Сестра моей жены (СИ) - Пиратова Лана - Страница 28

Так, теперь Кристина Алексеевна, похоже, переключилась на меня.

- Хорошо, - соглашаюсь я. Наверное, моя бывшая теща в чем-то права. – Я перечислю Ларисе деньги на то время, пока она не найдет работу. Надеюсь, она уже занялась этим?

- Да, она уже ищет себе работу.

Какая наглая ложь. Я лишь усмехаюсь, так и представляя себе Ларису, перебирающую объявления о работе. Я уверен на сто процентов, что ничего она не ищет.

- Ну, и отлично, - говорю я вслух. – Думаю, месяца ей хватит, чтобы вспомнить свои профессиональные навыки и найти работу.

- А Густав? - с искренней грустью произносит Кристина Алексеевна. - Он так переживает. Он приезжал ко мне, просил поговорить с тобой, Моника. Ты же за него замуж собиралась. Неужели так быстро твои чувства переменились?

Моника тяжело вздыхает.

- Мама, я не любила и не люблю его, - отвечает она.

- А Никиту ты любишь? - неожиданно спрашивает Кристина Алексеевна.

Вот это поворот. О любви мы с Моникой ещё ни разу не говорили. Да, и зачем нужны эти разговоры, когда нам и так хорошо?

И уж тем более я не собираюсь устраивать сейчас вечер откровений. Если признания и будут произнесены когда-нибудь, то точно не за этим столом и без третьих лиц.

- Кристина Алексеевна, оставим это, - твердо произношу я. - Все мы совершаем ошибки. Главное - вовремя их признать. И Моника с этим отлично справилась.

Кристина Алексеевна молча отпивает чай из своей чашки, но ее молчания надолго не хватает.

- И, всё-таки, жаль, - как будто самой себе говорит она, - такой хороший мальчик. Совсем не жадный и, похоже, действительно тебя любит. Сказал, что все расходы возьмёт на себя.

Ай да, Густав! Молодец! Весь в папашу. На себя он расходы возьмёт. Я-то знаю, кто компенсировал ему эти расходы.

Пора уже сворачивать эту неприятную для всех беседу.

Мы прощаемся и уже в дверях, когда Моника отходит от нас, Кристина Алексеевна говорит мне, глядя в глаза:

- Никита, у меня нет третьей дочери. Надеюсь, Монику не ожидает судьба Ларисы.

Моя жизнь, наконец, приходит в обычное русло. Кажется, что все проблемы и тревоги позади.

С Ларисой я виделся лишь один раз, когда заезжал к ней домой за кое-какими бумагами. Глядя на нее сейчас, я думал, как я мог так ошибаться в человеке? Она смотрела мне в глаза, ложилась со мной в постель, а вместе с тем трахалась с другим. И совсем не чувствовала угрызений совести.

И даже сейчас она всем своим видом как бы заставляла меня чувствовать вину за все произошедшее.

- Как поживает Моника? – спросила она меня, пока я перебирал бумаги в ящике стола своего бывшего кабинета.

Я оторвался от бумаг и поднял на нее глаза.

- Если хочешь узнать, как у нее дела, позвони ей.

Лариса фыркнула.

- Признайся, ты ведь хотел ее с самого первого дня, как она поселилась у нас?

Я опять исподлобья смотрю на нее. Неужели она и правда думает, что я готов с ней это обсуждать?

Продолжаю молча перебирать документы. Я почти закончил. Встаю с кресла.

- Так, я поехал, - говорю я, убирая папки в кейс, - хорошего дня.

Но в этот момент Лариса оказывается непозволительно близко ко мне и встаёт на моем пути. Я удивлённо смотрю на нее. Она, не отводя взгляда, скользит по вороту своей блузки и начинает расстёгивать пуговицы.

- Ты не скучал по мне? - томно спрашивает она.

Раньше этот голос и этот ее тон возбуждали меня, но теперь вызывают лишь смех. И, чтобы не обидеть ее, я еле сдерживаюсь.

Но она, похоже, воспринимает это по-своему. Ее рука ложится мне на плечо и скользит вниз. Я перехватываю ее на своем ремне и отвожу в сторону, отстраняя Ларису от себя.

- Лариса, ничего не вернуть, - лишаю ее последней надежды. - Мне пора.

- Чем она лучше меня? - кричит она мне в спину. - Ты трахаешь сестру своей жены, Никита. И ты сильно пожалеешь об этом.

Так, очередные проклятия на мою голову. Ввязываться в бессмысленный спор у меня желания нет. Поэтому я ухожу и слышу, как за мной громко хлопает дверью моя бывшая жена.

----------------

Моника, наконец, окончательно переезжает ко мне. Теперь она работает у меня и живёт тоже у меня. Правда, на работе я намеренно сделал так, чтобы не пересекаться с ней. Потому что в ее присутствии мои мозги работают только в одном направлении и это отнюдь не подготовка к судебному разбирательству или внесение изменений в контракт.

Но дома она полностью в моей власти. Однако это не мешает ей совершать необдуманные и безбашенные поступки.

Например, как тогда, когда она специально не надела трусики на один из приемов у клиента. Хорошо, что я узнал об этом только в машине на обратном пути.

Как обычно, во время стояния в пробке я положил руку ей на колено. Мне нравилось скользить по ее нежной коже, касаться кромки чулок, предвкушая, как я стяну с нее эти тряпки ещё в коридоре и войду в нее, впечатывая ее в стену.

Моника обычно смущалась при этом и сводила ноги вместе. И это ещё больше распаляло меня.

Но в этот раз, когда мои пальцы скользнули по ее внутренней стороне бедра, она наоборот раздвинула свои охуенные ножки и посмотрела на меня, прикусив нижнюю губу.

Не прерывая зрительного контакта, веду рукой выше, касаюсь кромки чулок и, когда мой мизинец двигается дальше, я обнаруживаю, что на ней нет трусиков! Я вопросительно смотрю на Монику. Она лишь хитро улыбается, как бы подтверждая мои догадки.

Да, она просто издевается надо мной. Мы стоим в пробке, съехать я никуда не могу, а она сидит тут, рядом, и без трусиков! От злости я сильнее сжимаю ее ногу, но она лишь усмехается.

- Ты что творишь? – шиплю я, а рука двигается ближе.

Пальцами я уже ощущаю ее нежную кожу. Моника откидывает голову на спинку кресла и прикусывает губу, заглушая вырывающийся из ее груди стон. Получается не очень, потому что ее хриплый звук доходит и до моих ушей. Заводя меня, опьяняя.

За окнами уже стемнело и поэтому происходящее в машине вряд ли привлечет чье-то внимание. Сколько мы так еще простоим, неизвестно. Моника поправляет подол платья, прикрывая им мою руку, и шире раздвигает ноги, а руками впивается в подголовник.

Внутри нее так горячо и так влажно, что мой палец легко проскальзывает в ее лоно и начинает медленно его дразнить, подводя ее к оргазму.

Когда я вынимаю из нее палец, она разочарованно стонет, открывает глаза и с удивлением смотрит на меня.

- Ник, пожалуйста… - умоляет меня она.

Я опять вхожу в нее уже двумя пальцами и чувствую там себя теснее. Ощущаю пальцами мягкость ее стеночек. Ускоряю темп, одновременно касаясь большим пальцем клитора, который уже набух и упругой горошиной ощущается кожей пальца. Несильно нажимаю на эту горошину и делаю круговое движение.

Моника бедрами поддается вперед, навстречу моим пальцам, приподнимается с сиденья. Я слышу ее всхлипы и ощущаю спазмы вокруг моих пальцев. Она сжимает ноги, не выпуская меня из себя.

- Сумасшедшая девчонка, - наклоняюсь я к ней и целую в губы.

- Никита, звонили из «Стэллы», - Олег выглядит озабоченным, начиная этот разговор со мной. - Они расторгают договор. С нами они последний месяц.

Я задумчиво сижу, сложив руки на столе.

- Это пятый клиент за последнюю неделю, - качает головой Олег. - И опять без каких-либо вменяемых причин. Никаких объяснений.

Кажется, я знаю, откуда растут ноги у этих отказов клиентов. Как-то так вот резко, один за другим, с нашей конторой стали расторгать договоры крупные клиенты. Клиенты, с которыми мы сотрудничали ни один год.

- Ладно Олег, не переживай, - попробовал я успокоить своего партнёра. - Ушли эти, придут другие. Нашу репутацию ничего не испортит. Ко мне сегодня ещё Самсонов должен заехать. Уж, не собирается ли он тоже уйти от нас?

Олег пожимает плечами.

- Я уже ни в чем не уверен.

Самсонов приезжает через полчаса. Обычно он всегда в очень хорошем настроении. Это человек-весельчак. Но сегодня он как никогда хмур и невесел. Четкая морщина делит переносицу пополам.