Новый путь (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 24

— Михаил Андреевич, «Капитал» — не вечные скрижали, — начал я утешать второго человека в пролетарском государстве. — Разве Ленин был гением? Революционером — да, лидером — да, изворотливым и ловким политиком, трибуном — да, да, да! Но не гением. Просто Владимир Ильич понимал: теория, которой полвека, может, и годна для прошлого, но в настоящем применима лишь с оговорками и корректировками. Вот вам хороший пример. Маркс писал, что «чем больше общественное богатство, функционирующий капитал, размеры и энергия его возрастания… тра-ля-ля… тра-ля-ля… чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше официальный пауперизм. Это абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления». Ну, и где он исполняется, этот «объективный» закон, на какой планете? Разве за последнее столетие, говоря словами того же Карла Генриховича, «положение рабочих ухудшилось независимо от того, высока или низка их зарплата»?

— Ну-у… нет, наверное… — промямлил Суслов.

— Во-от! — протянул я с ноткой назидания. — Да и, вообще, хватит, мне кажется, носится с рабочим классом! Наша цель — коммунизм? Вот и давайте строить эту высшую форму общества, а не мусолить идеи классовой борьбы!

— Как-то, знаете… чересчур… — растерялись на линии.

— Да почему? — разгорячился я, как и подобает юнцу. — Советское общество — бесклассовое, да и на Западе пролетариев не сыщешь. Тамошние рабочие давно забыли слова «Интернационала», став такими же мещанами, как и капиталисты!

В трубке забулькал смех.

— Спасибо вам, Миша! Подняли старику настроение! Идеи ваши всякий раз шокируют, вызывают рефлекторный отпор, а потом задумаешься — и понимаешь, что за оберткой отрицания скрыта истина.

— Польщен! — хмыкнул я. — Кстати, об истинах. Помните, я как-то ляпнул, что в СССР нужна приватизация? Ну, хотя бы кафе или часовых мастерских? Я думал над этим и пришел к выводу, что лучше нам обойтись без частной собственности.

— Ага! — довольно каркнул Михаил Андреевич.

— Да. Просто надо мелким предприятиям, работающим на конечный спрос, больше внимания уделить, что ли. И больше ассигнований! Иначе сами не заметим, как реставрируем капитализм. Ведь всякий мелкий буржуй мечтает выбиться в главные буржуины. А оно нам надо?

— Ну вот, хоть в чем-то мы сошлись! — в голосе секретаря ЦК КПСС слышалась улыбка. — Спасибо, Миша. Вы меня, как того верующего, направили и укрепили! О-о, времени уже сколько… До свиданья, тезка!

— До свиданья, Михаил Андреевич!

Трубка клацнула, ложась на рычажки, и частые гудки утихли. Смутно улыбаясь, я прислушался — в гостиной размеренно щелкали старенькие часы с кукушкой. Каждый час птичка исправно выглядывала в окошко, но уже не куковала, сипела только — Настя во младенчестве испортила ей сильфон. Зато маятник по-прежнему отмахивал секунду за секундой. Временной поток 1-го уровня уносил Землю — оброненный в речку голубой мячик — в будущее.

Тот же день, позже

Ленинградская область, Приморское шоссе

Сбросив скорость у стройплощадки, где возводили санаторий Ленинградского обкома, Лофтин не спеша покатил по шоссе. Место было удобное — не подкрадешься. Ровное поле кругом, где-нигде меченое редким кустарником, а всего в паре километров, в Зеленогорске, дача генконсульства США. Не надо даже мудрить с мотивировками.

«Куда следуете, гражданин?» — «На дачу!»

Возле столба, синей табличкой отмечавшего сороковой километр, Дэниел затормозил и съехал на обочину. Условное место «Сорок».

— На выход!

Дождавшись, пока мимо прогрохочет заляпанный раствором «МАЗ», вице-консул выбрался из тесноватого «Фордика», шаркнув ботинками по гравию. В лицо пахнуло волглым холодком — суровой негой Севера. Лофтин поежился. Не повезло русским и канадцам…

Взрыкиванье дизеля раззудило в нем панику, как в том охотнике, что решил добыть зайца, а пересекся с медовым взглядом тигра. Самосвал возвращался, сдавая задним ходом, а из кабины высунулся молодой парнишка в простенькой ковбойке и с задорным чубом.

— Случилось чего? — крикнул он. — Помочь, может?

— Нет, нет, спасибо! — слабым голосом откликнулся Дэниел. — Я так просто… Ноги размять!

— А-а… Ну, бывай!

«МАЗ» взревел, да и покатил к Ленинграду. Лофтин уперся руками в капот — сердце колотилось, как загнанное, словно после хорошего секса.

— Будешь тут готов… — со злостью выцедил он. — Шагай, давай… братец Кролик!

Закладка валялась прямо на земле, строго по инструкции прижатая к столбу. Сверху наброшена тряпица, вымаранная в мазуте или в черной смоле — никто на такую не позарится.

Оттащив тряпку за кончик, вице-консул рывком подхватил плоскую жестяную банку, и швырнул ее на заднее сиденье. С лязгом и дребезгом захлопнул дверцу, словно отыгрываясь за пережитое.

— Саечку за испуг!

[1] 6 октября 1975 года футбольная команда «Динамо» (Киев) обыграла немецкую «Баварию», выиграв Суперкубок Европы.

[2] Просторечное название факс-модема ZyXEL. Имеется в виду модель U-1496E.

[3] Маркус и Конрад Вольф провели детство и выросли в СССР, где их звали Мишей и Колей.

[4] Главное управление разведки МГБ ГДР (нем. Ministerium für Staatssicherheit, неофициально сокр. Stasi, «Штази»).

[5] На Кляйналлее в Западном Берлине находилась штаб-квартира ЦРУ.

[6] Карлсхорст — район Восточного Берлина, где располагалось представительство КГБ СССР. Вплоть по май 1976 года уполномоченным КГБ по координации и связи с МГБ ГДР являлся генерал-лейтенант А.И.Лазарев.

[7] Агент Штази Ойген Браммерц, монах-бенедиктинец, был в 1975 году отправлен трирским аббатством в Ватикан.

[8] На Ленинском проспекте в Москве находилось посольство ГДР.

[9] В РИ М.П.Казачков сдал сотрудников 2-го (контрразведывательного) отдела Ленинградского управления КГБ, которых информировал, будучи агентом — «источником», как он сам именовал свой статус.

[10] Польская объединенная рабочая партия. Следует заметить, что КГБ воспрещалось заводить агентуру в «братских партиях». Однако «Фирма» обходила это табу.

[11] Е.Питовранов руководил отделом «П», обозначенном по начальной букве его фамилии.

[12]Dio porco! (итал.) — Черт побери! (грубое ругательство с сильным оттенком кощунства).

[13] Эти модели так и не пошли в серию в РИ.

[14]Das ist schrot (нем.) — Это металлолом.

Глава 5.

Среда 22 октября 1975 года, ближе к вечеру

Первомайск, улица Щорса

Ровно в шестнадцать нуль-нуль я стоял у дверей квартиры Дворских и унимал дыхание. Приведя в норму пульс и прочие параметры жизнедеятельности, позвонил — за толстой филенкой словно колокол качнулся, рассылая по комнатам благовест.

Замок хищно клацнул, и меня встретила нарядная Лариса. Старшая сестричка моей девушки вышла в джинсах и в тонкой белой кофточке, выгодно облегавшей прелести. Выдающиеся в обоих смыслах.

— Потрясающе выглядите, любезная Лариса Федоровна, — сказал я, упражняясь в куртуазности.

— Я вот тебе дам Федоровну! Ишь ты его! — погрозила мне пальцем девушка, хотя глаза ее смеялись. — Проходи, давай!

Я подчинился, окунаясь в незнакомый букет запахов, среди которых витал ароматный дымок сандаловых палочек, редкости по нынешним временам.

— Чуешь? — Лариса доверительно наклонилась, и ее левая грудь вмялась мне в плечо. — Это мама запалила индийские благовония!

— Чую, — кивнул я, изгоняя горячащие мысли о суетном.

Инкина сестричка уловила хрипотцу в моем голосе, и победительно улыбнулась.

— Маэстры, гряньте туш! — она за руку ввела меня в зал, обставленный по стандарту — «стенка», телевизор, диван, ковер.

За большим столом, устланным белейшей камчатной скатертью, сидело трое — крепкий сухощавый мужчина, кареглазая пышечка в кудряшках, и Хорошистка. Холодок услады протек через все мои чакры.

— Знакомьтесь — Миша! — воскликнула Лариса.