Очаг (СИ) - Гребенчиков Роман - Страница 36

— Народ, спокойней! — Снова Кирк, но его голос тонул в окружающем гвалте. — В кухне есть запасной выход, за мной!

Те, кто был ближе к очагу возгорания, далеко не ушли — они задохнулись от дыма, валившего сверху. Их уже было не спасти.

Тела. Вид неподвижно покоившихся людей привёл меня в чувства. Я схватил со стола первую попавшуюся тряпку, закрыл ею лицо и последовал к запасному выходу на кухне.

Некоторых выносили из ресторана на руках. Хватило нескольких вдохов токсичными парами, чтобы потерять сознание, а кому и того хуже — жизнь. Тела укладывали перед рестораном: одних бросали, а кого-то пытались ещё спасти.

Я уселся на бордюр напротив ресторана. Когда бы ещё увидел такую картину? Горящий «Очаг»… Внутри себя я ликовал: было уничтожено самое дорогое для моего отца — то, на что он променял нас. Даже крики вокруг не могли остановить оваций в моей голове.

— Марк! — Меня трясли извне. — Марк, что мы натворили?

Мне хотелось ответить ему помпезно, дерзко и радостно, но дальше моей головы настрой не вышел. Я сидел поникши и безысходно. Мир перемешался внутри меня.

— Пойдём уже отсюда. — Кирк поднял меня и потащил за собой.

Я не понимал, что происходит. Люди вокруг носились, кричали, суетились. Наблюдая за всей этой картиной, я по неаккуратности споткнулся обо что-то. На асфальте лежал человек. Мёртвый человек. Я сделал шаг назад и упал. Споткнулся ещё об одно тело. Я не понимал, зачем их там укладывали. Встал обратно на ноги и поплёлся дальше за Кирком. Я не знал, куда он меня вёл, — мне это было неважно. Важно было только то, что у нас всё получилось. Теперь я смогу обеспечить свою семью.

Вскоре улица сменилась квартирой Кирка; в глазах как будто меняли полароиды. Брат метался из стороны в сторону и что-то верещал, а я даже не старался различить этот лепет.

— Что будет дальше, Марк? Мы теперь убийцы.

Бред! Это был несчастный случай. Мысли в моей голове меня же и успокаивали. Это обычное стечение обстоятельств. Я не понимал, чего Кирк так распереживался.

— Надо признаться, Марк. Это самое верное решение.

— Чего? Что ты несёшь? Всё же в порядке!

— Марк. Марк. — Он сел передо мной и уставился в глаза. — Очнись, ничего не в порядке. Нужно рассказать, что произошло.

— Ты ничего не расскажешь! — Я самопроизвольно закричал: сперва внутри своей головы, а после — на самом деле.

— Почему?

— Подумай о нашей семье — её надо защитить!

— А ты о других семьях подумал? О тех, что пострадали там?

— Да какое мне до них дело? Тем более их уже не спасти.

— Я так не могу. — Кирк встал и направился к выходу.

— Куда ты?

— К «Очагу». Я там нужен.

Кирк вышел в коридор, а я — следом за ним. Он шарил по карманам в поисках ключей. Нервничал. Где-то из складок пальто выудил связку.

— Отдай сюда! — Я вырвал из его рук добычу. — Затеял глупость, а мне после за тобой снова расхлёбывать!

— Чего? Я затеял? — Кирк указал пальцем на себя. — Ты нас привёл к долговой яме! Всего ты хотел побольше! Всё высосал из семьи и ресторана, а теперь винишь меня?!

Он попытался вырвать ключи обратно, но я вовремя отдёрнул руку.

— Отдай ключи! — Кирк вытянул вперёд руку, в надежде, что я сам их туда положу. — Харэ дурачиться!

— Если только ты успокоишься и останешься здесь.

Кирк схватился за мою руку и пытался разжать кулак. Он задействовал секретное оружие из детства — «крапивка». Кожа загорелась, мышцы заныли и умоляли разжать ладонь. Свободным локтем я прижал шею брата к стене. Ему стало сложнее со мной бороться. Он освободил мою руку и перебросил меня через себя. Мебель вокруг загромыхала, и из прихожей посыпались вещи. Кирк завалился на меня и продолжил вытаскивать ключи. Пальцы слабели и выпустили их. «Победитель» попытался сбежать, но я обеими руками схватил его за шею и прижал к полу. Я не мог допустить, чтобы он сбежал, вырвался из этой западни и поведал остальным, что случилось. Я должен был сберечь свою семью! Кирк старался расцепить мои руки, но я приподнял его голову и ударил об пол. У него не выходило вырваться — он лишь дёргался, словно в эпилептическом припадке. «Он же притворяется», — проскочило в голове. Я продолжал держать, пока он не успокоился. Сдался. Я разжал руки. Неужели я победил? Мне не верилось в это.

— Кирк? — Он молчал. — Кирк!

Я тряс брата и пытался привести в чувства, но его тело не отвечало мне. Мир остановился, как и сердце передо мной.

Я спас свою семью.

Так я думал до сегодняшнего дня. Чего я добился этим спасением? От кого их надо было спасать — так это от меня. Я их оставил ни с чем и подверг угрозе. Всё из-за меня! К тому же я убил самого дорого для меня человека — своего брата. Да, теперь я способен это признать. Я убийца. Убил всех тех людей в «Очаге». Убил брата. И убил Кузнецова — ведь его смерть тоже по моей вине.

Кирилл! Я никогда этого не говорил, но я люблю тебя! Даже не так: я никогда не понимал этого. Как же много всего я пропустил! Ты всегда мне был надёжной опорой, а я не ценил этого, а только ненавидел тебя! И всю эту поездку затеял только затем, чтобы сбежать. Я боялся расплаты, боялся лишиться свободы, но вместо этого сам себя заключил в эмоциональную тюрьму. Это не жизнь!

Прости меня, Кирк. Прости.

Видимо, здесь конец не только для тебя. Мне тоже пора поставить точку в этой истории. Надеюсь, всё-таки что-то существует по ту сторону и мы с тобой увидимся ещё раз. Поэтому до скорой встречи.

Маша нервно крутила в руках мобильный телефон. Она сомневалась в предложении офицера — ведь во всём этом было что-то неправильное. Ей надо было выбрать: кого предать — Марка или Настю — или спасти свою жизнь.

— Где гарантия ваших слов? — спросила она.

— Её нет. Единственное, что могу предложить, — задокументировать тот факт, что вы помогаете следствию. А эту бумагу мы предоставим судье, когда будет процесс по вашему делу. И, возможно, судья сжалится, когда узнает, что ваша дочь останется одна.

Маша не знала, что ответить. Она машинально набрала номер Миши, но через нескольких гудков сама сбросила вызов, после чего опять зарыдала.

— Зря вы так переживаете, — сказал офицер, — выбор вполне очевиден.

Маша нажала кнопку вызова на «Муже». Послышались очень долгие гудки. Она уже сомневалась, что кому-то есть до неё дело, но на звонок ответили.

— Да! Да, Маш! — раздался голос Марка.

Как только Маша его услышала, то не смогла сдерживать слёз и расплакалась в телефон.

— Маша, в чём дело? Что стряслось?

— Марк, они заберут Настю!

— Что? Почему?

Маша не могла собраться и произнести самое страшное вслух.

— Она окажется в детдоме! Меня обвиняют в поджоге «Очага», и…

— Что? Ты-то тут при чём?

— Марк, ты нужен здесь, сейчас, рядом с нами! Ты должен всё объяснить. Приезжай! Прошу!

— Я приеду. Сейчас же примчусь. Где ты?

— Приезжай скорей!

Она сбросила вызов и ещё сильнее разрыдалась.

— Мария, вы правильно поступили.

Дела паршивы. Я в безвыходной ситуации. Если задуматься, добрался до Белого моря, но так и не удовлетворён достижением своей цели. Вроде бы родные края должны успокаивать, как раньше, но сейчас время не для спокойствия.

Что я сейчас имею: пистолет Миши, которым я хотел выпустить свои мозги; прах родного брата, с которым я не могу расстаться; больную галлюцинацию в лице Кузнецова-младшего и факт, что моя дочь может оказаться в детдоме. И всё это из-за меня, из-за моего эгоизма.

Но прежде, чем принять какое-либо решение, стоит наконец-то попрощаться с Кириллом. Ведь я тут из-за тебя, братик.

Я свернул в своей жизни не туда. Я должен был подражать тебе, поддерживать тебя, а вместо этого пользовался тобой и манипулировал так, как мне угодно, и никогда не прислушивался к твоим советам. Вроде бы эта поездка и затеяна была ради тебя, но это был лишь повод сбежать. Я сожалею, что совершил такое, сожалею, что убил тебя. Всё это с самого начала было неправильно. А сейчас стоит наконец исполнить моё обещание и отпустить тебя здесь, а самому двинуться дальше. Прощай, братик!