Шеф-повар Александр Красовский 2 (СИ) - Санфиров Александр - Страница 47

Я хмыкнул, подумав, что у дураков мысли сходятся, а вслух сказал.

— Ну, ты брателло и жесткач. Всех начальников не перестреляешь. Кого-то придется в живых на хозяйстве оставлять.

Люда опять укоризненно глянула на меня. Как же, я опять сбил брата с такой классной темы, как семейные дрязги, не дав ей дослушать до конца и лишил возможности вслух пожалеть несчастного доктора и как следует пройтись по его бывшим женщинам.

Возможно, в этом виновата моя бабушка — финка, но я никогда особо не нуждался в большом обществе. Мне и в одиночестве было комфортно, наверно, поэтому я легко влился в обыденную шведскую жизнь, когда мы знать не знали, как живут наши ближайшие соседи, или коллеги по работе. Шведы, в этом плане были ничем не лучше финнов. Чтобы попасть к ним в гости, пуда соли с ними съесть, точно не хватит. Поэтому Люде было тяжко, особенно первое время. Ей-то как раз общение было необходимо. Но, увы, кроме меня у неё собеседников не имелось. Ну, разве, что преподавательница на языковых курсах. С годами жена привыкла к этой ситуации. А в последние годы она могла отвести душу, болтая, с дочками и Мишель, тоже весьма языкастой даме. И сейчас, по приезду Павла, она никак не могла упустить такой радости, как возможности всласть поболтать и обсудить чужие семейные проблемы.

Глянув на Пашкину тарелку, я обнаружил на ней только сиротливо лежащую косточку от свиной ноги. Да и у меня на тарелке мало что осталось. Видимо, несмотря на размышления, питаться я не забывал.

Пришлось заказать еще тефтелей по-шведски с брусничным сиропом, чтобы брат попробовал блюдо с местным колоритом.

— Слушай, Сашкец, мне рассказывали, что шведы тухлятину едят? — спросил уже изрядно окосевший Павел. — Может, попробуем?

Об том, что в России чуть не убили Ельцина, он уже забыл, ну, не интересно это человеку.

— Нет уж, дорогой! — воскликнул я. — Если тебе так хочется тухлой селедки, я тебе презентую банку сюрстрёмминга но есть ты его будешь на берегу моря, а то дома дышать будет невозможно.

— Саша, не провоцируй брата, — забеспокоилась жена. — Не надо нам в доме такой гадости и на берегу тоже. На яхте вдвоем в море идите, там можете закусывать, чем хотите. Даже этой селедкой.

Хитрая ухмылка на Пашкином лице заставила меня заподозрить, что брат вполне в курсах о тухлой рыбе и сейчас ненавязчиво троллит меня и Люду, хотя сам прекрасно знает, что кроме шведов никто эту селедку в рот не возьмет.

Вышли из ресторана мы ближе к одиннадцати часам вечера. Поездка на такси, которое пришлось довольно долго ждать, Павла весьма удивила.

— Интересно в нашем городе, далеко не столице, ночью больше машин на улице, чем в Стокгольме, — заметил он удивленно.

— Если хочешь жить здесь, привыкай, — отозвался я. — Шведы рано ложатся спать.

— И занавески по ночам не задергивают, — усмехнулся брат. — Смотри, не хочу. Даже в кино не надо ходить.

Мы ехали по ночным улицам. Пашка с Людой негромко переговаривались, а я мыслями все время возвращался к сегодняшнему разговору.

Как-то не тянуло меня давать советы правительству Ельцина, да еще под колпаком американских спецслужб.

В принципе, если я окончательно откажусь от их предложения, вряд ли они начнут мне пакостить. Нет в этом никакого смысла. По крайней мере акции Майкрософт, купленные пять лет назад за девятьсот тысяч долларов и стоящие сегодня десять миллионов, никакое ЦРУ отобрать не может. Ну, а если я соглашусь, тоже вряд ли мне удастся чем-либо помочь стране, Ведь всех, кто сейчас приближен к Ельцину, беспокоит лишь один вопрос, как поделить собственность, украсть как можно больше денег и смотаться с ними за рубеж.

До той элиты, что после двухтысячных годов во всеуслышание заявила Западному миру, что Российская поляна только её и окучивать эту поляну элита будет сама, надо прожить еще десять лет.

Как-то незаметно прошли две недели пребывания брата у меня в гостях. К сожалению, при всем желании я не мог уделить ему много времени, так же, как и Люда. Два раза мы выходили в море на яхте, во второй раз даже всей семьей.

Пашка завидовал молча, только иногда я замечал, как он бережно касается полированной столешницы, или разглядывает картины, висящие в салоне.

— Не понимаешь ты, Сашкец, своего счастья, — с чувством сказал он, когда мы швартовались у пирса. — У нас в яхт-клубе ни одной новой яхты нет. Все шестидесятых и семидесятых годов. Эх, мне бы в руки такую Ласточку!

— Не переживай, — решил я ободрить родственника. — Если всё пойдет, как я надеюсь, вы с мамой переедете сюда. Ну, если не получится, приедешь, эту яхту заберешь. Я бы и сейчас отдал, так ведь ты на машине собираешься уезжать.

По лицу брата можно было видеть, что к перспективе такого подарка он относится скептически. Но, тем не менее, принял мои слова во внимание.

Тем более что уезжал он домой на неплохом подержанном Вольво. Выбирать машину мы ездили втроем, поэтому времени на это ушло больше, чем я рассчитывал.

До парома я доехал вместе с Пашкой. Из Турку ему придется уже добираться до дома самостоятельно.

На прощание мы обнялись, я в который раз посоветовал ему в Выборге не щелкать клювом, и ни коем случае не ехать по трассе ночью. Тем более, что ночи пока еще не холодные и можно кемарнуть рядом с постом гаишников.

— Да, ладно, не парься, я больше тебя в этом деле соображаю, народ рассказывал, — ответил брат. — Не переживай, все будет нормалёк. Спасибо тебе за все, как приеду сразу позвоню.

— Ну, вот, брат уехал, надо снова впрягаться в работу, — думал я, пока такси медленно пробиралось по запруженным улицам к моему ресторану.

И улыбнулся своим мыслям.

Можно подумать, пока Пашка гостил у нас, я не занимался делом. Ничего подобного. Это мои наемные рабочие выходят на работу в определённые часы минута в минуту, а у меня рабочий день ненормированный. Точно так же, как и у моей жены, работающей руководителем отдела экономического планирования и маркетинга. В свое время, я, заставляя её заняться бухгалтерией, даже не подозревал, во что это выльется. Однако Люда, благодаря своей усидчивости и педантичности не остановилась на обычном учебнике бухучета.

Через два года она поступила в Шведскую школу экономики и успешно её окончила, получив звание магистра в области корпоративных финансов. Так, что теперь я в нашей семье был самым необразованным человеком, что впрочем, не мешало мне руководить большой фирмой.

Сейчас она замыкала третью сотню ведущих компаний страны, что являлось для меня немалым поводом для гордости. Вполне возможно, что в Соединенных Штатах миллиардерами становились за меньший срок. Но для Швеции вероятность превратится за пятнадцать лет из отрицательной величины в просто миллионера, казалась невозможной.

Такая известность приносила не только положительные дивиденды, С того момента, как в Советском Союзе началась перестройка, ко мне нарастающим потоком начали приходить письма с различными деловыми предложениями от непонятных структур. Почему-то их руководители, или хозяева, считали, что раз я русский, то должен быть лохом и обязательно вложиться в эти прожекты деньгами. Больше всего раздражало то, что приходилось тратить время на чтение этих предложений, хотя ничего толкового за пять лет мне так и не довелось увидеть.

Зато шредер, установленный в кабинете Эммы Николсон работал без остановки, перерабатывая в лапшу все эти бумажки. Вешать эту лапшу себе на уши я не собирался.

Хотя, нет, одно письмо я не уничтожил. Получил его незадолго до приезда брата. Прочитав, глубокомысленно хмыкнул и попросил Эмму заказать для него рамочку.

Письмо, напечатанное на бланке Санкт- Петербургской мэрии, было подписано мэром, почетным доктором права Портлендского университета США, господином Собчаком. А вот внизу в левом углу, было скромно напечатано: Исполнитель Путин В.В.

Ничего нового в нем не было, как обычно, меня просили проспонсировать закупку продовольствия для голодающего города, пообещав взамен поставки редкоземельных металлов.