Медленный яд (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 26

Тогда на помощь ему и пришел Кирилл. Для него сумма тоже была немаленькой, но куда важнее оказалось спокойствие моей семьи. Поначалу, папа не желал брать у него денег, боясь, что нечем будет отдавать: ему предложили написать заявление по собственному и тихо слиться.

Я собиралась признаться, что деньги он дает не просто так, а потому что мы вместе, но Кирилл отговорил. Еще одного такого удара отец бы не выдержал, поэтому я действовала другими способами, через маму. Убеждала ее уговорить папу, и в конце концов, когда вопрос встал ребром, он принял помощь от своего друга и моего любимого. Дело закрыли, папа прекратил валить студентов, а через полгода разругался в пух и прах с Самойловым, узнав, что мы вместе.

Я и сама устала скрывать наши отношения: добираться до его квартиры, втихаря проскальзывая в подъезд, пряча лица от соседей. Конспирация, о которой не просил меня Кирилл, но я твердо следовала выдуманным самой же правилам — и все это на протяжении нескольких лет.

Наша связь вынудила Самойлова отдалиться от моих родителей, от привычной компании. Смотреть в лицо другу, шутить с ним на деликатные темы не в пример сложнее, если спишешь с его дочерью. Да и обсуждать проблемы детей, глядя на то, как я сижу с другой стороны стола, пряча глаза, было тем еще испытанием.

С работы я тоже ушла, фирма Кирилла росла на глазах, — ненужных свидетелей и , следовательно, сплетен, могло стать намного больше.

Так и получилось: у меня была учеба, дом, квартира Кирилла, изредка — вылазки с Катей, которой так интересно было узнать об отношениях со взрослым мужчиной. А я и сама знала о них мало, проверяя на прочность нервы будущего мужа. К счастью, продлилось это недолго, — мы почти не ссорились, разве что иногда он ревновал меня к одногруппникам и молодым мужчинам. Только с ними мне было совсем неинтересно: их юность и в сравнение не шла с той мудростью и опытом, которые были у Кирилла. В том числе и в постели.

И теперь я хочу знать: как много женщин, помимо меня, успели оказаться там за прошедшие двенадцать лет.

А для начала я залезу в телефоне, хранящийся в верхнем ящике комода в моей спальне. С тех пор, как Кирилла не стало, я отвечала на звонки, поступавшие на его номер, пока айфон не разрядился. Митя настроил мне переадресацию вызовов, а я спрятала ненужный больше аппарат с глаз долой, не желая копаться в сообщениях и электронной почте.

К сожалению, сегодня я этого хочу. Но до того, как уехать в город, мы обедаем во дворе, — безумно вкусная уха из пойманной дядей Толей с утра рыбой, вчерашний шашлык, салат — и даже с полным отсутствием аппетита, я поглощаю ложку за ложкой.

— Худые вы, молодежь, — дядя Толя, сам подтянутый и жилистый, сидит рядом за столом, в длинных шортах, жилетке с карманами и смешной панаме. Выглядит он как настоящий дачник, но я некстати думаю, что с Кириллом они почти ровесники. Так почему же я не разглядываю его как мужчину, а вижу только отца подруги? Митя мне тоже не был чужим человеком, мы провели все детство, и он катал меня на шее,

— Ой, пап, все, — закатывает глаза Катя, — скоро ни в одни джинсы не влезу, а ты все ешь да ешь.

Меня тянет в город, но я сижу до последнего, пока не соберется подруга. Сегодня она смотрит в мою сторону уже не с тем беспокойством, как вчера, но мысль о измене Кирилла никуда не девается, высверливая мне мозг. Когда

— Поедем, что ли? — Мещерякова лениво поднимается со старого пластмассового стула, одно из четырех, что окружают обеденный стол.

— Давай, — киваю я, ощущая нервную дрожь. А что, если в его телефоне действительно найдутся сообщения от другой женщины? Раньше я не допускала и мысли о том, чтобы залезть к нему в мобильный, тем более, новомодная система со сканером пальцев лишала меня этой возможности.

На миг я замираю, — а как без Кирилла разблокировать айфон? Неприятно свербит под лопаткой, и я подгоняю Катю. Завожу машину, выпуская из нее раскаленный воздух, на автомате запихиваю в багажник вещи подруги, корзину с овощами, которую передает ее мама, но не могу думать ни о чем другом.

Сейчас мне кажется, что все тайны мира скрыты именно в этом чертовом мобильнике.

— С тобой все в порядке? — Катька внимательно наблюдает за моим лицом, когда я, подаваясь инстинктивно вперед, обгоняю по дороге все автомобили, спеша в свою квартиру.

— Вспомнила о делах, которые нужно сделать до завтра, — выдаю нейтральную фразу. Мещерякова поджимает губы, отворачиваясь — то ли не верит, то ли думает, что я отталкиваю ее. В чем-то так оно и есть. За долгие годы я привыкаю к тому, что у меня есть только семья, приятельницы по интересам, которые не лезут в душу и не зовут к себе в гости. Нас объединяют спортивные залы или салоны красоты, и в этом домохозяйком болоте не остается места долгим прогулкам с Катей, как в былые времена. Почему-то Кириллу удавалось совмещать общение со своими друзьями, а я будто нарочно ограничивала круг своих интересов им одним.

Оставляю Катю возле подъезда, безуспешно пытаясь передать ей обратно овощи:

— Я не буду готовить, они испортятся.

— Мне мама потом плешь проест, если их увидит дома, — противится она, — хоть выброси, только забирай.

Домой я влетаю, бросая все вещи возле входа. Телефон лежит там же, где я его и держала. Подключаю его к зарядному устройству, нервно теребя шнур между пальцами, и когда экран вспыхивает белым светом, зажмуриваю глаза, не решаясь на следующий шаг.

— И какой же у тебя мог быть пароль, Кирилл?

Больше часа я сижу за столом, глядя на мобильный, лежащий передо мной. Простой пароль из четырех цифр, который я не знаю, и всего два последних шанса ввести его правильно.

От нервного перенапряжения начинает трещать голова. Боль расплывается  медленно, от затылка к вискам.

Не подходит ни моя дата рождения, ни его. День свадьбы, четыре нуля, номер дома и квартиры — все комбинации, которые приходят на ум, неправильные.

Телефон заблокирован до следующей попытки, и я отстраняю его — бережно, боясь уронить и разбить. Только толку от него все равно пока никакой.

Я мрачнею с каждым неверно набранным паролем, задумываясь: а как хорошо я знала собственного мужа? Закрываю глаза, вспоминая Кирилла, и пугаюсь. Его образ кажется таким нечетким, размытым. Встаю, открывая комод, и достаю оттуда фотографию с нашей свадьбы, которую забрала у мамы. Здесь он моложе, в волосах меньше седины, а возле глаз — почти нет морщин. Я вглядываюсь в его лицо, не позволяя переключиться вниманию. Подношу снимок близко — близко к глазам, чтобы не пропустить ни одной детали. Темно-синий костюм, белоснежная рубашка, запонки с драгоценными камнями, узкий галстук  — я помню, как мы выбирали с ним этот костюм за день до свадьбы.

Муж кажется одновременно и родным, и чужим, и чем дальше, тем больше он отдаляется от меня.

— Что же ты делаешь, Кирилл? — шепчу, размазывая по щекам горькие слезы. Как ты мог так со мной поступить?

Я ложусь на пол, вытягиваясь, и пялюсь в потолок. Что, если все эти годы я жила в выдуманном мире? Был Кирилл, настоящий, и тот, которого сочинила себе я?

Спустя полчаса я заставляю себя подняться. Если и дальше погружаться в свой собственный ад, можно остаться там надолго. Беру свой телефон, набираю знакомый номер.

— Привет, — устало произношу я, — увидимся?

Митя соглашается, и мы договариваемся встретиться в кафе недалеко от моего дома. Я заказываю кофе, но так и не прикасаюсь к нему до приезда Митьки. Он заходит, привычно поправляя длинную косую челку, щурясь даже через очки, чтобы разглядеть меня. Я машу ему рукой, привлекая внимание.

— Привет, Саня, — Митька усаживается напротив, и я в очередной раз поражаюсь его худобе.

— Привет. Я не отвлекла тебя от дел?

— Да какие дела, — пожимает он плечами, — все нормально.

— Как мама? Отошла после пожара?

— Лучше не спрашивай, — морщится мужчина, переворачивая толстые страницы меню. — Она пытается всеми способами отбить страхову, но пока завещание не вступило в силу… В общем, мама рвет и мечет. Тебе еще не звонила?