Загадочные тени (ЛП) - Файфер Хелен - Страница 17

— Верю, что так и будет, но мне все равно очень больно, и сейчас я немного не в себе. Мне действительно нужно привести мысли в порядок. Может быть, все произошло слишком быстро после Майка.

Уилл почувствовал, как его желудок сжался, меньше всего ему хотелось, чтобы Энни сожалела о последних шести месяцах, проведенных вместе. Он знал, что ему нужно дать ей немного пространства. Он не будет давить на нее, но сейчас больше, чем когда-либо, понимал, как много она значит для него. На самом деле он хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он отпустил ее руку, прежде крепко сжав. — Так что ты собираешься делать с этим придурком? Если бы Кав и Джейк не отправились тебя искать... — Слово «изнасилование» повисло в воздухе, но он не мог произнести его. Одна только мысль о том, что другой мужчина прикасается к Энни, без ее разрешения, заставила кровь Уилла закипеть.

— Я не могу пойти в суд, Уилл. Да, я дала показания, но на самом деле не хочу. Если бы он успел зайти дальше, тогда конечно, но Джейк и Кав сумели надавать ему хороших тумаков, так что для меня этого будет достаточно. Он был пьян, просто удивительно, как много людей ведут себя глупо, когда они пьяны.

Уилл не стал с этим спорить, разве он сам не повел себя глупо? Она зевнула. — Думаю, мне лучше пойти и хорошенько выспаться, это вино усыпляет лучше, чем две таблетки снотворного.

— Если я тебе понадоблюсь, Энни, ты знаешь, где меня найти, я всегда буду ждать тебя. Я так люблю тебя, Энни Грэм, и я полный идиот.

— Да, так и есть. — Она вышла из машины и вернулась в дом, слезы катились по ее щекам.

28 июня 1984 года

Бет зевнула, затем встала, чтобы пойти и выключить телевизор. Она устала, но начав смотреть фильм, не успела опомниться, как часы пробили полночь. Она проверила входную дверь и поднялась наверх. С тех пор как Софи заговорила о человеке-тени, она плохо спала. Это пугало Бет, но до тех пор, пока она не поверит ни во что из этого, они будут в порядке.

Она сбежала от своего последнего парня, который был негодяем, и не собиралась позволить какому-то воображаемому мужчине, от которого пахло гнилой капустой, разрушить ее жизнь.

Из комнаты Шона доносилось тихое похрапывание, и она толкнула дверь. Он лежал, распластавшись на кровати, одеяло валялось на полу, а рука сжимала одну из пластмассовых фигурок, с которыми он никогда не расставался. Бет наклонилась и поцеловала сына в мягкую щеку, от него так хорошо пахло. Затем натянула на него одеяло и тихонько прошла в спальню Софи.

В комнате дочери продолжал гореть ночник «Мой маленький пони». Оранжевое сияние осветило лицо Софи, оно было таким бледным, а под глазами залегли темные круги. Ее девочка выглядела такой взрослой. Невинность, которая была у нее на прошлой неделе, сменилась измученным видом. Бет решила поговорить с Софи завтра и на этот раз выслушать ее. Может быть, она попросит отца Джона прийти, и они все сядут и попытаются разобраться с этим человеком-тенью.

Бет поежилась: здесь было гораздо холоднее, чем в комнате Шона. Софи забеспокоилась, начала что-то бормотать, и ее левая нога все время подпрыгивала, как будто кто-то ее щекотал. Бет наклонилась и поцеловала Софи в лоб. Ужасный запах ударил ей в ноздри, и она поморщилась, но потом он исчез. Она накрыла Софи одеялом и вышла из комнаты. Закрыв дверь, она не заметила, как одеяло, которым она только что укутала дочь, медленно стянули с кровати.

Бет прошла в ванную, почистила зубы и забралась в свою постель. Она думала об отце Джоне, слишком напуганная, чтобы думать о ком-то или о чем-то еще. С ним она чувствовала себя в безопасности, он обращался с ней лучше, чем любой другой мужчина, которого она когда-либо встречала. Жаль, что у нее никогда не может быть с ним отношений, потому что его сердце уже не свободно — оно принадлежит Богу. Теперь Бет могла жить с этим, благодарная ему за то, что он стал для нее другом.

Глаза начали закрываться, и она почти заснула, когда пронзительный крик заставил ее резко сесть. — Софи. — Она выбежала из своей комнаты. В комнате Софи она увидела дочь, съежившуюся на кровати, обхватывающую прижатые к груди колени. Софи подняла руку и указала пальцем в угол комнаты. Бет почувствовала, что ее колени дрожат и угрожают подогнуться, когда повернулась и увидела, что одеяло Софи повисло в воздухе. Под ним стоял человек. Бет вскрикнула и схватила с комода тяжелый серебряный крест. Она швырнула его в одеяло, которое кучей упало на пол.

Кто-то потянул ее за руку, и Бет снова закричала, обернувшись, чтобы увидеть, как Шон протирает глаза позади нее. Крепко держа его за руку, он подбежала к кровати. Софи так дрожала, что Бет слышала, как у дочери стучат зубы. Она схватила Софи за руку, стащила ее с кровати, сбежала с обоими детьми вниз по лестнице, отперла входную дверь и выбежала на улицу. Пинком захлопнула дверь, и звук эхом разнесся по пустынной улице. Бет побежала к пресвитерии, где колотила в дверь, пока наверху не зажегся свет.

***

Отец Джон проснулся от стука, сбежал вниз и открыл тяжелую деревянную дверь. Он был потрясен, увидев Бет и ее детей, одетых только в ночные рубашки и босых. Они прижались друг к другу, Софи смотрела в пространство, а Бет плакала.

Джон впустил их внутрь и закрыл входную дверь. Провел их в кухню, залитую теплым светом. Все они дрожали. Он включил духовку, чтобы немного нагреть помещение. Затем принялся наливать молоко в кастрюлю, чтобы приготовить всем горячего шоколада. Он не знал, что сказать, и смотрел на них по очереди. Шон, казалось, меньше всего беспокоился, он сидел и смотрел на игрушечную фигурку в своих руках. Бет выглядела так, словно увидела привидение, а бедняжка Софи выглядела травмированной.

Как только молоко закипело, он достал из буфета банку с какао-порошком и добавил несколько ложек. Все время помешивал, чтобы молоко не убежало, затем, взяв чайное полотенце и четыре кружки, он налил шоколадное молоко в каждую из них. Наполнил самую маленькую для Шона, добавив немного холодного молока, чтобы он не обжёгся. Потом отнес поднос к столу и поставил его, Бет кивнула ему, и он улыбнулся. Выражение ужаса на ее лице сказало все, и его желудок почувствовал себя так, словно кто-то заставил его проглотить камень, настолько он был тяжелым. Они дули на какао и медленно потягивали, но ни один из них не заговорил о том, что только что произошло, а Джон слишком боялся спросить.

Энни проснулась от детского голоса, напевавшего песню. Слова было трудно разобрать, но она смогла узнать мелодию «Кольца из роз»^v. Она моргнула и повернулась на бок, думая, что это, должно быть, дети играют на улице. Затем потянулась за телефоном, который лежал на стуле рядом с кроватью. Всего семь часов утра, и на улице было не очень светло. После прошлогодних событий Энни спала с включенным ночником, боясь темноты. Песня продолжала звучать. Она вылезла из постели и выглянула в окно. Отдернув занавеску, она посмотрела на улицу — там оказалось пусто.

Она вздрогнула, надо думать, отопление отключили, потому что в комнате было холодно. Повернувшись, чтобы забраться обратно в постель, она заметила в зеркале что-то белое. Она медленно повернулась и увидела, что вчерашняя девочка смотрит на нее, и внутренности Энни превратились в желе. Девочка подошла поближе к стеклу и хлопнула по нему ладонями. Энни услышала этот звук так отчетливо, как будто это сделала она сама. Девочка улыбнулась и прошептала: — Ты должна мне помочь, я не хочу, чтобы он это делал, но он не остановится. Он не понимает, что Джон пытался помочь.

А потом она исчезла, оставив на внутренней стороне зеркала два маленьких белых отпечатка ладоней.

Энни оглядела комнату, чтобы убедиться, что девочка не стоит у нее за спиной с топором. Комната была пуста, холодна и пуста. Она шагнула вперед, подняла руку и дрожащим пальцем коснулась зеркала. Переживая, как бы ее не протащило на другую сторону, и она не застряла в другом мире. Отпечатки рук начали исчезать. Энни потянулась за телефоном и сделала пару снимков, но, когда она снова посмотрела на них, отпечатки исчезли полностью, и на снимке было только ее отражение в зеркале.