Лабиринты Роуз (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 69

Стоило Роуз подумать об этом, как над военным лагерем пронесся звук, похожий на многоголосый стон. Словно сотни людей одновременно горестно вздохнули.

Что это?

Быстро поднявшись с постели, Роуз поискала глазами свою одежду. Поняв, что Агата унесла ее с собой, чтобы выстирать, принцесса кинулась к сундуку, стоящему у кровати. В нем оказались мужские вещи, среди которых Роуз нашла стеганный халат. Отец был гораздо выше дочери, но она, испуганная странным звуком, не обращала внимания на путающиеся под ногами полы длинной одежды.

С трудом справившись с тяжелым пологом, принцесса выбралась из шатра, и тут же забыла о расстегнутом халате и о виднеющейся из-под него тонкой рубашке. Тела десятков людей-драконов неподвижно лежали на песке головами в сторону шатра. Казалось, всех их развернула лицом к Роуз неведомая сила, а потом ударила, заставив упасть ниц. Вокруг мертвецов ширилась волнующаяся толпа воинов противоборствующих некогда сторон.

Роуз, еще не веря, что драконы умерли по ее воле, застыла, гася крик отчаяния руками, плотно прижатыми ко рту.

Люди и драконы подняли глаза на принцессу, но их внимание привлекли не ее глаза полные слез, они смотрели на хищно поблескивающий в лучах заходящего солнца рубиновый камень.

Тишина опустилась на военный лагерь. Стало слышно, как потрескивают дрова в костре, как привлеченные запахом жаренного мяса тявкают пустынные шакалы, как осыпается на барханах песок, потревоженный ветром.

— Роуз! — отец бежал, перепрыгивая через тела, расталкивая людей.

— Папа! — Роуз опустила руки. Все вокруг поплыло, и только силуэт отца ярко вырисовывался на фоне красного солнца, заходящего за стены далекого лабиринта.

— Я не хотела их убивать! Не хотела! — шептала она, уткнувшись в грудь отца. Под ее ладонью тревожно стучало его сердце. — Я только подумала, что их следует наказать, а Око исполнило…

— Тише, родная, тише, — Эдуард гладил дочь по голове. — Может, его нужно убрать подальше?

Роуз не успела предупредить, как отец потянулся к рубиновому камню и схватил его, намереваясь снять магическую вещь с груди дочери, но тут же отдернул руку.

— Ох! — вскрикнул он. На ладони пузырился кровавый ожег.

— Не поможет, — Роуз хлюпала носом. — Где бы камень не находился, он слышит повелителя драконов. Лоли не всегда носила его на груди, я это видела.

И опять в памяти всплыла жуткая картинка: стоящая на четвереньках нагая королева, предающаяся любви с Руффом и Шотсом, и возвышающийся над ними Анвер, захлебывающийся от хохота.

— Папа! — Роуз заткнула уши, лишь бы не слышать этот ужасный смех, но он продолжался и продолжался. — Папа! Я схожу с ума!

— Роуз, милая, успокойся! Ты не виновата!

— Око убивает меня! Папа, сделай что-нибудь!

— Милая! — Эдуард тряс за плечи Роуз, пытаясь привести ее в чувство. — Милая, послушай меня! Алекс! — он обернулся, понимая, что не справится со слезами дочери.

Алекс тут же откликнулся.

— Лекаря!

Эдуард сидел у кровати, где спала его дочь. Она все еще всхлипывала, хотя лекарь заверил, что это всего лишь последствия истерики. Отец всматривался в бледное лицо девушки в обрамлении спутавшихся волос. Он готов был взять ее боль на себя, но впервые в жизни не мог помочь любимому дитя, хотя оно находилось на расстоянии вытянутой руки. Его кровь камень не принял.

— Нам надо избавиться от проклятого Ока, — обратился он к находящимся в шатре мужчинам.

Уильям и Алекс не отходили от его дочери ни на шаг, боясь, что она что-нибудь сотворит с собой, лишь бы не слышать «мерзкий смех мертвеца». Так она кричала, пока лекарь готовил сильнейшее снотворное. Другие целебные отвары возымели обратное действие, введя принцессу в еще большее исступление.

— Как только Роуз проснется, сразу отправимся в Лабиринты, я уже отдал приказ, — Уильям, располневший и утерявший былую привлекательность, вытирал льющийся со лба пот белым платком с королевскими вензелями. Его некогда вьющиеся локоны поредели и обильно серебрились на висках.

Эдуард, хотя и был старше брата на два года, выглядел не в пример лучше. Подтянутое тело человека, безустанно находящегося в движении, и горящие азартом глаза выгодно отличали Эдуарда от сверстников. Лишь седые нити в темных волосах выдавали его далеко не юношеский возраст.

— Летим на красных драконах? — уточнил Алекс.

— Пока не выясним, как снимается магический купол, будем передвигаться на них.

— Погибших драконов берем с собой?

— Т-ш-ш-ш! — осуждающий взгляд Эдуарда заставил Алекса прикусить язык. — Сначала моя дочь, остальное потом.

Никто из мужчин, находящихся у постели спящей беспокойным сном Роуз, в эту ночь не сомкнул глаз. Они все знали Шиншиллу и теперь видели, какой тяжкий груз вместе с властью над драконами пришлось ей нести.

Восемнадцатилетней принцессе жуткий дар камня оказался не по силам.

— Может быть, Роуз права, — Эдуард встал и прошелся от стенки до стенки, разминая ноги. — Магия Ока не для женщин. И не для человека вообще. Я думаю, колдун, сотворивший Драконий камень, наделил его мощью, которую способен выдержать лишь дракон королевских кровей.

— Такой есть? Я слышал только о принцессе Солнце, — Уильям шумно отхлебнул вина, посмаковал его вкус, посмотрел через хрустальный фужер на свечу. Он только что доел оленью ногу, которую принесли на ужин. Ни Эдуард, ни Алекс не притронулись к еде.

— Солнце сама не знает, что рядом с ней находится соперник. Это Соргос, — Алекс не отрываясь смотрел, как дергается кадык на шее короля Андаута, а струйки красного вина затекают за воротник, густо пачкая его белизну.

— Нужно будет разыграть передачу Ока по нашим правилам, — Эдуард, откинув полог, за которым стояла темень, рассеиваемая лишь звездами и искрами гаснущих костров, впустил в шатер свежий ветер. — Взять бы обет с нового короля.

— Хорошо бы набросить на него уздечку, — Уильям вытер испачканные жиром пальцы о скатерть. — Чтобы в случае неповиновения как следует одернуть.

Эдуард помнил слова дочери о том, что Петр жил среди драконов и многое о них знает. Он мог бы подсказать, как «накинуть уздечку» на Соргоса.

— И найти Петра. Его любовь главное лекарство для моей девочки.

Немного помолчав, Эдуард добавил, и друзья поняли, что говорил он прежде всего о себе:

— Нас всех лечит любовь.

Утром Роуз разбудил свежий ветер. Он резво поднимал край тяжелого полога, опрокидывал высокую посуду, оставшуюся после ночной трапезы на столе, веером разбрасывал бумаги с рисунками лабиринтов. Один из листов приземлился Роуз на грудь и готовился взлететь, понукаемый порывом ветра, но принцесса, высвободив руку из-под одеяла, ухватила рисунок за краешек.

На нем был изображен четвертый лабиринт, где художник жирным крестом отметил трактир «Пьяный дракон» — давнюю резиденцию Солнца. Туда попала Роуз после первого побега из королевского замка.

И тут же в памяти всплыла картинка, как она лежит раздетая под Руффом, а из портала появляется Петр и противный женский голос шепчет: «Я же тебе говорила, что ей хорошо».

«Хорошо-хорошо-хорошо!» — уже не шептал, а кричал голос, и Роуз увидела, как она шагает в темное окно, а утоптанная земля неумолимо приближается, суля кратковременную боль и забвение.

— Хватит! — крикнула Роуз и взялась рукой за Око, которое ощутимо нагрелось. Если вчера принцесса была ослаблена чередой событий, включая бессонную ночь, которую она провела в беседах с Лолибон, гибель королевы, не менее тяжелый перелет в Лабиринты, встречу с отцом, что опять-таки явилось эмоциональной встряской, то сегодня Роуз выспалась и могла мыслить трезво.

— Прекрати мучить меня!

Камень, зажатый в кулаке, ощутимо дрогнул.

— Запомни: я управляю тобой, а не ты мной! — ясно и четко произнесла Роуз, спуская ноги с кровати и откидывая в сторону одеяло.

Камень мелко затрясся.

Откуда-то Роуз знала, что Око трясется не от страха, а от ненависти.

В сознании принцессы всплыл образ маленького, почти прозрачного человечка, закованного в глыбе из застывшей крови. Она видела его глаза, блеснувшие злобой, оскаленный рот с сотней мелких острых зубов. Несмотря на кажущуюся некрасивость непонятного существа, сердце Роуз заныло от жалости к нему. Она видела, что человечек замерз, устал, а камень не только удерживает его в плену, но даже не позволяет подняться в полный рост.