Прости меня луна (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 21

— Ты что, горло им перерезала? — стоило вспомнить голову оборотня под ногой Мякини и ее слова «Сжечь!», как тошнота подкатила вновь.

— Ох, прости, милая! — Лилия потянулась и обняла побледневшую подругу, не обращая внимания на то, что ее рубашка намокла. — Я совсем забыла, что ты ничего не знаешь о моем даре.

— Если не хочешь, не говори…

— Как ты думаешь, почему я выбрала имя Лилия?

Вспомнив свои резоны, Луна попыталась угадать:

— В твоем саду росли лилии, и ты так назвалась, чтобы не забыть родной дом?

— Нет.

— Ты сама похожа на цветок? Вон, и волосы у тебя светлые, и кожа нежная. Так и светится…

— Не-а, — Лилия была довольна как никогда. День выдался чудесным. Любимый Ветер от нее не отходил ни на шаг и даже, можно сказать, от смерти спас, рискуя собой, подруга спину подлечила, а еще всяких приятных слов наговорила. Зачем ее мучить? — Не знаю, как у вас, а в наших краях лилия — символ смерти.

Царевна тут же вспомнила, как на спор с Костюшкой Вышегородским просидела до утренней звезды в его родовом склепе. Там на каменной деве, что в печали склонила голову, как раз был надет венок из лилий. Кстати, княжич тогда проиграл: в царской усыпальнице не продержался и до появления луны. Должок за ним остался. Ее, царевны, желание.

— И?

— Я и есть Смерть.

Мочало глухо шмякнулось об пол, обильно забрызгав башмаки Луны мыльной пеной.

В установившейся тишине эхом разносилась капель из неплотно прикрытого крана.

— Что? — Лилия улыбалась.

— Ты можешь убить прикосновением? — царевна не спускала взгляда с изувеченной руки подруги.

— Не убить, упокоить, — чтобы не смущать Луну, Лилия опустила посиневшую ладонь в воду. — Я могу, приложив руку к голове мертвяка, навсегда успокоить его. Тогда не придется рубить. Дотронулась и все, он падает кулем наземь.

— Тебе больно?

Лилия сморщила лицо.

— Неприятно. И отнимает силы. Поэтому на обратном пути меня на руках нес Ветер, — она опять улыбалась. — Ну, будешь лечить или мне мазь у Даруни попросить. Говорят, ее припарки быстро помогают.

— Давай сюда свою руку.

Луна переплела пальцы с пальцами Лилии и закрыла глаза.

— Начнем отсюда, — Сагдай открывал ворота кладбища у Мавкиного болота. Лилия зацепилась взглядом за замерзшую розу, что лежала на небольшой возвышенности в центре захоронения, подошла к ней, но поднимать не стала. — Что чувствуешь?

— Здесь никого нет, — девушка закрыла глаза, подняла лицо к небу. Прислушалась к чему-то. Ее спутники застыли, боясь проронить хоть звук. — Лишь сильный след того, кого убил Лоза. Этот мертвец был последним. Никак не мог уйти, все ждал, ходил кругами.

— А остальные?

— Ушли и давно.

Ответ Сагдаю не понравился.

— Упустили, значит, — он раздосадовано хлопнул плетью по голенищу сапога. Его конь, удерживаемый за воротами стражниками, услышав знакомый звук, всхрапнул. Как и остальные, он был беспокоен, перебирал ногами, таращил глаза. — Где теперь их искать?

— А там что? — Лилия положила ладонь на предплечье командира отряда и сжала, привлекая к себе внимание

— Мавкино болото.

— А там? — она мотнула головой в сторону пролеска.

— Торговый тракт, — Сагдай вгляделся в тревожно поблескивающие глаза воспитанницы. — Почувствовала чего?

— В том то и дело, что нет. И пока по лесу шли ничего не чувствовала, — Лилия спрятала озябшие руки в карманы. — Значит, туда они не сунулись.

— К мавкам тоже навряд ли потащатся, — усомнился Сагдай. Закрывая ворота на петлю, остановил взгляд на Ветре, который задумчиво смотрел в сторону пустыря, где алели на колючих кустах ведьмины дички. — Что там зимой делать? Лед один.

Ветер повел себя странно. Шагнул к Лилии, развернул ее лицом к Мавкиному болоту, сам встал сзади и прижал к себе девушку. Та было дернулась, но сильные руки обездвижили.

— Закрой глаза, — сказал он, не замечая, что у воспитанницы зарделись щеки. — Слушай!

По земле вдруг полетела легкая поземка, на болоте качнулись тонкие деревца, зашелестели колючие кусты, горохом посыпались на снег красные ягоды. Ветер долетел до кладбища, задрал подолы плащей, обжег лица морозцем. Люди попятились, поспешно запахивая полы одежки, но Лилии отступать было некуда. Ее вдавило в грудь Ветра, у которого крыльями взвились длинные волосы, по обыкновению не забранные в хвост.

— Да, есть один, — ресницы воспитанницы дрожали. Ее рука медленно поднялась. — Совсем рядом с берегом.

Сагдай кивнул воинам, и те кинулись в указанном направлении.

— Есть! — донеслось вскоре оттуда. Один из воинов крякнул от досады и сунул руку в небольшую полынью, наполненную ледяным крошевом. — Мертвяк увяз, но шевелится, гад!

На поверхности появились обледенелые волосы, за которые со всей силой тянул стражник. Под тяжестью застрявшего тела они вдруг оборвались, и воин сел на задницу.

— Гадючья бездна! — выругался он. — Что за смердящий выродок!

— И как отсечь голову? — вокруг лунки собрались все, кроме Ветра и Лилии.

Девушка порывалась отлипнуть от груди старшего товарища, но тот не дал, удержал, еще крепче охватив плечи.

— Не дергайся, — Ветер понимал, как непросто отыскать мертвяка, по самые брови утопшего в болоте, сколько сил пришлось потратить, чтобы понять, где он. — Отдышись.

— Я помочь хочу, — как бы Лилии не мечталось и дальше стоять вот так, нежась в нечаянном тепле, она скинула обнимающие ее руки. — Люди Сагдая сами не справятся.

Воины кололи лед кинжалами. От усердной работы по их лицам струился пот, а мертвец словно в насмешку дергал щекой.

— Разойдитесь, — произнесла Лилия. Дождавшись, когда ее услышат, скрутила подол плаща, чтобы тот не намок в болотной жиже, и присела на корточки. Поморщилась, опуская раскрытую ладонь на лишенную волос голову мертвяка, который, почувствовав прикосновение, бешено задергался. — Живое к живому, мертвое к мертвому. Живое к живому, мертвое к мертвому. Живое к живому, мертвое к мертвому…

Она шептала и шептала заговор, пока тело погибшего не перестало содрогаться.

— Все, он больше не вернется, — произнесла Лилия, с благодарностью принимая тряпицу, которую достал из-за пазухи кто-то из воинов. Вытерла руки и, не дожидаясь остальных, пошла в сторону тракта.

Двух других нашли под перевернутой телегой, которую изрядно припорошил вновь начавшийся снег. Что сталось с путниками, чей скарб был разбросан по кустам, гадать не стали, упокоили мертвецов через отсечение головы. Правда, пришлось повозиться, поскольку мертвяки оказались крепкими и прыткими и отчаянно огрызались, размахивая вырванными оглоблями. Но, в конце концов, их умение сражаться уступило боевым навыкам стражников.

Последний мертвяк отыскался в ближайшем селении. Его изловили и загнали в прорубь сами жители. Он так и стоял застывшей по пояс статуей.

— Мы его все время поливаем, чтобы не расколупался, — староста снял рогожку, укрывающую труп от солнца, которое и зимой может хорошо пригреть. — Оттепель с месяц назад случилась, так мы знатно тогда испугались. Но нет, не подтаяло…

— По весне подтает, — Сагдай присел перед нелепой фигурой и сквозь толщу прозрачного льда сумел разглядеть закрытые глаза мертвеца. На его лице застыла улыбка, обещающая кровавую расправу.

— Целую семью загрыз, окаянный.

— Сейчас с ним нужно решать, нельзя весны ждать. Можете не уследить.

Староста с сомнением покачал головой.

— Это же сколько рубить надо? И до утра не управитесь. А мы вам не помощники, — он оглянулся на баб и мужиков, что замерли в сторонке.

— Не надо рубить, — Лилия протянула руку и, поднявшись на цыпочки, положила ее на лед над головой мертвеца. Чуть погодя ладонь монастырской воспитанницы покраснела, и стало казаться, что лед под ней вот-вот оплавится. Но нет, зря того ожидали любопытные сельчане, потихоньку, шаг за шагом, подтянувшиеся ближе.