Черный кузнец (СИ) - Эльтеррус Иар - Страница 3

Душа Микулы выгорала, корчась в невидимом никому белом огне, он отрекался от всего человеческого, всего, что было дорого ему еще вчера. Отрекался от веры, жизни, дружбы, любви, доброты, злобы и ненависти. Никто не понимал, почему это осужденный вдруг начал вести себя так. Большинство разочарованно подумало, что он сошел с ума и теперь не прочувствует до конца казнь. И опять ни один человек не посочувствовал! Трудно сказать как, но кузнец понял это и разъярился еще больше.

— Прими же мою душу, Владыка Тьмы, Зверь Ада! Прими ее Мать-Тьма!!!

Однако и Тьма ничего не ответила, напрасно Микула взывал к ней раз за разом. Несмотря на это, жажда отплатить палачам и убийцам все сильнее овладевала им. Гнев уже не бурлил, он бил фонтаном, захлестывал всю сущность кузнеца, превращал его в нечто такое, чему и названия-то не было в человеческих языках. Однако Тьма продолжала игнорировать неистовые призывы точно так же, как проигнорировал их Свет.

— Вот, значит, как?!. — нечеловеческий голос разнесся над площадью, заставив людей потрясенно замолчать, уставившись на трясущегося, как в лихорадке, осужденного. — И тебе я не нужен?! Что ж, я отрекаюсь и от тебя! Будь ты проклята, Тьма!!! Ты и твой Владыка!!!

Нечто далекое тоже зашлось в диком хохоте. Да! Наконец-то настоящий, не боящийся быть самим собой! Быть тем, кто он есть! А ведь всю жизнь держал себя в кулаке, только сейчас, когда его невинно осудили, осмелился выпустить свою суть наружу. Но это еще не все. Осталось последнее испытание…

— Поджигай! — вскочил Сергий, вне себя от гнева. — Он совсем сошел с ума!

Палач поклонился и поднес факел к основанию пирамиды дров. Они сразу занялись — были политы горючей жидкостью. Огонь сперва нерешительно, а затем все живее принялся пожирать дерево. Прикованного к столбу кузнеца скрыл густой дым.

Микула закашлялся, он уже чувствовал жар, но пока не сильный — в кузне порой куда жарче бывает. Но это только пока, огонь еще не добрался до его тела… Стоп, огонь. Он ведь всегда служил именно огню, как и любой кузнец… Так может попросить огонь, чтобы тот взял его тело, даровав быструю смерть?..

Кузнец и сам не понял, что сделал в следующее мгновение — кажется, полностью открыл душу пламени, впустил его в себя, сделал своей сутью. Неудивительно, что он смог — ни привязанностей, ни веры, да и вообще ничего у него не осталось. Все отобрали. И от всего он отрекся, все отринул. Микула не обратил внимание на боль, когда огонь добрался до его ног, наоборот, радостно приветствовал ее. И опять же принял в себя, сделал своей частью. Кожа человека, перестающего быть человеком, почернела и полопалась, но он этого не ощутил. Из костра донесся безумный хохот, и стражники с палачом вздрогнули, осенив себя святым крестом.

Пламя коконом охватило Микулу, а он продолжал смеяться, приветствуя огненную купель. Что-то менялось в нем, менялось раз и навсегда. Во что он превращался? Кузнец не знал, да и знать не хотел — он торжествовал. А затем в сознании непонятно откуда возникли слова, странные, непонятные слова. И из костра, на страх собравшимся на площади людям, загремел нечеловеческий голос:

Я прошел сквозь жар огня,

Вслед пылала мне земля,

Ветры пели гимны крови.

Был распят я средь толпы,

Сброшен в лоно пустоты,

Проклят был богами ночи.

Я отринул свет и тьму,

Лишь огню теперь служу,

Не блаженству и не боли.

Средь миров мой дом стоит,

В нем очаг всегда горит,

Манит многих против воли.

Его сопровождала зазвучавшая с небес скрежещущая, пугающая музыка, такой в Камнераде никогда не слышали. Да и попробовал бы какой бард сыграть что-то такое — камнями бы закидали! Над городом начали заворачиваться в воронку мгновенно набежавшие черные тучи. А затем прямо в центр костра ударила черная молния. Нет, не молния, столб тьмы, прошитый огненными плетями!

Нечто в горах скачком расширилось до пределов мира — свершилось! Он рождается! У него хватило гнева, отчаяния и решимости! Теперь все в его руках. И оно растворилось в мироздании, одновременно став единым целым с душой человека, которого когда-то звали Микулой. Впрочем, уже не человека…

С костром происходило что-то невероятное — он вдруг распух до пределов помоста, с которого спешно попрыгали стражники, прикрывая лица от страшного жара. Палач с помощником спрыгнуть не успели и вспыхнули факелами, заорав не своим голосом. Впрочем, они недолго орали, почти мгновенно превратившись в пепел. Люди в ужасе бросились прочь с площади, давя друг друга. Казнь проклятого колдуна обернулась чем-то жутким.

Музыка, звучащая с неба, стала оглушающей. Стихии вообще сошли с ума — дул ураганный ветер, тучи вертелись над городом жуткой воронкой, улицы заливали потоки воды, молнии били одна за другой — и чаще всего черные. Жуткий голос, звучащий из костра, заставлял людей корчиться от ужаса и непонимания. Все, во что они верили, превратилось в фарс, все, чем они жили, в один момент стало ничем! Не успевшие сбежать горожане сходили с ума, бились в корчах на мостовой, разбивали себе головы об камни. Кузнец отплатил им за все! Сторицей. А чудовищные слова продолжали звучать:

Я — хозяин всех путей!

Между днем и тьмой ночей,

Прокуратор Пантеона.

В ночь идете вы ко мне

По одной большой тропе,

Что под сводом небосклона.

Вы должны пройти огонь,

Либо сгинуть, либо вновь

Возродиться у истока.

Я — хозяин все путей,

Душ кузнец и лицедей,

Брат огня и грома!

Со своего кресла медленно встал трясущийся архонт. Он единственный на площади понял, что происходит — недавно перечитывал древние хроники. Тот, кого лучше не упоминать, снова рождается…Черный Кузнец. Мастер Душ. Хозяин Дома Между Мирами. Вечный ужас их несчастного мира. А самое страшное для Сергия было в осознании, что он сам виноват в случившемся. Ведь Черным Кузнецом мог стать только невинно казненный великий мастер. Неважно чего мастер — молота, меча, резца, гитары, кирки или пера. Главное, что невинно казненный, отрекшийся перед смертью от Света, Тьмы, людей и всего человеческого в себе. Значит, Микула не был колдуном… И он, архонт, виноват в появлении этого ужаса, осудив невиновного…

— Останься человеком, кузнец… — умоляюще прохрипел Сергий, не рассчитывая, что его услышат. — Не становись чудовищем…

Однако его услышали, и нечеловеческий голос ответил:

— Зачем?.. Чтобы вы снова казнили невинных и творили зло?

— Не суди людей так строго… — сгорбился архонт. — Мы слабы, мы в плену своих слабостей…

— Каждому да будет воздано по делам его! — отрезал Черный Кузнец.

Да, именно Черный Кузнец — Сергий понял это твердо, человеком это жуткое нечто уже не являлось. Все было потеряно. А ведь он не простит город. Судя по хроникам, Черный Кузнец никогда и никому ничего не прощал. Он являл собой высшую справедливость этого и многих других миров. Чем он был на самом деле — неизвестно. Некая сущность, которой опасались и служащие Свету, и служащие Тьме. Не говоря уже об обычных людях. Иногда он даже помогал кому-то, но только по собственному желанию. Как, например, во время войны с некромантами. Люди тогда хорошо «отблагодарили» спасшего их от участи худшей, чем смерть, от всей души «отблагодарили»… Ударили в спину, когда Кузнец отдал почти все свои силы в бою, и сумели уничтожить его при помощи специально разработанных заклинаний. Тогда еще существовали маги немалой силы, способные применить их. Это позже Церковь уничтожила их, посчитав, что колдуны больше не нужны, что их вообще не должно быть. Как теперь понимал архонт — зря. Некому теперь было защитить людей от мести вернувшегося чудовища.