет верх неприличия. К тому же Вики родителей столько лет не видела. Аяз, конечно, эгоист, но не до такой степени. Это он в молодости мог такое учудить, но сейчас, наверное, все же стал более мудрым.

Хорошо, что леди Милослава ещё мудрее, потому что она нежно обнимает дочь, а потом улыбается и говорит:

- Устала, милая. Иди отдохни с дороги. Потом ещё наболтаемся. Времени нам хватит.

Виктория благодарно кивает матери и смотрит на мужа, чуть щурясь. Ее глаза полны предвкушения. Аяз помогает ей снять пальто, осторожно проводя подушечками пальцев по нежной шее. Вики невольно вздрагивает. Его прикосновения обжигают. Обещают. Напоминают о том, что он умеет быть очень нежным. И грубым тоже умеет. Время словно замедлилось. Что-то спрашивает у нее отец, она отвечает - кажется, разумное, потому что он кивает одобрительно. Бросается ей на шею дочка - вот с ней надо бы поговорить, она уже слышала от брата, что ее похищали, но Яхор сумел бежать с ней из плена. Очень-очень надо поговорить... но лучше бы завтра. Виктория понимала, что мужу она сейчас нужнее.