Плач - Фицджеральд Хелен - Страница 40

Все, хватит, она больше не позволит ему говорить ей, что и как нужно делать.

— Вернись в меня!

— Тсс, тсс.

Он сосредоточенно обрабатывал себя, глядя только на ее нижнюю половину, которая с этого ракурса могла сойти за чью угодно.

— Я закидываю назад голову Ноя.

Джоанна схватила голову Алистера руками и притянула к себе.

Он закрыл ей рот рукой и зажмурился. Джоанна сердито оторвала его руку от своих губ.

Его лицо сморщилось в предвкушении оргазма.

— Открой глаза, — произнесла она еще громче.

Но он не послушался, он не мог, пик был уже слишком близко.

— Я убиваю нашего сына, Алистер! — почти закричала она. — Я убиваю Ноя!

Оттолкнув от себя Джоанну, Алистер повернулся на бок и уснул. Уснул, черт бы его побрал! Она лежала на спине и слушала его сердитое дыхание. Все это были звенья одной цепи: их роман и то, что случилось с Ноем. Звенья одной порочной связи. Сейчас Джоанна не могла припомнить ни одного счастливого момента, пережитого вместе с Алистером. Не могла припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала себя с ним защищенной. Чтобы они приняли вместе хотя бы одно хорошее решение.

До встречи с ним она была счастливейшим существом. Персонажем из первого действия, который не знает о том, что погибнет в конце второго.

— Я хочу снова стать собой, — произнесла она, уставившись в потолок.

Это не разбудило его. Джоанна встала с постели, как можно тише натянула джинсы, футболку и кроссовки, взяла телефон и проскользнула в туалет. Она закрылась на шпингалет и набрала номер психологини из Глазго:

— Энн, это Джоанна Линдси.

— Джоанна, господи, я думала о вас. Как вы? У вас там который час?

— Можно, я спрошу вас кое о чем? Я могу отправить вам деньги завтра.

— Конечно, спрашивайте. Денег не нужно. Сейчас я только перейду в другую комнату.

На это у нее ушло несколько секунд.

— Вот, теперь все в порядке, я одна. Спрашивайте.

— Мне нужно вырваться из треугольника.

— Простите, что?

— Ну, из треугольника, помните?

— Джоанна, где вы?

— Сейчас я не знаю, на какой из вершин нахожусь. Может быть, вообще на всех трех сразу.

— Джоанна, рядом с вами есть кто-нибудь, кого вы любите? Кто-нибудь знает, где вы сейчас?

— Я платила вам по тридцать пять фунтов за сеанс. Я сидела на вашем диване и слушала, и все это время я надеялась получить ответ, и сейчас я опять прошу у вас того же. Я заплачу вам вдвое, семьдесят фунтов, или даже больше, я отдам вам свой дом! Как мне вырваться из треугольника? Ответьте мне! Пожалуйста! Как из него вырваться?! Меня все время перебрасывает из одного угла в другой, я уже начала видеть линии, когда я с ним, и я хочу вырваться, я очень хочу вырваться.

Энн стала говорить медленнее, тише и спокойнее — мягким монотонным голосом врача-психотерапевта:

— Джоанна, я вас слушаю. Повторите, пожалуйста, где вы сейчас находитесь? С вами кто-нибудь есть?

— О боже! Вы не знаете! Никто не знает!

Джоанна отключила телефон, достала то, что нужно, из шкафчика в ванной, взяла в постирочной фонарик и нашла на столе в прихожей ключи от машины. На улице не было ни души. Вероятно, все отправились выполнять новую миссию — искать какого-то более симпатичного малыша.

Она знала, где этот дом, она сто раз находила его на гугл-картах у себя в телефоне, запираясь в туалете и потом стирая из памяти телефона историю поиска. Она села за руль серебристого «Форда», который Алистер взял напрокат в Гилонге, и поехала по длинному, прямому и темному шоссе Белларин. До дома она добралась за полчаса. В прошлый раз она не заметила никаких подробностей — не разглядела ни дома, ни того, что вокруг, но сейчас все здесь казалось таким же жутковатым и безжизненным, как и дорога, по которой она сюда добиралась. Над травяным болотом висел легкий туман, и тонкая полоска лунного света разрезала его надвое. Вокруг озера не было ни холмов, ни высоких деревьев — только плоская земля, размытая у горизонта. Между озером и домами тянулась железная дорога. Наверное, как раз тут и ехал тот ретропоезд, предположила Джоанна, на котором Алистер и Александра праздновали свадьбу. Если какие-то люди и были сейчас в домах на этой улице, то все они спали. Нигде ни огонька. Гробовая тишина.

Джоанна медленно проехала мимо большого двухэтажного дома, чтобы убедиться, что рядом с ним нет машин, затем развернулась и припарковалась прямо перед зданием.

Свет в доме не горел. Все шторы были задернуты. Она прокралась вдоль стены и посветила фонариком в кухонное окно. Некоторые из посудных шкафчиков стояли открытыми — и пустыми, насколько можно было разглядеть. Электроплита была обернута пластиковой пленкой и не подключена к сети. Новый холодильник «Смег» стоял на грузовой тележке в углу. Сомнений быть не могло: дом пуст. Джоанна пошла по каменным плиткам, проложенным от задней двери в сад, водя в темноте лучом фонарика в поисках дерева.

Черт! Ударилась обо что-то ногой. Джоанна опустила фонарик — низкая ограда. Она посветила немного дальше и увидела, что ограда окружает прямоугольный пруд. От края пруда до большого садового забора было не больше шести футов. Она выпрямилась, приблизилась к высокому забору и, положив на него руку, прошла по всему периметру заднего двора. Пруд окружали недавно уложенные каменные плиты. Позади пруда была устроена квадратная площадка, посыпанная щепой, слева от пруда — альпийская горка, чуть дальше впереди — фонтан, а в правом углу — большой квадратный ящик для компоста. Двор представлял собой тщательно спланированный участок площадью не больше половины акра. Никакой свежевскопанной земли. И никаких деревьев.

Задыхаясь от гнева и растерянности, она стояла на нижней перекладине деревянной ограды и обводила лучом фонаря двор — снова и снова. За двором Фила начинался другой участок, дома на нем не было, только ровная земля и вывеска «Продается». Дом там, вероятно, снесли уже давно: двор успел зарасти травой. Джоанна бросилась обратно и, обогнув дом, прыгнула в машину и гнала до самого Гилонга, вжав в пол педаль газа и забыв пристегнуть ремень.

Алистер явно удивился, когда, проснувшись, увидел сидящую на нем женщину, которая тыкала в горло острием ключа.

— Куда ты его положил?

— Что? Джоанна, черт. Ай! Слезь с меня!

— Говори, куда ты его положил, или я сейчас выкрикну всю правду — так, чтобы твоя мама услышала!

— Убери ключ! Мне больно!

— Элизабет! Я убила…

— Тссс… Хорошо, хорошо.

Джоанна так сильно давила на ключ, что едва не проткнула Алистеру горло. Но ей было плевать.

— Где ты зарыл моего мальчика?

— Ты что, ездила туда?

— Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, только задаешь свои! Я спрашиваю элементарную вещь. Куда ты закопал Ноя? Ты сказал, что в этом саду два акра земли, что там растет дерево лилли-пилли. Ты сказал, что там очень красиво. Где Ной? Он что — в ящике для компоста?

— Нет!

— Под альпийской горкой?

— Нет. Ай! Черт, да я не помню!

— Ты не помнишь, где зарыл нашего сына? Он хотя бы в том саду?

— Да, да, в том! Прошу тебя, перестань, ты сейчас раздерешь мне кожу!

— Под щепками? Где? Слева? Справа? В середине?

— Да, под щепками, но я не помню, где именно. Я был в шоке. И очень спешил.

— Неужели правда не помнишь? Я думала, ты всегда все помнишь, дорогой Алистер! Я думала, что из нас двоих ты — тот, кто всегда все помнит. Рядом с фонтаном?

— Да.

— Ты просто хочешь поскорее мне ответить, потому что у тебя из шеи льется кровь.

— Я пытаюсь вспомнить. Но не могу. Ничего не помню. Извини!

— Куда мне идти, чтобы поговорить с ним?

— Поговорить?

— Куда мне идти? Да, поговорить, куда мне идти, чтобы поговорить с ним? Где мне попросить у него прощения? Где попрощаться с сыном?

— Нам нельзя к нему ходить. Ты вообще понимаешь, какое это было безумие — ездить туда? А что если кто-нибудь тебя увидел?