Неподчинение (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 23

Дверь из кладовки была старой и рассохшейся. Пришлось чуть надавить, приподнимая, но мерзавка все равно скрипнула. Замер, выжидая, готовясь к нежеланной схватке — все спокойно. Наверное, дом, брошенный людьми и без моего вмешательства скрипит на все лады, вздыхая и жалуясь на жизнь.

Мужчина появился резко из-за угла. Он сам испугался — зрачки моментально расширились, словно заливая глаза чёрным, рука метнулась к пистолету. Я был быстрее. Убивать его в моих планах не было, если только вырубить на время, но я слишком давно не дрался по-настоящему и не рассчитал свои силы. Голова его беспомощно дернулась, отвратительно хрустнули кости. Я подхватил тело, чтобы оно не упало с грохотом, осторожно устроил на полу и коснулся, пытаясь нащупать пульс. Его не было. Кольнула жалость и сожаление, а потом вспомнился Сашка, лежащий на асфальте, в уголке рта кровавая пена. Не о чем жалеть. Порой жалость обходится слишком дорого.

Комнату бабы нашёл по запаху. Просто шёл к источнику аромата, от которого буквально першило в горле — слишком сладко, навязчиво чувственно. Вошёл, сначала поискал глазами девочку — её нет. Любовница Динара спит, раскинувшись на постели, на тумбе стоит бокал, из которого кисло тянет вином.

Она захрипела и забилась в моих руках, пыталась орать — я накрыл ладонью рот. Эта не такая робкая, как Зай, и меня цапнула. Пришлось оплеуху дать, чтобы утихомирилась.

— Где девочка? — спросил я. — Учитывай, если дернешься и завизжишь, я тебе сверну шею, как твоему сторожу.

Она успокоилась, словно задумалась. Затем кивнула. Я отнял ладонь от её рта — успею заткнуть до того, как заорет.

— Наверху, в угловой комнате. Что вы…

Договорить не успела. Я сдернул с кресла висящий на нем шёлковый халатик. Запихал кляп, а поясом от него связал руки и ноги. Сзади — перетерпит. Затем наверх поднялся. Тишина такая, словно в склепе, только снаружи доносятся приглушенные мужские голоса.

Дверь заперта снаружи, искать ключ только время терять — замок обычный, немудреный, проще отжать. Надавил, как следует на ручку — она хрустнула, сдаваясь.

Комната мансардная, потолок чуть скошен. Наверное, здесь могло бы быть уютно, если бы приложить немного усилий. Но здесь промозгло, несмотря на то, что лето на дворе. Пахнет пылью и сыростью, на потолке пятно — потолок протекал. На отслаивающихся обоях пустые квадраты от снятых фотографий. В общем, для единственной дочки миллионера можно было бы и поприличнее место найти.

Постель пуста. Я не думаю, что Алиса меня обманула. Скорее, девочка умна и заслышав шум спряталась. Куда прячутся дети? Посветил телефоном под кровать — пусто. Обернулся, за стеной шкаф. Больше некуда.

Эта — точно заорет, с неудовольствием подумал я. С ребёнком договориться куда сложнее, чем со шлюхой. Не напугать бы её вконец… Дверь в шкаф открыл, отодвинул в сторону пожраное молью пальто. В темноте блеснули глаза. Я приготовился реагировать на детский испуг, возможно придётся ей рот закрывать… Но такого я не ожидал.

— Ты пришел! — обрадовалась она. А потом обняла мои ноги где-то в районе колен. Я растерялся, не зная, как реагировать, а девочка подняла голову и поинтересовалась — А почему дверь не сломал?

— Так громко же, — растерянно ответил я. — А там охранники на улице.

Девочка кивнула, принимая ответ и потянула наверх руки, требуя поднять. Тогда узнавание кольнуло, но голова занята была. Ребёнка подхватил — лёгкая. Спустились на первый этаж, на кухне свет горит, жёлтый квадрат падает в коридор, прямо на труп охранника.

— Не смотри, — сказал я девочке и она послушно уткнулась лицом в моё плечо.

Маленькая, тихая, только сердце бьётся так часто, что кажется вот-вот вырвется из её маленького тельца. Вошёл в гостиную, встал у окна, за шторами. Жду.

— Не бойся ничего, — сказал девочке, а потом подумал и посоветовал — то есть можешь бояться, если страшно, главное делай это тихо.

Она снова кивнула. Теперь я уже не лез через подвал — окно открою, потом прикрою за собой. Мимо, за окном прошли, бряцая оружием, ещё два балбеса. Время пришло. Перепрыгнул через подоконник прямо с девочкой на руках. Метнулся через двор и замер за кустами вишни — идут. Сбились со своего графика, чтоб их. Сгорбился, пытаясь стать меньше и неприметнее, даже девочка сжалась.

— Эта хуйня закончится, как хозяин отловит свою чокнутую, — авторитетно сказал один другому.

Девочка вздрогнула, я неловко погладил её по спине — не знаю, как детей успокаивать. А времени все меньше, с трудом дождался, пока за угол завернут. Посадил девочку на забор — кажется крошечную фигурку за версту видно. Потом подтянулся на руках, перебросил свое тело на другую сторону.

— Прыгай, — шёпотом скомандовал я и подставил руки.

Девочка прыгнула сразу же и не раздумывая. Наверное, я никогда так быстро не бегал. Потому что за свою жизнь не страшно, а тут Зайкина мелочь в руках. Несколько кило весу, а ответственности — тонна. Добежал до машины, передал девочку Максу, и только сейчас понял — руки трясутся. Курить, нахер, прямо сейчас.

— Босс, ты чокнутый, — с удовольствием присвистнул Макс.

А я курю. Сигарету отбросил и за руль, скорее отсюда, пока папаша не вернулся. Дёрнули окольными путями, по проселочным дорогам, не дай бог попасться навстречу. На телефоне пропущенных от Ильи нет — это хорошо.

Кресла детского у меня отродясь не водилось, поэтому девочка кажется такой мелкой и потерянной на огромном сиденьи. Уткнулась взглядом в коленки и затихла.

— Домой привезу, — сказал я, — к себе. Там мамка твоя.

— Правда?

Я кивнул, а девочка снова замолчала, словно растратила весь запас слов на сегодня. Уже в лифте я посмотрел на неё внимательно. В волосах засохший лист застрял — это мы в вишне прятались. Одна прядка срезана, это заметно, и у меня кулаки сжимаются. А ещё, потому что у платья в горошек порван подол. Коленки в белых колготках серые от грязи. Не могло так от нашего побега, я всю дорогу её на руках держал. За ребёнком никто не смотрел.

— Ты храбрая, — высказал очевидное я, вспомнив, что детей надо хвалить.

А она взгляд вдруг вскинула, и на меня словно ушат ледяной воды опрокинули — узнал. Та самая девочка, что считала машины за моим центром. А по фоткам и не поняла, дети они и в Африке дети… Я покачал головой, удивляясь вывертам судьбы.

— Ты тоже, — ответила девочка. — Чемпион.

А потом взяла меня за руку. Точнее — за палец. Макс хмыкнул и отвёл смешливый взгляд, я ему свободной рукой погрозил кулаком. Так, чтобы девочка не видела.

И слова катаю на языке. Что скажу Зай? Наверное — и говорить ничего не нужно. Вот она, мелкая мелочь, нагляднее некуда, сопит сосредоточенно, мой палец сжимает. Волнуется, наверное.

— Сейчас твоей маме устроим сюрприз, — улыбнулся я и дверь отпер.



И увидел длинные ноги Ильи поперёк коридора.

Самые глупые поступки в своей жизни я совершала от отчаянья. Когда кажется, что есть только один выход, самый неподходящий, и я выбираю его.

Жалеть об этом буду после. Обо всем, что наделала, а пока важно только одно — Ясмин.

От дома Руслана я бежала, боялась, что он меня обнаружит раньше времени. Браслет сжимал руку, напоминая, что я все ещё несвободна, и кожа под ним нестерпимо зудела. Только снимать я его не смела.

Когда отошла на безопасное расстояние, достала телефон, набрала номер знакомый. Ещё подумала — а если он не ответит? Если телефон окажется недоступен, что мне тогда делать? Динара не может найти Руслан, я-то куда рванула?

От мыслей сводило пальцы, я телефон так крепко сжала, почти в ухо впечатала. Гудок, второй, пятый.

— Алле.

Такой знакомый голос, чуть растягивающий последнюю букву в слове.

— Это я.

Динар засмеялся. Жутко так, кровь в жилах стыла от его смеха.

— Погуляла? Пора домой, к папочке.

— Что с Ясмин? — я глаза закрыла, кулаки сжимаю, царапая внутреннюю сторону ладони ногтями. — Я хочу ее услышать.