Плач - Фицджеральд Хелен - Страница 7

С тех пор как в ее жизни появился Алистер, важные решения, казалось, принимались только в кризисных ситуациях — и только Алистером.

— Я рад, что она нас застукала, — бодро говорил он в телефонную трубку, после того как жена влепила ему затрещину. — Теперь мы сможем быть вместе.

— Она увезла Хлою, — объявил он на следующий день. — Но я найду способ с ней увидеться. Это ничего не меняет. Мы созданы друг для друга.

А совсем недавно он заявил:

— Мы заберем ее и привезем обратно. Тогда вся наша семья будет в сборе.

Собирая вещи, Джоанна разработала план. Когда они поселятся в съемном коттедже в Пойнт-Лонсдейле, она предложит Алистеру каждый день посвящать полчаса обсуждению разных вопросов. Причем необязательно больших и важных. Ее куда больше беспокоили мелочи, на которые не обращаешь внимания, а они растут как снежный ком, превращаясь в проблемы. Джоанна была очень довольна своим новым планом и улыбалась, застегивая молнию на последнем чемодане. Да, они с Алистером заключат это соглашение, сидя на балконе коттеджа и глядя на залив, и скрепят договор, чокнувшись шампанским. И станут принимать все решения мирно и сообща. И больше не будет никаких кризисных ситуаций.

К несчастью, через четыре минуты план этот полностью вылетит у нее из головы.

Потому что через четыре минуты она столкнется с главной кризисной ситуацией в своей жизни.

Первая минута

Там было место для стоянки? Или они просто припарковались на обочине? Крест — разве там впереди, футах в десяти, не стоял крест? И что, вокруг действительно не было никакого жилья, только прямая трасса позади и такая же прямая — впереди, а надо всем этим — до самого горизонта — грозное черное небо?

Грузовики — их, кажется, было как-то очень много? Больше, чем обычно? А обычно — это сколько? Грузовики проезжали мимо, и машина содрогалась от их грохота — или это только казалось? А может, мимо вообще проехал всего один грузовик — длинная фура, от которой их джип так и заходил ходуном?

Алистер достал мобильный телефон из джинсов до того, как вышел из машины, или после? До? Мобильный был уже включен? Когда он заметил, что телефон не ловит сигнал? Он, кажется, что-то сказал? Джоанна, тут не ловится сеть, я отойду вон туда — как-то так? Сколько времени ему потребовалось, чтобы дойти от водительского места до ограждения? Десять секунд? Двадцать? Пока он шел, он что-нибудь ей говорил? Смотрел на нее?

А на что смотрела она? На него?

На крест в десяти футах впереди?

На свое отражение в зеркале? Какой у нее был вид? Усталый? Ужасный?

Она что — в самом деле думала о том, как выглядит?

Она, кажется, не обернулась и не посмотрела на заднее сиденье?

Почему?

Правда ли Алистера было плохо слышно, когда он прокричал, что перелезет через ограждение и отойдет чуть дальше в поле?

А стекло у нее было опущено? Когда она успела его опустить?

Для чего? Чтобы услышать Алистера?

Вторая минута

Как она узнала, что сигнал по-прежнему не ловится? Алистер прокричал с поля?

Прежде чем открыть дверь и выйти, она оглянулась на заднее сиденье? Нет? Почему?

Снаружи было жарко? Она обратила внимание на пелену горячего воздуха над дорогой? Да? Почему? Нет? Почему?

Она предложила Алистеру попробовать позвонить с ее телефона? Правда?

Когда она шла к багажнику, чтобы показать, где лежит телефон, что она увидела?

Она что — нарочно отворачивалась, чтобы не смотреть на заднее сиденье?

Она сама открыла багажник? Или это сделал Алистер?

А кто расстегнул молнию на черном чемоданчике — она?

Оттуда, со стороны багажника, видно было заднее сиденье?

Когда Джоанна закрыла багажник и пошла обратно на свое место, она взглянула на заднее сиденье? Кажется, взглянула? Или все-таки нет? Почему?

Третья минута

Когда Джоанна открыла переднюю дверь и села боком на свое сиденье, высунув ноги наружу и потянувшись, она почувствовала удовольствие? Потянуться ведь приятно?

Наверное, это гудок промчавшегося мимо грузовика заставил ее удивиться: как малыш ухитряется спать в таком шуме?

Сколько времени ей понадобилось, чтобы решить, что надо бы, пожалуй, проверить, как он там?

Двадцать секунд? Десять?

Почему так много?

Где она была, когда Алистер спросил, как включается ее чертов телефон? Стояла у машины?

Когда она говорила «Просто подержи нижнюю правую кнопку три секунды», она уже успела посмотреть на заднее сиденье?

Спрашивая «А давно он спит?» — она уже успела испугаться?

Когда Алистер ответил, что часов пять, что она подумала?

Четвертая минута

«Он никогда в жизни столько не спал!» Кто из них произнес это?

А кто из них сказал «Это, наверное, калпол?»

Когда Джоанна примостилась на заднем сиденье и осторожно откинула одеяльце, она дрожала?

Что говорил Алистер? Что ее чертов телефон разрядился? Он про телефон говорил или про что-то другое? Мимо проехал очередной грузовик? Это из-за него машина так тряслась?

Каким было лицо малыша на ощупь? Она может вспомнить? Когда она к нему прикоснулась, каким оно было? Как это описать? Холодным? Что почувствовали ее пальцы? Ледяной холод? Как будто трогают лед? Так это можно описать? Алистер думал вообще о чем-нибудь, кроме телефонов? Он что — все еще продолжал кричать на нее из-за чертовых телефонов? Где он стоял? Позади машины или сбоку? Он видел ее лицо? А если видел, смог прочитать по нему, что произошло? Он, кажется, орал: «Почему ты не зарядила телефон, Джоанна?»

Ремень что, заело? Ткань попала в замок или что-то вроде того? Почему она так долго не могла его отстегнуть? А может, совсем и не долго? Может, ей просто показалось, что долго? Это тогда Алистер спросил у нее, есть ли в машине зарядное устройство? Когда Джоанна подняла ребенка, как именно она его держала? Поддерживала головку? Или не стала себя утруждать? В таком случае, значит, она уже все поняла? Это тогда Алистер наконец прекратил орать про телефоны и спросил, что случилось? Почему именно тогда? Он увидел ее лицо?

Она осторожно положила Ноя на землю?

Земля была каменистая?

Разве можно было вообще класть его на землю?

Что она почувствовала, когда прижалась щекой к его губам?

Она правда прошептала это? «Ной! Ной!»

Потрясла его?

Заорала? «Алистер!»

Далеко ли был Алистер, когда выронил телефон и побежал к ней? Футах в четырех, не больше?

Сколько времени она прижимала пальцы к шее малыша?

Что она ощутила под пальцами?

Сколько раз произнесла: «О боже, о боже, о боже, о боже, нет?»

Сколько раз сказала: «Пожалуйста, пожалуйста, Ной, заплачь?»

Сплошь татуированный мужчина лет пятидесяти с козлиной бородкой переминался на свидетельской трибуне с ноги на ногу.

— Да, я их видел.

— Вы ехали из Фрэнкстона в Гилонг? — обращаясь к мускулистому водителю грузовика, Эми Мэддок включила женское обаяние. Джоанна заметила, что она поменяла позу и ракурс относительно свидетельской трибуны. Детина — явно любитель порно — наверняка заметил, как она положила ногу на ногу и склонила голову набок — сама скромность и девичье очарование.

— Ну.

— Вы могли бы описать, что именно вы увидели?

— Я ж гнал сто кэмэ в час, чего тут увидишь.

— Но вы ведь видели эту женщину? — Эми Мэддок указала на Джоанну, вкрадчиво улыбнувшись.

— Ну да, она сидела на обочине, ну или типа того, на коленях, что ли, стояла, как-то так. Орала, что ли, — не то разозлилась, не то испугалась, но вид сердитый.

— Вы видели что-нибудь еще?

— Только Алистера Робертсона. Он с ней рядом стоял. А она типа скандалила.