Свеча в окне - Додд Кристина - Страница 92

• Предыдущая
• 92/95
• Следующая

— Отец мой преувеличивает, милорд.

Принц Генрих вопросительно и с интересом смотрел на него.

— Реймонд тоже всячески расхваливает вас. И он преувеличивает?

Уильям улыбнулся от охватившей его радости.

— Надеюсь, нет, милорд, потому что он всячески расхваливает и вас.

Ударив руками себя по груди, принц Генрих откинул голову назад и разразился хохотом. Уильям последовал его примеру, и от громовых раскатов их смеха задрожали перекрытия. Не в состоянии сдержаться, лорд Питер и Реймонд тоже рассмеялись, а вслед за ними и рыцари, возвращавшиеся после сражения. Була лаял и носился вокруг них, заставляя всех сдвигаться ближе друг к другу.

Наконец принц Генрих утер глаза.

— Мы сойдемся, Уильям. Вам надо будет приехать в Лондон, когда я буду дома. Привозите с собой супругу.

— Сора! — немедленно выпрямился Уильям. — Черт побери, я должен…

— В Англии воцарится новый порядок, — пророкотал принц Генрих, — и найдется место таким честным людям, как вы.

— Благодарю вас, милорд. Я рад этому. — Уильям слегка поклонился. — Теперь же я должен…

— Новый порядок! Разумеется, я пока что не король Англии, однако строю планы на то время, когда будет утверждено наследование.

Принц Генрих поднялся на возвышение и сцепил руки за спиной.

— Я бы с радостью выслушал их, милорд…

— Когда, с благоволения Божия, корона прочно будет сидеть на моей голове, а в руках я буду держать скипетр, то первым делом я выдворю иностранных наемников Стефана.

Принц Генрих прошелся по возвышению.

— Он платит им, чтобы подавлять бунтовщиков, а они лишь, наоборот, обучают их.

— Бог видит, что это так, — согласился лорд Питер.

— На землю вернется закон. Суды, установленные нашими предками, были превращены в марионетки в руках преступных баронов. Бароны тоже забыли, что они обязаны своими землями и замками королю. Король дарует землю за послушание и верность. Тех баронов, которые воспользовались этим смутным временем, чтобы захватывать земли и строить замки, поджидает сюрприз.

— Хорошие новости, милорд, — кивнул Уильям, одобряя их от всего сердца. — А теперь позвольте мне…

Возбужденный волной собственного энтузиазма, принц Генрих продолжил:

— Замки я конфискую. Эти бароны лишь рыщут в по исках жертв среди беззащитных обывателей. Я вопрошаю вас, как может народ Англии выделывать лен и шерсть, растить зерно и ячмень, не имея мира? Как могут мои верные дворяне собирать свою долю доходов, не имея мира? Как может управлять мое правительство, не имея королевской доли своих доходов? Страна эта пребывает в таком расстройстве, что местные шерифы больше не в состоянии представлять свои отчеты о доходах в королевскую казну.

Принц Генрих ткнул своим пальцем в каждого по отдельности.

— Слишком мало осталось баронов, которые сохранили за собой те земли, которые достались им в дар от моего деда. Дворяне, подобные вам, лорд Реймонд, станут правой рукой короля. Бароны, подобные вам, лорд Питер, и вам, лорд Уильям, составят костяк моего королевства.

Принц Генрих гордо выдохнул воздух из груди и объявил:

— Королевства, которое мы сбережем любой ценой. Вы слышали, что я стал отцом сына?

Уильям обрадовался, и эта новость отвлекла его.

— Сына? Поздравляем, принц Генрих. Сын сбережет вашу династию. Никогда больше такие мрачные времена не вернутся в Англию. Да здравствует ваш сын!

— Воистину, да здравствует, — улыбнулся принц Генрих и заткнул большие пальцы за пояс. — Его зовут Гильом, и Элеонора пишет, что это сильный и здоровый мальчик. Она уже назначила его своим наследником, будущим графом Пуату.

— Вы действительно принесли чудесные новости, ми лорд, — сказал Уильям. — Но если вы позволите…

— У нас с Элеонорой будет много сыновей. Много сыновей! Прикажите подать вина, Реймонд, и давайте выпьем за здоровье моего сына.

Все признаки указывали на то, что ночь предстоит длинная и веселая, и Уильям в отчаянии прервал принца.

— Принц Генрих!

Принц Генрих удивленно повернулся к Уильяму.

— Да?

— Ваше доверие делает мне честь, и я надеюсь об судить эти благословенные перемены сегодня вечером за ужином. Но, милорд, мне необходимо привести жену.

Принц Генрих отпрянул назад, оскорбленный вмешательством такого ничтожного дела.

— Где она?

— Я оставил ее на холме, откуда открывается вид на замок. Простите, милорд, но я должен пойти за ней.

Он неуклюже поклонился и принялся пятиться назад.

— Супруга ваша простит вам за то, что вы забыли о ней. Уверен, что она наблюдала за сражением из своего укрытия, — холодно ответил принц Генрих.

Уильям остановился.

— Нет, милорд. Моя жена слепа.

Принц Генрих поднял брови, и настроение его мгновенно изменилось. С лица его спала маска разгневанного величества, и появилось выражение заинтригованного человека.

— Должно быть, это необычайная женщина, раз она заслужила у вас столь глубокую преданность.

— Воистину это так, — сказал Уильям.

Принц Генрих посмотрел по сторонам. Лорд Питер гордо улыбался, как будто речь шла о его собственной дочери. Реймонд улыбался, весь расплываясь от радости, а Уильям ухмылялся, как человек, который нашел ключи от рая. Довольный принц Генрих заявил:

— В таком случае я должен познакомиться с вашей супругой, Уильям.

— Сейчас же, милорд. Я должен заставить ее рассказать вам историю о том, как она бежала из темницы и победила дракона.

Он снова поклонился, быстро развернулся и бросился прочь.

— Я бы отобрал у него такую жену, — доверительно сообщил принц Генрих двоим мужчинам, стоявшим возле него, — но Элеонора оборвет мне все уши.

Сора больше не вслушивалась со своего камня. Как только звуки сражения стихли, она сползла вниз в тот овражек, куда посадил ее Уильям, и свернулась там, прячась от ветра.

Кто-то победил; кто-то потерпел поражение. Вся битва заняла всего лишь несколько часов. Только теперь осеннее солнце начало остывать, а ветер с моря посвежел.

Она понимала, что Уильяму потребуется время, чтобы добраться до нее.

Сначала ему надо будет посоветоваться с командующим войсками победителей, затем ему надо будет решать, что делать с пленными, затем ему надо будет освободить Бронни. Ему надо будет выйти из центральной башни своим красивым, широким шагом и пройти к конюшням. Там ему надо будет распорядиться, чтобы подали коня, доскакать до холма, подняться на него.

Сора вздернула голову, однако Уильяма пока что не было.

Прекрасно. Она не паникует. Она еще раз продумала все сначала, представила, как Уильям обсуждает сражение со своими людьми. Она представила, как он ждет, пока к нему подъедет отец, и ворчит на него за опоздание. Она представила, как Уильям приказывает приготовить для нее обед.

Сора опустила голову на колени.

Он ни разу в жизни не распоряжался насчет обеда: он не знает, что надо говорить. Он был бестолков по этой части и не имел представления о том, какой это труд — заниматься домашним хозяйством, а она желает его с нелепой страстью. Ей хотелось бы, чтобы он был с ней сейчас.

Послышались шаги, и за ее спиной по тропинке покатился камешек.

— Уильям! — чуть было не вскричала она и едва не выпрыгнула наверх, однако запоздалая осторожность заставила ее застыть на месте.

С чего она взяла, что это Уильям? Одно дело — узнавать его шаги по полу в замке, а другое — услышать их на усыпанной гравием дорожке. Уильям наказал ей скрываться из виду ради ее же собственной безопасности, а она беспечно отнеслась к его словам. А что, если кто-то увидел ее и решил изнасиловать? Что, если Николас бежал и ищет ее, чтобы взять в заложницы?

Еще один водопад камней обрушился ближе, и сердце ее забилось в тяжелом ритме, а руки вцепились в юбку. Что делать?

И тут прямо с другой стороны камня прогремел голос Уильяма:

— Сора! Где ты?

Выкарабкиваясь, она откликнулась:

— Здесь! О Уильям, я здесь!

• Предыдущая
• 92/95
• Следующая