Очаг (СИ) - Гребенчиков Роман - Страница 19

— А что он натворил? За что ему мстили?

— По его вине пострадало много людей. Кто-то из-за него лишился тех, кого они любили.

— Но это же неправильно — теперь кто-то будет мстить за него.

— Да, дорогая. Это неправильно. Для этого существует суд, и там принимают правильные решения, как поступить с провинившимся.

Девочка снова отвела взгляд в сторону и молчала, а когда посмотрела на мать, то на её глазах были слёзы.

— Я тебе тоже сделала больно? — спросила она.

— Да, маленькая, но это всё мелочь. Я тоже виновата.

Увидев льющиеся рекой слёзы, Маша прижала к себе девочку.

— Я так больше не буду, мама.

— Знаю, маленькая. Я тоже буду внимательней.

Маша продолжала держать её в объятьях. Не пыталась успокоить или утешить, а просто была с ней, пока ребёнок рыдал. Но так продолжалось недолго.

В ТРЦ завопила пожарная сигнализация. Повсюду в общем гомоне тонули крики людей, но ни огня, ни дыма нигде не было. Маша и Настя с остальными детьми на этаже побежали к эскалатору, чтобы выбраться из здания им нужно было преодолеть пять этажей. На эскалаторе они спустились на четвертый этаж, но там на спуск столпились посетители ТРЦ. Откуда-то сверху прогремел взрыв и в центральное фойе повалили клубы дыма. Началась паника.

— Тише, народ, тише! — закричал один из подбежавших сотрудников «Праздника». — Уходите все от эскалатора, есть аварийные выходы — спокойным шагом туда.

Они расталкивали толпившихся у спуска людей и направляли их к лестнице.

— Всем соблюдать спокойствие!

Маша взяла Настю на руки и пошла к одному из выходов. Все вокруг перешёптывались, никто не знал, что это: пожарная тревога или настоящие взрывы. На лестнице толпа тоже начинала образовывать пробку, но по командованию сотрудников не спешила наружу. Штерны спустились на один лестничный проём, и тут наверху прогремел ещё один взрыв. Народ закричал и рванул вниз, расталкивая друг друга.

— Без паники! Без паники! — кричали в толпе.

Маша вырвалась с ребёнком на третий этаж. На лестнице поднялась суматоха. Люди запрыгивали один на другого в надежде поскорее выбраться. На самом верху сквозь столбы дыма различался огонь.

— Мама, мне страшно, — дрожа в руках, прошептала Настя.

— Не бойся, скоро мы выберемся.

На эскалаторе тоже царил хаос — те, кто находился на уровне третьего этажа, спрыгивали вниз, ломая себе ноги. Людей охватила паника. Маша двинулась к другому аварийному выходу через коридоры с магазинами. Никого уже не было — все выбирались через эскалатор и лестницы, только дым заполнял пространство.

На этаже было полно закрытых площадок под дальнейшую аренду помещений. Откуда-то вышел силуэт в странном белом блестящем плаще, после чего взглянул на Машу с Настей, но из-за дыма не было видно его лица.

— Почему вы ещё здесь? — прокричал он. — Быстро ко мне, я выведу вас!

Они направились к нему.

— Быстрее! — закричал он. — Бегом!

Маша побежала к нему, а он едва успел накрыть их своих плащом, как тут же рядом, в пустом помещении прогремел взрыв. Языки пламени ударили в накидку. Настя закричала. Им повезло, что их укрыл огнеупорный плащ, и только под ним Маша разглядело лицо мужчины, точнее — парня. Это оказался сын губернатора — по обожжённой нижней челюсти его было легко узнать в Ястребске.

— Нам надо уходить, сейчас будут ещё взрывы!

Он повёл их в сторону окон, которые оказались открыты, а возле них стоял подъёмник.

— Залезайте! — скомандовал сын губернатора.

Маша подчинилась и взошла на трап, а он следом за ней, после чего махнул кому-то снизу, и подъёмник поехал вниз.

— Уходите быстрее! Стёкла скоро выбьет от взрыва! — сказал он, когда они оказались на земле.

Маша не стала ничего говорить, а лишь с Настей на руках побежала как можно дальше от «Праздника». На тёмных улицах собирался народ, а по дорогам в сторону ТРЦ неслись городские службы спасения. Маша не заметила, как вышла к «Очагу», пустому и бесполезному, — никого он уже не волновал.

— Настенька, маленькая моя, ты цела? — Она опустила ребёнка на землю.

Лицо девочки опухло от слёз, она вся дрожала и тянулась к матери.

— Всё хорошо, родная, мы в безопасности.

Позади них раздались взрывы. Торговый центр полыхал, и это было видно издалека. Ночное небо озарилось огнём.

До самого Питера Аня развлекалась по полной. Её тянуло на телесный контакт, доходило до того, что она облизала моё лицо, пока я крутил баранку. Кирка это очень радовало и, не буду спорить, меня тоже. Она мне напоминала брата — я как будто вернулся в прошлое, когда возил его после различных гулянок. От этой атмосферы я чувствовал себя, как раньше. Видимо не всё было так плохо.

По словам Ани, у неё в Питере было много друзей, и некоторые из них регулярно устраивали вечеринки. И чтобы попасть на движ, достаточно было принести с собой ящик спиртного или ещё что-нибудь в этом роде, дабы развлечь толпу.

В Питере мы сперва сняли небольшую квартирку около набережной. Хата ничем не отличалась от захолустного отеля: ремонт делали ещё в СССР, а из обустройства — только самое необходимое.

Мы закинули свои вещи и оставили машину под окнами снятой квартиры, после чего заглянули в магазин и купили ящик вина. Он и был нашим входным билетом.

Аня ориентировалась потрясающе. Видно, что в Питере она была своей. На меня же лабиринты улиц наводили жуть, я боялся потеряться. Единственное, что успокаивало, — моей спутнице нужен был носильщик для алкоголя, поэтому она бы меня не бросила.

Встретили нас очень радушно. Или скорее даже безразлично. Что-то среднее. Судя по всему, здесь мало кто знал друг друга, и все радовались принесённой новой порции алкоголя.

— Сейчас-то ты мне не откажешь составить компанию в пробежке по белой дорожке? — сказала Аня.

И я не отказался — ведь ничего не терял. Да и хотелось чего-то новенького, почувствовать, каково это — быть Кирком.

В итоге я и не заметил, как быстро порошок растворился во мне.

Вечеринка происходила на чердаке старого нежилого дома. Куча народа. Голые стены. На паллетах раскиданы подушки и матрасы. Пара прогнивших диванов. Окна заклеены чёрными пакетами. А в качестве света использовались разноцветные светодиодные лампы.

Солнечное сплетение первое дало знать, что я под кайфом. Я чувствовал, как будто на мою грудь взвалился тяжкий груз. И сердце… Оно было готово выскочить из меня. Для меня это было в новинку.

Народ на вечеринке пестрил разнообразием: начиная с молодых неформалов и заканчивая офисными клерками в возрасте. Все кучковались маленькими компаниями. Кто-то собрался кружком вокруг гитариста. Кто-то осушал бутылку за бутылкой. Кто-то валялся на паллетах и рассматривал потолок. А кто-то без стыда и совести совокуплялся в уголке.

Где были мои годы? Я чувствовал себя слишком старым для подобных тусовок. Я был там чужак, хотя и не единственный.

Аня в стороне от всех сидела на заклеенном подоконнике и пила из бутылки вино. Её красивое молодое тело незаметно извивалось в такт музыке. Седые волосы ей шли, да и весь образ напоминал Арлекина — чёрные и белые тона, олицетворяющие её жизнь.

— Зачем мы здесь? — спросил я.

— Жить.

— А чем нам не живётся там, за стенами этого дома?

— Моя семья — мой ГУЛаг. И больше всего я хочу сбежать, но не знаю как. А здесь плохие мысли сами убегают куда-то в далёкую неизвестность.

— Знаешь, как-то не похоже, что ты в далёкой неизвестности.

— Ну да, видимо, пора снова попудрить носик. — Аня потянула носом воздух. — Ох, видел бы меня старик… запер бы меня где-нибудь и не выпускал!

— Я сам вечно бегу от проблем, но, как показало время, далеко не убежать. Рано или поздно придётся принять решение, каким бы сложным оно ни было.

Мне тоже требовалась далёкая неизвестность, но, к несчастью, она на то и далёкая, что нам до неё не добраться. Рядом с Аней всё же было спокойно, тем более под неоновым цветом она выглядела уже не как старая бабка, а была очень даже привлекательной девушкой. Как бы я хотел, чтобы она снова меня лизнула!