Блестящая роль злодейки (СИ) - Кенли Мэри - Страница 38

Вейн, которая должна была накрасить меня, тихо выдохнула:

—… На вас лица нет, госпожа.

Я усмехнулась. «Лица нет» - что же это значит?

Подобные выражения… Звучат так нелепо, пока не посмотришь на себя в зеркало. Лицо там, конечно, было. Вот только я его не узнавала.

Чужой лик усталой, изможденной женщины. Такой я запомнила и свою мать. Мы не были близки, если честно. Маркиза обожала балы, красовалась перед аристократами и собственным мужем.

Но, в редкие моменты уединения, у неё был такой же бессмысленный, опустошенный взгляд. Словно на меня смотрит бездушная кукла.

Наверное, подсознательно, я… Боялась стать такой же.

Как именно умерла моя мать? О, она поругалась с маркизом и порывисто уехала прочь из особняка. В тот день бушевала жуткая буря.

Говорят: карета просто перевернулась и упала с обрыва. Вот такой трагичный конец у её истории.

Мы с ней никогда не были близки, но я, всё же, проливала слёзы на похоронах матери. Однако, Фердинанд Бьякко был могильно спокоен. Возможно, ему было легче принять её гибель.

— Госпожа? – вновь позвала меня Вейн, отвлекая от мыслей.

Я слегка вздрогнула, сфокусировала взгляд и проронила:

— Накрась меня как-нибудь. Не важно: хорошо, или плохо выйдет.

Это мелочи, правда. Красивые платья, дорогие украшения… Когда-то меня радовали. Но, в итоге: все эти дары ничего не стоят.

Моё равнодушие, похоже, напугало девушку, но она молча подчинилась, завершая макияж.

Джана Бронри должна была прибыть на ужин и остаться с ночёвкой. Кажется, это первый раз, когда я принимаю подруг в поместье. Жаль, особой радости при этом не испытываю.

Интересно – отбор завершился? Гидеон выберет маркизу Бронри. Вариантов, по сути, не осталось. Невольная зависть коснулась моего сердца, но я подавила в себе эти чувства. Джана не виновна в произошедшем.

Когда Бронри подъехала на лошади, я встретила её, как и подобает радушной хозяйке.

— Мой отец был так зол, - поделилась девушка, - но я настояла на своём.

Вначале мы болтали на отвлечённые темы, ужиная. Только потом, когда пришло время готовиться ко сну… Я пригласила Джану в свои покои, где мы могли поговорить без лишних ушей.

— Да, подруга… - проронила Бронри, медленно распуская алые кудри. – Выглядишь откровенно плохо.

— Знаю, - я коротко хмыкнула, - так уж вышло.

Джана с улыбкой показала бутылку вина, которую, видимо, успела тиснуть из серванта за ужином. Я не стала возражать и мы разлили отменный напиток по бокалам.

— Всё настолько плохо, Эв? – серьёзно спросила Джана, делая глоток. – Заявление кронпринца поразило всех. А Домаанский так и вовсе… Он был крайне непочтителен к императору.

Эти слова будто вогнали новую иглу в моё сердце.

— Хуже некуда, Джана, - с трудом призналась я, - отец твёрдо намерен склонить меня к браку. Помолвка меньше, чем через месяц. Это… Просто невыносимо.

Я отпила больше вина, потому как лишь так могла говорить без запинок. Маркиза Бронри замолкла на несколько минут, а потом спросила:

— Может, попытаешься договориться с Янушем? Или, в крайнем случае: принять его. Кронпринц Колле недурен собой и многие отмечали его очевидный талант.

Я с горечью покачала головой:

— У нас не вышло договориться, Джана. Он желает сломить меня и… Я никогда не стану его «любимой». Потому что Януш Колле видит во мне женщину Гидеона Домаанского, брата его врага.

Бронри вздохнула, явно принимая мои слова. Я равнодушно пересказала ей подробности встречи с Янушем, отчего моя подруга напряглась сильнее.

— Судьба нам не благоволит, Эв, - рассеянно признала она, - я не хочу быть женой Домаанского, а ты – Колле. Если бы только третий принц тогда поторопился и выбрал тебя победительницей отбора…

Обычно, я отрицала чувства, связывающие меня и Гидеона. Но сейчас…

— Я бы хотела стать его женой.

Эти слова сорвались с губ удивительно легко и просто. Как и внутреннее признание того, что он мне действительно нравится. В котором, увы, не было никакого смысла.

Мы в западне и все решения давно приняли за нас. Я, Гидеон, Джана… Даже сам Януш Колле.

Сплошная западня.

Новое приглашение во дворец выглядело, как издёвка. Но я прекрасно понимала, зачем Колле хочет меня видеть.

На этом приёме должны объявить результаты отбора, разве может кронпринц Аттии остаться в стороне? Ещё раз унизить Гидеона и… Меня – тоже.

Я слышала о том, что графиня Вайне скоропостижно выбыла из списка участниц. Причины не афишировались, однако, ходили слухи о том, что Мирта уехала в сельскую местность, а её отец прервал соглашения со многими аристократами.

Радует ли меня это? Нет, не особо. Наверное, каждый получает по заслугам. И я… Тоже. Отец готовится к проведению помолвки с кронпринцем. Мне уже шьют прекрасное платье для венчания в храме.

Белое с золотым, традиционное, невозможно изящное. Сжечь бы его. Вместе с остальными нарядами…

— Какого цвета платье стоит подобрать для приёма? – спросила Вейн, обеспокоенно глядя на меня.

— Всё равно, - сухо бросила я, а потом, неожиданно, хмыкнула, - хотя… Пусть будет тёмно-фиолетовый.

— А? – удивилась девушка. – Но, это весьма близкий к траурному оттенок и…

Она запнулась, глядя мне в глаза и, наконец, понимающе кивнула.

Настолько тёмные цвета носят вдовы, или замужние женщины, которые недавно перенесли серьёзную потерю в семье. Нарушаю ли я этим правила?

О, да. Волнует ли меня это? Нет.

Нет никакого смысла соблюдать правила, быть идеальной аристократкой. Возможно, это мой последний шанс показать характер.

Я собиралась на завершающий бал отбора медленно и нехотя. Вспоминала то, с чего всё начиналось и поджимала губы. Вокруг меня беспрестанно суетились служанки, старающиеся воссоздать образ «идеальной леди».

Но тёмный цвет платья делал отражение в зеркале визуально старше и строже. Причёска – высокая, сдержанная, без ярких заколок.

Мне нравился этот образ. Возможно, оттого, что он напомнил мне вдовствующую императрицу.

Поездка ко дворцу была достаточно быстрой. Сумерки уже опустились на столицу, но дворец, как и всегда, горел сотнями тысяч ярких огней. Очень красивое зрелище, стоит признать.

Кареты подъезжали, останавливались у лестницы и отправлялись дальше. Я нацепила на лицо спокойную усмешку, когда пришёл мой черед выбраться наружу.

Вдох-выдох. Это не так просто, как кажется. Подняться вверх по лестнице, дождаться представления от церемониймейстера и выйти вперед, без запинки, под шквалом острых взглядов.

Такой одинокой я не ощущала себя никогда. Каждый шаг – как танец на ножах. Каждый едкий взгляд… Оседает липкой мерзлотой на плечах. Нечто похожее… Было и на моём дебюте.

Как сложно иногда улыбаться. Особенно тогда, когда горло разрывает иррациональный вой.

«Из тебя никудышная стерва, Эвелин» - шепчет подсознание, - «ты оказалась слишком чувствительной».

Нет, я всегда такой была. Просто старательно взрастила в себе семена здравого цинизма. Сейчас, впрочем, он не спасает.

Не такая коварная. Не особо хитрая. Я с иронией называла себя «злодейкой» в истории Гидеона и Мирты, но… В итоге, я та, кто отчаянно нуждалась в спасении.

Такая вот горькая ирония.

Я пытаюсь найти взглядом в толпе Гидеона, но его нет, как, впрочем, и Джаны. Приходится собрать самообладания в кулак, фальшиво улыбнуться знакомым леди и нагло вклиниться в их разговор, что полнился свежими сплетнями.

— Кажется, третьего принца не хочет видеть император…- предположила одна дама.

— Да, но это такой скандал! На сегодняшнем вечере объявляют результаты отбора, но ни принца, ни леди Бронри – нету! – горячо зашептала другая.

— Ох, разве кто-то сомневался, что маркиза выиграет? – буркнула активная сплетница.

— Ну… - вторая веско посмотрела в сторону мягко улыбающейся меня. – М-многие ставили на леди Бьякко!