Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" - Страница 195

— Что он мог мне сказать? Признался, что надеялся, будто прикончили именно тебя. Похоже, я его даже расстроил известием о том, что ты жива, — Оливер безразлично двинул плечами. В его тоне была чуждая ему жестокость, которой Фрея не могла понять. Он злился на неё, ненавидел или же был просто разочарован? — Он не осмелился признаться в убийстве, но его смех, насмешливый взгляд и даже тон выдавали его. Пусть он говорил лишь о намерении, а не действии, всё было и без того понятно.

— И что же ты собираешься делать? — Фрея пыталась сохранять спокойствие, что было крайне сложно.

Оливер не обвинял её в смерти Марты, но считал отчасти виноватой. Этого нельзя было не заметить. Его глаза приобрели нездоровый блеск, скрывающейся за лопнутыми капилярами, налившие белки кровью. Казалось, в уме он расправлялся с нею, чего не сумели сделать те двое парней и Реймонд. Многолетняя дружба оказалась в одночасье забыта. Она растворилась в ослепляюще режущем глаза блеске отчаянья, в котором Оливер потерялся. И если доселе Фрея не могла понять, что значил тот поцелуй в пабе, то теперь осознавала ясно и четко, что он был попыткой забвения.

— Заберу у Джеймса чёртов пистолет, пойду в полицейский участок и прикончу его на месте, — он сорвал голос в крике. Фрея заметила, как на шее парня вздулась вена, а лицо покрылось пятнами. Оливер был не в себе, и она едва представляла возможным ему помочь.

— Ты сошел с ума! Никуда ты не пойдешь! — когда парень снова бездумно рванул вперед, она стала перед ним. Положив пистолет на крышку фортепиано, Джеймс оттолкнул брата от девушки. Тогда Оливер замахнулся, чтобы ударить его, но промахнулся. — Оливер, перестань! Успокойся! — в этот раз Фрея стала на сторону Джеймса. Она пыталась придержать руку друга, чтобы предотвратить его бездумные удары, когда он силой толкнул её в живот, вынудив согнуться пополам. Джеймс не преминул ответить на это ударом.

— Не нужно притворяться, будто тебе не всё равно! Ты не моя мать, чтобы печься обо мне и заботиться. Единственный, кто тебя заботит, это он! Единственный, кто всегда заботил Марту, тоже был он! Единственный, кого замечали родители, всегда оставался он! — Оливер продолжал кричать, но вместе с тем внезапно заплакал. Было заметно, что сил у него почти не оставалось, но он продолжал бить Джеймса, который пытался перехватить его рассекающие воздух руки и остановить.

— Оливер, ты важен, — на выдохе проговорила Фрея. — Пожалуйста, перестань, — она пыталась обнять его, но это было почти невозможно.

— Какого чёрта ты несешь? — произнес вдруг Джеймс. Наканец-то он смог схватить брата за оба запястья, чтобы задержать его руки неподвижно в воздухе. — Родители всегда отдавали предпочтение тебе. Особенно мать. Они тебя любят, когда меня им приходиться терпеть, — он снова оттолкнул Оливера, когда Фрея оказалась рядом. — Фрея не может быть привязанной к тебе до конца жизни. Чёрт побери, найди себе ещё несколько друзей! Перестань замечать в людях сплошь и рядом недостатки и быть высокомерный ублюдком, пришедшим в молчаливое согласие, будто ты лучше всех, — Джеймс начал надвигаться на брата, когда тот отступал назад. — И Марта никогда бы не полюбила тебя, потому что никогда не была для тебя подходящей парой. И даже если бы вы однажды поженились, то лишь мне назло. Ты ещё можешь найти хорошую девушку и жить с ней долго и счастливо, если, чёрт побери, возьмешь себя в руки и перестанешь жалеть.

— Ты ведь никогда не сможешь меня понять, — Оливер выдал нервный хриплый смех, который очень легко можно было спутать со всхлипом. — Я не такой, как ты. Мне не даеться всё с такой же легкостью. Я всё время должен был бороться за внимание кого бы то ни было, что получалось только в попытках стать лучше тебя, чего всегда было мало. Я всегда оставался в твоей тени — родители, учителя, теперь ещё и она, — он кивнул в сторону Фреи, которая словно завороженная наблюдала за происходящим, задержав дыхание. — Для всех я всегда оставался лишь твоей безликой тенью.

— Как будто это не твоя вина, — фыркнул Джеймс. — Не нужно сваливать вину за собственную ущербность на меня, потому что…

— Прекрати, — устало произнесла Фрея, дав о себе знать. — Прекратите оба, пожалуйста.

— Может, это тебе стоит прекратить? Твои попытки всем угодить, стать голубем мира, волшебной доброй феей порядком надоедливы, — Оливер горько усмехнулся, наклонив голову.

— Не мне ли ты позвонил первой, как только сюда приехал? Не мне всегда изливал душу, признаваясь в своих чувствах к Марте? Разве не я поддерживала тебя, когда ты того требовал? — её голос обрел стальных холодных ноток, в которых было ощутимо раздражение. Её утомляли разговор, люди и сложившаяся ситуация. Словно они все трое были актерами театра абсурда, которым забыли дать текст, дабы позволить им импровизировать, с чем они справлялись с переменным успехом.

— Разве я не был для тебя тем же?! — прорычал сквозь стиснутые зубы парень, теряя остатки самообладания.

— Ты так долго и упорно перечеслял мне все недостатки своего брата, но оказался не лучше него. Его уверенность кричит в тебе завистью, которую ты по глупости перепутал с любовью…

— Перестань, — бросил Оливер, когда Фрея пошла в наступление. Ему не нравилось, что она говорила, потому что эти слова находили в нем на самом деле отклик, которому он тщетно противился.

— Ты не любил Марту. Ты хотел заполучить её, потому что ей нужен был Джеймс. И влюбить её в себя, означало выиграть его…

— Перестань! — из глаз парня снова полились обличительные слезы. С каждым словом Фрея прошибала его насквозь, раня и разрушая.

— И ты приехал сюда не потому, чтобы отомстить за смерть Марты. Даже не потому, чтобы найти утешение. Если я нужна была тебе, так только чтобы обратить меня против Джеймса вопреки всем твоим заверениям в обратном! — бросила ему в лицо. Фрея испытывала нарастающее волнение и в то же время злость. Ей не терпелось покончить со всем, чтобы наконец-то позволить себе выдохнуть с облегчением. Подобные испытания ей уже были не под силу. — Ты можешь быть в порядке, но для этого тебе нужно принять себя. Не больше и не меньше, что непросто, но всё же осуществимо, — голос стал мягче. Тону вернулась привычная усталость. — Тебе нужно побыть немного наедине. И мы оставим тебя, дадим всё необходимое время, только, пожалуйста, приди в себя. Нам всем это нужно, в конце концов, — Фрея обернулась к Джеймсу, который лишь молча кивнул. — Всё будет в порядке, — повторила почти шепотом, сжав плечо парня и, оставив на его щеке, нежный поцелуй.

Они вышли из комнаты. Фрея чувствовала, как валилась с ног, но в то же время испытывала головокружение и тошноту. Ей было плохо. И стоило им оказаться в темном коридоре, как она прислонилась тяжелой головой к двери, чтобы перевести дыхание. Джеймс стоял рядом. Шарил рукой по карманам в поиске сигарет, в которых нуждался больше, чем в чем-либо. Было к лучшему, что он молчал.

— А где пистолет? — спохватилась вдруг Фрея, вопросительно взглянув на парня. Джеймс уже сжимал между губ сигарету, поднеся к ней заженную спичку. Встретившись с ней обеспокоенным взглядом, встряхнул рукой, сигарета выпала изо рта вместе с тихим ругательством.

Не успел Джеймс спохватиться, как за дверью прозвучал выстрел, что, казалось, на считанные секунды оглушил обоих. Они продолжали молча смотреть друг на друга, пока Фрея внезапно не свалилась в обморок.

Открыв глаза, Фрея уставилась в темноту, которую разрезал надвое лишь свет уличного фонаря, любопытно заглядвающий снаружи. На стене сменяли друг друга тени проезжающих мимо машин и проходящих людей, которых она не могла слышать первые несколько секунд. Казалось, ей заложило уши, из-за чего все звуки казались приглушенно тихими, едва различаемыми, что длилось недолго. Ударивший по слуху привычный шум заставил вдруг даже поморщиться и перевернуться набок.

Сложив ладони вместе, чтобы прислониться к ним горячей щекой, она рассматривала комнату, что сперва выдалась незнакомой. Три кровати, возле окна стол с возвышающейся на нем печатной машинкой, в углу вместо комода высокий шкаф. Ей понадобилось немного времени, чтобы распознать в обстановке комнату парней, где в последнее время часто среди дня спала. Сделав глубокий вдох, Фрея даже сумела почувствовать запах Джеймса — табачный дым и полон терпкой пряности одеколон. Она закрыла глаза, зарыв нос в подушке, чтобы глубже вдохнуть его запах и ощутить его в себе.