Первый любовник Англии - Додд Кристина - Страница 68
- Предыдущая
- 68/73
- Следующая
Но… Но, в отличие от Офелии, Роузи не могла разрываться между отцом и любимым! Нет, она — не Офелия и сделает все, чтобы получить и первое, и второе.
— Ее Величество смотрит спектакль.
— Спектакль? — Тони посмотрел на Роберта Сесила так, словно государственный секретарь позволил себе сказать несусветную чушь. — Почему?
— Во-первых, это было запланировано Ее Величеством именно на сегодня, — терпеливо разъяснил Сесил, — а во-вторых, мне кажется, это благотворно сказывается на королеве. Слишком много в последнее время она размышляла о государственных делах и графе Эссексе.
— Конечно, — согласился Тони, брезгливо вытирая о камзол запачканную руку. — Надеюсь, что все эти трудности не подорвали ее здоровья?
— После того как Ее Величество убедилась, что Лондон на ее стороне, она кажется вполне спокойной. — Сесил уже забыл свою ссору с королевой из-за зубного лекаря и теперь снова пребывал в своем обычном состоянии преклонения перед ней. — Однако она почти ничего не ела весь день, и, боюсь, если спектакль не понравится Ее Величеству, она впадет в меланхолию. — Сесил запнулся и поджал губы с таким видом, словно выдал важную государственную тайну.
— Мне подождать окончания спектакля или доложить сейчас же?
— К сожалению, Ее Величество не оставляла никаких инструкций на этот счет… — Сесил попытался отскрести с камзола Тони засохшие пятнышки пороховой гари, смешанной с засохшей грязью, но, уяснив всю тщетность этого, отступил. — Если желаете, можете пойти к королеве прямо сейчас.
Тони вошел в огромный обеденный зал, где шло представление, и быстро закрыл за собой дверь, услышав недовольное шиканье зрителей. Стоя в проходе между рядами расставленных стульев, он ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и, несмотря на свет, падающий со сцены, никак не мог разглядеть, где сидит королева. В конце концов он осторожно двинулся вперед, но оказалось, что с каждым шагом обязательно загораживал кому-нибудь сцену. Где-то среди зрителей раздалось короткое всхлипывание.
Так, кажется, здесь играют трагедию. Тони досадливо поморщился: нужно было успеть раньше начала спектакля или, во всяком случае, дождаться его окончания. Сейчас, в окружении плачущих женщин и сопящих мужчин, он ощущал себя круглым дураком. Черт побери, публика воспринимала все происходящее как реальность! Безучастно взглянув на сцену, Тони увидел на ней трех актеров. Один из них был в одежде, подобающей воину, а судя по тому, что на головах двух других было по короне, Тони догадался, что перед ним король и королева. Тот, который был воином, расспрашивал их о смерти своего отца…
— Эй вы, невежа, не загораживайте сцену. — Чья-то рука подтолкнула Тони вперед.
Он повиновался и наконец, увидев королеву в первом ряду, начал прокладывать себе дорогу между недовольно шипевшими зрителями, стараясь не стучать башмаками по полу.
— Пардон, миледи… Пардон, милорд… Прошу проще…
Роузи!
Высокий голос нового персонажа заставил его прирасти к полу. Роузи… Роузи, его Роузи вышла на сцену. Застыв на месте, Тони не мог оторваться от нее, еще не до конца веря собственным глазам и не обращая внимания на непрекращающиеся тычки со всех сторон.
Роузи! Это ее звонкий голос! Значит, она играет сестру этого молодого человека, а тот, который умер чуть раньше, — ее отец. Господи, как Роузи хватает духа на эту роль? Актер, брат Офелии, похоже, был в ударе и с ужасом глядел на свою сестру со слезами на глазах.
— Вот розмарин — это для памятливости: возьмите, дружок, и помните. А это — анютины глазки: это чтоб думать.
Офелия медленно рассыпала свой букет, зачарованно глядя, как падают цветы. Публика ждала развязки, затаив дыхание. То здесь, то там слышались сдавленные рыдания.
За все христианские души, молю тебя, Господи, помилуй! — произнесла Роузи — Офелия финальную фразу.
Скрывшись за кулисы, она упала на колени. Да, она сделала то, что хотела! Она заставила публику рыдать навзрыд… Но какой ценой? Ее собственное сердце разрывалось от горя, казалось, дух давно умершего отца снова преследует ее измученный разум. Сняв с шеи золотое кольцо, Роузи снова посмотрела на выгравированные по золоту сдвоенные S и обессиленно легла прямо на доски. Сэр Дэнни! Как ей хотелось сжать его сейчас в счастливых объятиях! Как жаждала она остаться с приемным отцом навсегда, чтобы он нянчил ее ребенка! Только бы знать, что он еще жив!
— Роузи! — потряс ее за плечо дядюшка Уилл. — Послушай, если ты будешь так лежать, то другие актеры на тебя наступят.
Роузи встала, покачиваясь от усталости, и стала вытирать слезы, текущие по щекам, но дядюшка Уилл перехватил ее руку.
— Что с тобой, Роузи? Успокойся! Тебе еще предстоит сцена похорон, так что давай, ложись в гроб.
— Я просто все время думала только о своей роли, как вы меня учили, дядюшка Уилл, — горько улыбнулась Роузи.
Шекспир судорожно сглотнул.
— Я горжусь тобой. И… и сэр Дэнни — тоже.
— Как бы я хотела, что бы он меня видел! — Утихшие было слезы снова хлынули из глаз Роузи. — Хоть бы краешком глаза!
Спектакль продолжался. Гертруда объявила, что Офелия утонула. Подойдя к свежевырытой могиле, Гамлет начал разговор с могильщиком. Наконец Клавдий, Гертруда, Лаэрт, священник, которого играл Седрик, и другие актеры, не занятые в определенных ролях, собрались вокруг гроба покойницы, изображая похоронную процессию.
— Мы выходим, Роузи, — тихо предупредил Седрик.
Эта сцена не требовала от нее как от актрисы большого мастерства: достаточно было лежать, не шевелясь, с закрытыми глазами, пока Лаэрт и Гамлет ссорились между собой. Вот последовала реплика священника, затем заговорил Лаэрт. Теперь должен вступать Гамлет. Странно. Пауза несколько затянулась, но вокруг стояла гробовая тишина. Ни слова. Она хорошо слышала шаги, гулко отдающиеся по доскам сцены и ощутила, что кто-то подошел к ней совсем близко. Сгорая от любопытства, она все равно не могла решиться открыть глаза, хотя слышала, как по зрительному залу пронесся удивленный шепот.
Роузи совершенно ничего не понимала. Она чуть заметно приподняла веки, разглядывая, кто же находится рядом с гробом, однако освещение сцены было явно недостаточно, чтобы разглядеть лицо.
— Любезная Офелия? — произнес следующие слова Гамлета родной голос.
Ей показалось, что рядом что-то взорвалось, и через мгновение Роузи уже сидела в гробу, не в силах поверить в происходящее.
— Папочка! — И она задохнулась в объятиях сэра Дэнни.
Вынув огромный носовой платок, дядюшка Уилл громко высморкался, в то время как Алейн стянул с себя парик и принялся утирать им выступившие на глазах слезы. Остальные актеры, открыв рты, безмолвно стояли рядом и лишь подталкивали друг друга локтями. А Дики… Нет, Роузи совершенно не волновало, что делал сейчас Дики.
Вцепившись в волосы сэра Дэнни, она пристально вглядывалась в его глаза. Да, это был он, все такой же, как и был, только, может быть, слегка похудевший.
— Как? — только и могла вымолвить Роузи.
— Ее Величество королева Елизавета, — коротко пояснил сэр Дэнни, кивая на первый ряд. — Это она все устроила.
— Вы здесь? Вы свободны?
— По милости Ее Величества.
В порыве благодарности Роузи обернулась к тому месту, где сидела королева, но вдруг с ужасом сообразила: спектакль! А как же спектакль? Однако, похоже, представление уже не волновало зрителей. Они плакали, кричали, хлопали в ладоши, захваченные жизненной историей, которая разворачивалась у них на глазах, и забыв о сценическом действе, которым были поглощены всего несколько минут назад.
- Предыдущая
- 68/73
- Следующая