Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 32

Предсказания Пьепа не сбылись. Вдова Хандель не поддалась «бабьим глупостям». Граф Доло не ошибся в своем выборе, эта женщина нас не подвела. Пока я оставалась в Лакасе, она принимала наследство в полной его мере, разбиралась с тем, что ей осталось от управителя, и начинала делать первые самостоятельные шаги. Так что, когда я пришла знакомиться с госпожой Хандель, то застала ее за выволочкой, которую женщина устроила своему приказчику – господину Селгеру.

Солида Хандель мне понравилась. В ней чувствовался стержень и уверенность в своих силах. И внешне она оказалась крепкой, коренастой, с широкими ладонями и низким голосом. Женщина-твердыня! Но при виде меня неожиданно смутилась и мило зарумянилась. Впрочем, быстро обуздала стеснение и приняла весьма радушно. Мы побеседовали, и единственное, на что вдова посетовала в тот день, было:

— Жаль, что сына у меня нет, ваше сиятельство, — сказала госпожа Хандель. — Дочки-то с характером, но ведь юные совсем, кто с ними станет разговаривать? А ну, случись со мной что? И кто дело возьмет в свои руки? Опять пройдоха Пьеп? А был бы сын, пусть и юноша, так ведь и не стали бы рыла… ой, простите, морды воротить.

Я улыбнулась и, накрыв ладонью ее руку, лежавшую на столе, пожала и заверила:

— Если мы докажем на вашем примере, что женщины в силах вести коммерческие дела на ряду с мужчинами, то вы сможете смело оставить компанию вашим дочерям. Да и молодая вы еще. Найдете достойного супруга, тогда, глядишь, и сынок будет.

— Вот еще, — фыркнула женщина и опомнилась: — Ой, простите. Это ж я не на вас махаю, ваше сиятельство, а на мужиков этих. Придет пройдоха какой, лапы на мое добро наложит. Нет уж, сама теперь при власти и отдавать ее не стану. Внука дождусь, вот мне и наследник. Выучу, как надо, и будет достойный приемник.

— Дело ваше, Солида, — не стала я спорить.

Мы навещали коммерсантшу время от времени, и не только ее. Те две вдовы, которых приглядел дядюшка, кроме госпожи Хандель, после ее успеха получили ту же возможность и с готовностью взялись за дело. Потому я была уверена, что женщины, которые благословляли меня на шествии в день рождения государя, имели отношение к тому же сословию. Мы дали им надежду, и коммерсантши ожидали дня, когда в законе об управлении появятся необходимые им изменения.

Графу и мне приходили письма, зачастую написанные полуграмотным языком, но женщины умоляли о заступничестве и помощи. Мы навещали их, знакомились с делами, помогали, чем могли, однако дать всем того, что получили три счастливицы, пока не имели возможности. Для этого не хватало правовой основы. И чтобы ускорить процесс внесения изменений в закон, я обхаживала советников и министров. Мне нужна была их поддержка, и треть голосов у меня уже имелась. Так что помощь Ришема была не лишней. Если и в его герцогстве появятся женщины, которые покажут, что могут вести свое дело сами, то моему ставленнику в совете будет проще вынести наши поправки на обсуждение. И тогда король даст высочайшее одобрение, убедившись, что две трети присутствующих, если и не поддерживают, то и не высказываются против.

Он, конечно, мог принять единоличное решение, но не в случае, к которому я имела отношение. Иначе это могло быть принято обществом, как его слабость и потворство капризам фаворитки. Вроде мелочь, но отношение к реформе будет иным. А я хотела, чтобы поправка прошла, как назревшая потребность, а не желание государя угодить любовнице. Да он бы и не пошел на это ради моих капризов. Лошадь редкой породы, если бы я захотела, выписал, а менять устои – нет. Это было правильно, и это помогало стремиться к успеху.

Однако время первых ощутимых перемен еще не наступило, и мы продолжали принимать живейшее участие в наших подопечных, но вдова Хандель оставалась нашей любимицей, и к ней мы могли заехать даже просто поболтать. Впрочем, сегодня в этот дом нас привело дело, а именно записка, переданная еще вечером накануне начала празднеств в честь дня рождения Его Величества. Из-за торжества пришлось отложить визит. Но вот вынужденные дни безделья закончились, и первым же делом мы с его сиятельством приехали, чтобы узнать о горестях Солиды.

Почтенная вдова встретила нас почти на пороге. Она была мрачна и воинственна, что не помешало женщине поклониться нам с обычной приветливостью и радушием. А уж когда взор ее остановился на его светлости, вдова и вовсе смутилась. Красота Нибо Ришема производила на женщин неизменное впечатление.

— Знакомьтесь, Солида, — улыбнулась я. — Его светлость герцог Ришемский.

— О-ох, — протянула женщина. — Герцог…

— Доброго дня, госпожа Хандель, — с вежливой улыбкой произнес его светлость.

— Что у вас случилось? — спросил дядюшка, и упоминание еще неизвестных нам неприятностей вернуло женщину с небес на землю.

Она вновь посуровела, и вскоре мы уже находились в ее кабинете. Мне нравилось, что встретившись с трудностями, Солида не предавалась страданиям и панике. Она и сейчас лишь припечатала развернутое письмо ладонью и произнесла:

— Поглядите, ваши сиятельства, что пишет мне этот негодник.

Дядюшка первым взял письмо, быстро пробежал его глазами и пояснил мне, чтобы ускорить дело:

— Господин Пьеп разрывает всякие деловые связи с госпожой Хандель и выходит из компании, что влечет за собой большие убытки…

— Еще какие! — воскликнула Солида. — Он ведь не только свой капитал забирает, но и всех, с кем мы работали. Они, видите ли, не желают иметь дело с бабой! Простите…

— Пьеп пишет, что последующее сотрудничество наносит урон его репутации и вредит коммерции, — снова заговорил дядюшка.

Я забрала у него письмо, перечитала и отложила на стол, откуда его взял Нибо. Дело было серьезным. Как выразилась Солида, пока мы поднимались в ее кабинет, тут и вправду можно было пойти по миру.

— Ничего, — прищурилась госпожа Хандель, — еще посмотрим, кто в барыше останется, а кто портки веревкой подвяжет, чтобы голый зад спрятать… Ой, простите.

— Нужен хороший стряпчий и адвокаты, — не слушая вдову, сказал мне дядюшка. — У меня остались добрые знакомые, так что я найду отменного стряпчего.

— А я попрошу Фьера подыскать лучших адвокатов, — добавила я. — Мы Пьепа оставим и без штанов, и без веревки. Но прозябать, пока тянется тяжба, мы тоже не станем. Не хотят вести дела с женщиной, и пусть их пожрут псы Аденфора.

Вдова прикрыла рот ладонью, глядя на меня со священным ужасом.

— Так ведь новых-то так быстро не найду, — сказала она. — Может, повлияете на них…

— Вот уж не было печали, как дураков уговаривать, — отмахнулась я. — Хотят Пьепа, пусть с ним дружбу и водят, а вам, дорогая, стоит подняться на новый уровень связей. И вот в этом мы вам поможем.

— Да как же мне отблагодарить вас, ваше сиятельство? — умилилась женщина.

— Пока особо благодарить не за что, — отмахнулась я. — А вот после я буду ждать от вас вложений в мой фонд на благотворительность, а также поддержку и сбор наших с вами сторонников. И когда мы добьемся необходимый перемен, тогда вам уже никто не сможет помешать в вашем деле, разве что конкуренты.

— Я всё помню, — склонила голову госпожа Хандель. — Боги с вами, госпожа графиня, а я и так уже вся ваша с потрохами. Простите.

— Благодарю, — улыбнулась я и поглядела на дядюшку: — Идемте, ваше сиятельство, у нас прибавилось много дел.

— Разумеется, дорогая, — кивнул граф.

Уходила я от почтенной вдовы в боевом расположении духа. Всё во мне кипело от негодования. Дурачье! А ведь поначалу казалось, что всё идет не так уж и дурно. Работа компании продолжалась, и даже были заключены новые сделки, инициатором которых была Солида. Прибыль обещала быть славной, как выразилась госпожа коммерсантша. А выходит, когда принесла первую выгоду компании, предатель Пьеп решил воспользоваться плодами ее трудов и уйти, забрав и старых, и новых партнеров. Ну что ж, он сам пожелал нашего возмездия, и получит его в полной мере.

— Вы похожи на самого Аденфора, ваше сиятельство, — улыбнулся герцог Ришем.