Тот, кто меня купил (СИ) - Чер Алекс - Страница 32

— Тш-ш-ш, — успокаиваю я его, как змея ушёптывает жертву. — Посмотри мне в глаза, Эдгар.

В коридоре темно. Мы не включили свет. Но я вижу, чувствую его взгляд из-под ресниц. Провожу пальцами по щекам. По впалым линиям.

— Не закрывайся. Не отстраняйся. Поцелуй меня, — шепчу, вдавливаясь в его горячую грудь и бёдра.

Он замирает на миг. Становится каменным, а затем со стоном сдаётся, впивается в мои губы. Жадный, требовательный, неистовый, как стихийное бедствие.

Я рву его рубашку, не заботясь о последствиях. Слышу, как отлетают пуговицы.

— Возьми меня сейчас. Ты же хочешь, — командую и ощущаю нетерпеливые руки, что задирают лёгкое платье и оглаживают мои бёдра, сжимают ягодицы.

Одно движение — и порванные трусики летят в неизвестном направлении. Я расстегиваю ремень и вжикаю «молнией», выпуская на волю уже почти готовую к совокуплению плоть.

В том, что мы делаем, нет места чувственной неге. Это что-то такое яростное, сумасшедшее. Но я знаю: это позволит ему выплеснуть внутреннее напряжение и ярость. Ненависть к самому себе.

Не знаю почему, но я чувствую всё это и уверена, что не ошибаюсь. Там, в салоне машины, я понимала: он обдумывает, как быть дальше. И то, что я читала на его лице, меня не радовало.

Стоило мне промолчать, перетерпеть, подождать, пока рассосётся, он бы отдалился от меня на миллионы световых парсеков. И неизвестно, удалось бы мне отвоевать назад хотя бы немного оттаявшего Гинца.

Я не даю ему опомниться. Оплетаю руками шею и обвиваю ногами талию. Целую его в губы. Так сильно, что, наверное, делаю больно. Но, кажется, он сейчас не против боли. Я не готова, но не хочу медлить ни секунды. Иначе он опомнится и отшвырнёт меня, как паршивого котёнка.

— Помоги мне, — шепчу ему в губы и слепо пытаюсь найти его член.

Он помогает рукой. Направляет. И я насаживаюсь на него. Осторожно. Слишком велико трение от моей сухости. Это почти больно, но сейчас не до этого. Я двигаюсь вверх-вниз, ощущая его напряжённость. Он не хочет шевелиться. Сопротивляется, как может, но это ненадолго. Я начинаю разогреваться и влажнеть, а он, наконец-то сдавшись, меняется со мной местами. И вот уже я прижата к стене, а он толкается в меня бёдрами, пронзая, кажется, до самого естества.

Удовольствие, смешанное с болью. В этот раз я отдаюсь без остатка, чтобы удержать своего мужчину на краю и не дать ему упасть в яму, из которой можно, но сложно его будет вытащить.

Эдгар содрогается и прижимает меня к себе. Я целую его веки и в упрямый подбородок.

— Я сделал тебе больно.

Мотаю отрицательно головой. С балкона слышится взволнованный собачий лай.

— Надо выпустить Че.

— Подождёт ещё минуту, — Выдыхает Эдгар и проходится губами по моей шее. — Ты научилась командовать.

Я нехотя отпускаю его и встаю на ноги. Оправляю платье.

— Я всё же выпущу Че. Он очень впечатлительный. А мы непростительно долго держим его взаперти.

Эдгар стоит, прислонившись плечом к стене. Даже со спущенными штанами он выглядит так, что у меня заходится сердце.

— И да, — останавливаюсь, чтобы внести ясность. — Я всегда умела командовать. Просто не показываю всё, что умею.

Я подхватываю разорванные трусики с пола и улыбаюсь:

— Оденься. Вряд ли Че понравится, что ты стоишь без штанов. А может, наоборот. Но что-то мне не хочется проверять.

Не знаю почему, но это спонтанное безумство стало неким переломным моментом. Я почувствовала себя настоящей. Мне стало легче. Увереннее, наверное. Я ощущала себя Женщиной — именно так — с большой буквы. Женщиной, которая может успокоить своего мужчину, удержать и не дать наделать каких-то непоправимых ошибок.

Я выпускаю Че Гевару. Он носится по комнате белым шерстяным мешком, радуется, ластится, кидается то ко мне, то к Эдгару. Наверное, он любит нас одинаково сильно. И это ещё больше связывает меня с моим замкнутым неуживчивым мужем.

Он не хочет говорить о Мирославе. Я догадалась, кто она. Поэтому расспрашиваю. Если Эдгар перевернул страницу, зачем мне пытаться заглянуть в то, что осталось в прошлом? Остался только нехороший осадок: она может чем-то навредить ему? Слишком уж уверенной и торжествующей выглядела.

Я отправляюсь в душ. А когда выхожу, Эдгар стоит рядом с ванной комнатой. Всё так же подпирая плечом стену. От неожиданности вздрагиваю.

— Ты бы мог поторопить меня, — хлопаю ресницами растерянно. — Я слишком долго, да?

— Нет, — отрицает он и делает шаг ко мне. Мгновение — и я в его объятиях. — Я соскучился по тебе. Очень.

Он зарывается в мои влажные волосы, а я чуть не теряю сознание от счастья. Это правда? Это он такое говорит? Я бы перетерпела ещё несколько царапин, если бы знала, что это настолько нас сблизит.

— Ну, что ты. Я рядом, — глажу его виски и умираю от любви. — Я всегда буду рядом, Эдгар. До тех пор, пока буду нужна тебе.

Он медленно выдыхает воздух и сжимает меня так, что темнеет в глазах.

— Всё хорошо, — шепчу я, — А будет ещё лучше. Ты просто верь мне.

Эдгар молчит. Но в его молчании чудится мне согласие. Я потерплю. Ему сложно произносить вслух какие-то важные слова. Я хочу так думать. И, может, однажды смогу-таки растормошить его настолько, что и он захочет, чтобы я была рядом. Не на время, а навсегда.

— С сегодняшнего дня Вениамин и Андрей — твои телохранители. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

— Да, — Тая смотрит на безопасников, как на мохнатых пауков — с ужасом и отвращением.

— Выйдите, — командую. Парни слушаются беспрекословно. Этим можно доверять на двести процентов. Именно поэтому мой выбор пал на них. Они уже получили все нужные инструкции и настроены работать очень серьёзно.

Тая провожает их взглядом.

— Эдгар, зачем? — глаза у неё огромные и ослепляют меня пронзительной синью. — Я сделала что-то не так, раз ты решил следить за мной? Кажется, я не давала ни малейшего повода.

Я пытаюсь взять её руки в свои, но она вырывается. Отскакивает в сторону. Прикрываю глаза и задерживаю дыхание. Не хватало ещё нарычать на неё. И тогда будет совсем хорошо.

— Ты выслушаешь меня, хочешь этого или нет, — сейчас не время для проникновенных бесед, поэтому я снова включаю холодного мерзавца. Да я и есть такой. Лишь моя жена пытается разглядеть под моей толстой шкурой что-то человеческое. Зря. Я не сентиментален и не склонен к душевным порывам. Пора ей это понять, а не взращивать ненужные иллюзии.

— Я слушаю тебя, Эдгар, — голос у неё ровный, но тело напряжено. Как бы мне хотелось немного согреть её. Почувствовать доверчивость. В моих руках она часто бывает такой — почти открытой и трепетной. Я ценю эти мгновения и прячу поглубже. Чёрт.

— Это не слежка. Это безопасность. Просто прими этот факт. И прошу: не мешай мальчикам работать.

Тая фыркнула. Моя сердитая кошка. Я бы даже когти её вынес, если бы это помогло ей успокоиться.

— Как я могу им помешать? Это ж два танка. Они меня двумя пальцами способны придушить!

— Их задача не душить тебя, а оберегать от тех, кто может приблизиться к тебе с плохими намерениями.

Я тщательно подбираю слова, стараясь не напугать Таю. Но она ещё до конца не понимает всей серьёзности ситуации. Стоит с упрямым лицом. Я так и вижу, как она будет пытаться отвязаться от безопасников.

— Это всё из-за этого, да? — она указывает пальцем на щеку, где красуется свежая царапина. — Но это же глупо, Эдгар. Ну, подумаешь, раздосадованная женщина не сдержалась. Если хочешь знать, я не так беззащитна. Просто не ожидала. В следующий раз я не позволю к себе притронуться.

— Позволь эту работу выполнять профессионалам, — я давлю на неё. У меня нет другого выхода. — Послушай, Тая. Я скажу об этом всего лишь раз. Ты меня услышишь и не станешь делать глупостей. Ты моя жена. Ты моё уязвимое место, куда могут ударить неожиданно и достаточно сильно. Я пока не знаю, что происходит, но явно не очень хорошее. Все эти выпады неспроста. Поэтому ты будешь постоянно на виду у мальчиков, не станешь делать глупости: смешиваться с толпой в супермаркете, к примеру, бегать одна по вечерам с Че Геварой. И вообще я бы хотел, чтобы твои передвижения минимизировались. Университет — из университета на машине с Игорем и мальчиками. Всё. Остальное можно перепоручить и другим.