Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 26

Весна – рождение надежд.

Сияет юною красою,

В покрове призрачных одежд

Она пленяет взор собою.

Ее дыханье – это жизнь.

И звонкий смех душе отрада.

С ней веселиться не стыдись

За зимнюю тоску в награду.

Как предки наши говорили:

Кто в эту пору появился,

Их Боги щедро одарили,

И путь их солнцем озарился.

Дитя весны наш господин

Любим Богами и народом.

Ты – наш отец и властелин

Во славу царствуй год за годом.

Что пожелать еще могу?

Удача уж обещана графиней.

Я верность в сердце сберегу,

Как было прежде и поныне.

Ив, изломив бровь, негромко поаплодировал поэту. Придворные, включая нас с магом, поддержали Его Величество.

— Вот шельмец, — фыркнул магистр, постукивая кончиками пальцев по раскрытой ладони. — Извернулся.

— Быть может, заранее сочинил? — задумчиво спросила я.

— Этот мерзавец способен на ходу сплетать слова в рифмы, — усмехнулся Элькос. — Даже вас припомнил.

Дренг тем временем грациозно поклонился и направился на свое место.

— Вы поглядите, Шанни, как сияет сей поэт, — глядя на торжествующий оскал графа, сказал мне магистр. — Сэкономлю-ка я на магическом свете, граф в одиночку способен осветить весь дворец.

— Эк вас корежит, господин маг, — невозмутимо произнес его сиятельство, встав рядом со мной. — И как вы нас рассудите? — спросил он, чуть склонившись ко мне.

— Прекрасное поздравление, — ответила я. — Вы талантливы, ваше сиятельство, это неоспоримо. Но так как талантом вы сверкали в стремлении превзойти господина Элькоса, то я его назову оригиналом и победителем. Но стихотворение превосходно. Это должно вас утешить. И не стоит прожигать во мне дыру взглядом. Вы желали моего суждения, вот оно. Примите и будьте благодарны.

Дренг, глаза которого в возмущении округлялись всё больше, пока я говорила, всплеснул руками и вопросил:

— Зачем я вас слушаю? Вы ведь заодно с колдуном, и какое же суждение вы могли вынести, ваше предвзятое сиятельство? — продолжал королевский любимец. — Государя спрашивать нет смысла, он сразу выберет вас. Нет-нет, нам нужно совершенно беспристрастное мнение. — Дренг огляделся. Элькос хмыкнул, я осталась невозмутима. — Нет, здесь мы не найдем нужного. Одни будут рады наговорить мне гадостей, другие станут заигрывать с вами, а потому мы отложим наш спор до начала бала. Уж там непременно сыщется тот, кто выскажется по совести.

Я едва заметно усмехнулась, Элькос вздохнул, на том спор и прекратился. Между тем поздравления продолжались. Уже прошли все приближенные и потянулись придворные. Никто не пытался больше быть оригинальным. Придерживались правил, и этого было достаточно. Да и государь бы не одобрил, если бы торжество превратили в состязание. На подобное могли осмелиться немногие, и они уже это сделали. А более никто не стал рисковать вызвать монарший гнев.

И из всех разве что отличилась супруга секретаря министра финансов – баронесса Дарскейп. Ее милость, дама молодая и привлекательная, но далеко не умная, начала свое выступление с затянувшегося реверанса и демонстрации глубины своего декольте. Она даже умудрилась поводить плечами, привлекая внимание государя к весьма выдающейся части своего тела. После рассыпалась в уверении своей преданности и готовности служить Его Величеству, как бы он ни приказал это сделать.

— Боги, — услышала я шепот за спиной. — Ну и дура.

Я была полностью согласна, но взгляд на короля подняла. Нет, я не сомневалась в нем и понимала, что столь грубая и незамысловатая попытка соблазнить вызовет лишь насмешку, но поглядеть всё равно было любопытно. Мой венценосный любовник потер переносицу и, прохладно улыбнувшись, ответил:

— Похвальное желание, ваша милость. Благодарю.

Баронесса просияла. Ее супруг, а он всё это время, разумеется, был рядом, поджал губы и, взяв жену под локоть, потянул ее в обратную сторону.

— Любопытно, кто сделал ставку на декольте баронессы Дарскейп? — шепотом спросил Дренг.

— Думаю, ее муж, — шепнул в ответ магистр. — Он не разгневан ее выходкой, но раздосадован. Никто из тех, кто желал бы быть приближен к монарху, не станет связываться с глупышкой вроде ее милости. А вот ее муж, уверенный в достоинствах жены, но, не обладая навыками интригана и гибким умом, воплне мог сделать на супругу ставку. Насколько помню, Дарскейп находился в затруднительном положении.

— Он сильно задолжал, — шепнул королевский виночерпий – барон Скальд. — Потратился на любовницу, теперь, похоже, решил поправить дела с помощью жены.

— Каков негодяй, — я неприязненно передернула плечами.

— Они друг друга стоят, — усмехнулся Дренг. — Дама довольно вольных взглядов. Он тратится на певичек, она – любительница молодых писарей, которые вхожи в дом ее супруга. Вместе свои сундуки опустошают.

— Боги, откуда вы всё это знаете? — поразилась я.

— Так это вы, дорогая наша графиня, в иных сферах летаете, — улыбнулся королевский камердинер Морсом. — А мы слушаем, о чем на земле нашей грешной шепчутся.

— Ужасно, — фыркнула я.

Звук заигравших труб прервал нас. Взгляды всех, кто находился в тронной зале, обратились к двери. В нее входили герцоги Ришемские. Нибо нес на руках сына, испуганного громкой музыкой. Малыш надрывался во всю мощь своих маленьких, но уже могучих легких. Кружевные пеленки его скрывали от взоров, но я была уверена, что ребенок прелестен.

Мой взгляд задержался на герцоге. Я не видела его ни разу после их свадьбы с Селией. Его светлость нисколько не изменился, разве что отрастил волосы по старинной моде. Они были стянуты лентой в маленький хвостик, и, признаться, ему такая прическа шла. Статный, подтянутый, во фраке, он смотрелся прекрасно.

Герцог не улыбался. Мне даже показалось, что он несколько рассеян. Зато супруга его светилась, будто летнее солнышко. Ее лицо было озарено торжествующей улыбкой, будто в тронную залу входил победитель, а не изгнанница. Впрочем, она так, должно быть, и считала, раз подарила Камерату наследника.

— Что-то Ришем не выглядит счастливым, — негромко произнес Морсом.

— Еще бы, — хмыкнул Дренг. — Он сейчас ступил на тонкий лед. Один неверный шаг, и его светлость сверзится в полынью. Думаю, он был бы счастливей, если бы его сына рассматривали, как подданного, но не возможного короля.

— Тихо, — шикнул на болтунов Элькос. — Сейчас вас услышат.

В это мгновение супруги дошли до изножья, и музыка стихла. Остался только возмущенный крик младенца, и магистр поспешил, чтобы помочь его успокоить и закончить церемонию без помех. Вскоре Элькос вернулся, потирая руки. Я устремила на него вопросительный взгляд, который маг понял и шепнул:

— Там полноценный Ришем. От Стренхеттов только темный пушок на голове. Милый мальчик.

Нибо склонился, приветствуя государя, Селия присела в реверансе, и король поднялся с трона. Оставив свой посох, он неспешно спустился вниз и принял на руки племянника. А когда вновь поднялся наверх, развернулся к подданным, но заговорил не сразу. Он короткое мгновение рассматривал младенца, и на лице его не мелькнуло ни единой эмоции. После, как мне показалось, коротко вздохнул и заговорил:

— Наделяю тебя, мой племянник, рожденный в герцогстве Ришемском от отца твоего Нибо Ришема и названного Арвином, именем рода моего. Отныне и до срока повелеваю признать тебя, Арвин Стренхетт, наследником моим по праву и закону королевства Камерат. — Герцог опустился на одно колено, принимая слова своего господин. Селия присела в глубоком реверансе.

Монарх спустился с тронного возвышения и направился мимо склоненных голов знати прочь из залы с младенцем на руках. Придворные и гости последовали за ним. Путь государя лежал к широкому балкону, который выходил на Дворцовую площадь, сейчас до отказа заполненную народом. Магистр, опередив всех, поспешил присоединиться к королю. Впрочем, Элькос остался стоять за спиной Ивера, невидимый камератцам.

И когда король с ребенком на руках появился на балконе, люди на площади склонились перед своим монархом.