По дороге могущества. Книга четвёртая: Роган (СИ) - Нукланд Алан - Страница 9

Лядь! Что это сейчас было?! Я словно на несколько мгновений перестал существовать! Я… я исчезал, стирался, распадался на атомы, без следа растворяясь в чужом сознании…

Я схватился за горло и попытался унять бешено бьющееся сердце, на котором, казалось, всё ещё алел ледяной отпечаток когтистой ладони.

Это он. Это волколак. Больше просто некому. Эта тварь как-то умудрилась захватить власть над телом, и даже более того — он явственно дал понять, что способен полностью уничтожить мою личность.

Я поднялся на ноги и вскинул лицо к небесам, не сводя взгляда с поднимающегося над Глухолесьем серебряного диска луны.

Мне брошен вызов.

И на кон в этом противостоянии поставлена моя душа.

Я бежал.

Бежал, правильно перераспределяя силы и делая короткие передышки. Ровное дыхание, размеренный бег, отдых, массаж деревенеющих мышц, а затем вновь подъём и вперёд.

…Отыскать дорогу в непролазных зарослях, выбраться из глубокого оврага с обрывистыми склонами и мчаться дальше вдоль ручья. Спустя полдня резко свернуть в сторону, пробежать несколько сотен метров, скрыть следы в траве, а затем вернуться обратно к ручью этим же путём и зайти в воду, пробежать вверх по течению до изгиба русла и выбраться на другую сторону…

Не забывать есть. Не забывать пить. Не забывать спать.

...Дождь. Лядский дождь льёт уже несколько дней. Земля стала грязью, одежда промокла насквозь несмотря на плащ, а промозглый холод по ночам продирает до самых костей. Хорошо хоть воспоминания страгена подсказали вырыть под корнями трухлявого дерева яму, спрятаться там и разжечь костёр. В такую погоду дым не должны почувствовать.

Но разве это воспоминания страгена?..

Движения становятся всё более скованными. Такое ощущение, словно ноги тяжелеют с каждым новым шагом. И ладно бы только это, так ещё и боль в ноющем бедре постоянно усиливается. Некстати, очень некстати.

Стиснув зубы, сдерживаю охватившую колени дрожь и упрямо тащусь вперёд. Одежду покрыла хрустящая ледяная корка, изо рта вырывается пар и воздуха постоянно не хватает. Но это всё терпимо. Пока ещё — терпимо.

…День сменялся ночью, ночь становилась днём. Вечер становился утром, утро сменялось вечером. И так круг за кругом. Круг за кругом…

Опустившись на колени, наклоняюсь к журчащему ручью и жадно припадаю губами к ледяной воде. С каждым глотком блаженная прохлада растекается по груди, зубы сводит, но вместе с жаждой уходит и усталость, уступая место расслабленности и спокойствию.

Тихое, угрожающее рычание заставляет меня моментально замереть без единого движения. Очень медленно я приподнимаю взгляд и смотрю в глаза оскалившей клыки белоснежной волчице, стоящей прямо напротив меня по другую сторону ручья.

Несколько секунд мы не мигая рассматриваем друг друга, а затем я начинаю осторожно поднимать правую руку и тянуться к торчащей из-за плеча рукояти Халдорна.

Волчица сильнее оголяет клыки, рычание становится громче, её мышцы напрягаются, готовясь к молниеносному броску.

Моя ладонь почти сомкнулась на рукояти меча, как вдруг кусты на пригорке позади волчицы неожиданно раздвинулись и наружу сначала высунулся шумно втягивающий воздух чёрный нос, а затем показалась и пушистая мордочка светло-серого волчонка.

Я остановил движение руки, при этом продолжая смотреть волчице в глаза. А в это время заросли вновь зашевелились и ещё из нескольких мест выглянули любопытные мордочки, которые то появлялись, то вновь испуганно исчезали. Но потом волчата набрались храбрости и начали рычать и подтявкивать, помогая матери отпугнуть чужака.

Также размеренно и неспешно я отвёл руку от клинка, прижал ладонь обратно к влажной земле, наклонил голову, а затем опустил взгляд и стал неторопливо пить.

Пару долгих мгновений волчица продолжала рычать, но потом вдруг замолкла. Не сводя с меня внимательного взгляда, она настороженно подошла к ручью, нагнула к нему морду и внезапно резко замерла, встопорщив уши, но через миг немного расслабилась и всё же начала лакать студёную воду. А секунду спустя, убедившись, что угроза миновала, с пригорка спустились волчата и принялись пить вместе матерью.

Утолив жажду, я вновь посмотрел в глаза волчице и она тут же с глухим рычанием угрожающе поджала уши, всполошив волчат. Не делая резких движений, я поднялся, сделал несколько медленных шагов назад, а затем развернулся и не оборачиваясь направился прочь, с каждым мгновением ускоряя шаг до тех пор, пока ручей не скрылся из виду.

Воздух с облегчением вырвался из груди.

А теперь снова бежать. Бежать, преодолевая боль в сведённых судорогой мышцах. Бежать, несмотря на горящие адским пламенем лёгкие.

Нельзя останавливаться. Нельзя…

…Ветви, ветви тянутся к лицу, словно чьи-то руки… Колючие пальцы цепляются за одежду, царапают лицо, корни опутывают ноги… Пастухары нашли меня? Нашли… Почему я стою, запрокинув голову и смотря на величественный дуб? Нужно бежать, бежать дальше…

Обманная тропа… Я сделал обманную тропу? Запутал ли следы? Не помню… Ничего не помню…

…Деревья. Корни. Холмы. Болота. Бурелом. Деревья. Снег. Дождь. Яма. Костёр… Почему я проснулся на голой земле? Где костёр? Куда ушла моя стая? Не вижу следов… И разве я не должна была встретиться с Ралией? Стоп! А это что? Что это за звук? Это Кальмуар? Он зовёт меня? Нужно срочно идти, нужно служить, иначе он вернётся к ней, вернётся и погубит, погубит Троллиарию…

Деревья…

Где я? Разве вчера я шел в эту сторону?

Зажмурившись, покачнулся и тряхнул головой.

А это вообще важно? Разве имеет значение, куда идти?

…Беттани! Не оборачивайся, Беттани!..

Беттани? Кто такая Беттани?

Беги, Беттани! Беги!

Запрокидываю голову к налившейся зловещим светом луне и из глотки вырывается громогласный вой. Плечи с хрустом раздаются в стороны, грудь становится больше, вытягиваются острые клыки, растут дриарилловые когти и хищно заостряются уши.

ДА! БЕГИ БЕТТАНИ! БЕГИ!!! БЕГИ ЧТО ЕСТЬ СИЛ, БЕГИ, ЗАХЛЁБЫВАЯСЬ СТРАХОМ, БЕГИ И ДАЙ МНЕ СПОЛНА НАСЛАДИТЬСЯ ТВОИМ КРИКОМ!!!

Клыки смыкаются на нежной, хрупкой шейке, и с наслаждением входят в тёплую плоть, и вместе с бешеным стуком сердца горячая кровь толчками льётся в пасть, стекает по губам и дурманит опьяняюще прекрасным запахом. Ослабляю хватку челюстей, чтобы продлить агонию жертвы и как можно дольше чувствовать, как жизнь медленно покидает её тело. Но с последним стуком сердца вместе с необычайным удовольствием приходит и извечное разочарование.

Как, уже конец?! Нет, нет, НЕТ! Я хочу ещё! Ещё больше крови, ещё больше страха, ещё больше смертей! Хочу чтобы они бежали, чтобы они скрывались, чтобы они до самого конца пытались спасти друг друга! Я хочу ВИДЕТЬ, как в их глазах гаснет последняя искра надежды и приходит смирение!

Я УБЬЮ ИХ ВСЕХ!!!

Поднимаю к небесам окровавленную морду и даю свободу рвущемуся наружу бешеному воплю, а затем…

Затем я падаю спиной на что-то мягкое и начинаю жадно заглатывать ртом воздух, словно высвобожденный из петли висельник. В горле пересохло, губы потрескались, а распухший язык едва двигается, скребясь о бесчувственное нёбо. Горячий пот заливает глаза, которые слепит какой-то бесконечно мигающий в окружающей тьме свет, и от этого картинка расплывается, не желая обретать чёткость. Но с каждой секундой непрекращающихся морганий мне наконец удаётся адаптироваться к освещению и осмотреться вокруг.

Бревенчатый потолок, с которого свисают подвешенные пучки сухой травы, стена справа обита шкурами, мягкая шерсть которых слегка блестит от падающего на них света, который исходит от горящего камина, выложенного неровными камнями у левой стены.

Далеко не сразу приходит понимание того, что именно я вижу. Всё кажется таким странным и нереальным, что мозг просто отказывается признавать это частью настоящего мира. Но потом взгляд скользит дальше и я замечаю кружку, стоящую на стуле у самого изголовья кровати, и различаю отблески пламени на водной глади, которой она была наполнена практически до самых краёв.