Отбор драконов для серой мышки (СИ) - Миленина Лидия - Страница 2

— Никогда! — прошипела я, вновь дергая отца за рукав. — Папочка, пожалуйста! Пусть его не будет! Не хочу видеть этого горделивого, холодного...

— Да, верного, он такой. — задумчиво произнес отец. И вдруг расхохотался прямо в лицо принцу. — А ты понимаешь, что я устрою тебе веселую жизнь? Тебе придется пройти все круги ада - и все равно проиграть?! Не говоря уж о том, что я мог бы взять тебя в заложники.

— Ты слишком честен для этого, Правитель, — почтительно ответил принц. — Я уповаю на твое благородство и честность. И, уверен, я смогу проявить достаточную стойкость во всех. кругах ада, — тонкая усмешка скривила его губы.

Отец задумчиво потер подбородок, поглядел на него, потом на меня, потом - опять на него. А потом.

— В строй! Быстро! Пока я не передумал развлекаться за твой счет! — припечатал Байдора отец.

Кажется, Байдор все же немного растерялся. Потом спешно бросил поводья подоспевшему слуге, и побежал в конец строя.

— Но, папочка. Зачем ты так! — чуть не заплакала я.

Отец опять потер подбородок и посмотрел на меня.

— Во-первых - он прав. Древней вражде давно пора положить конец. Так или иначе. А во-вторых.

За полгода до этого...

Они называли меня серой мышью. Все - от главбуха до последней уборщицы.

Не знаю, чем я не угодила уборщице, но и от нее однажды слышала кинутое вслед «вот мышь серая, ни кожи, ни рожи...». До чего обидно! Уж старую Киру Васильевну я точно ничем не обидела.

Вот и сейчас я, едва сдерживая слезы, стояла у двери в бухгалтерию. Вообще-то мне нужно было войти и отнести бумаги главбуху, но меня задержало услышанное.

Марина Сергеевна, пятидесятилетняя молодящаяся главбухша, чуть понизила голос, но мне все равно было все слышно из-за двери.

— И ведь вы понимаете. — говорила она двум моим коллегам - Маше и Лене, девушкам чуть старше меня, но куда красивее и интереснее. — Эта серая мышка Алиска к Петровичу клинья подбивает. Я вчера видела - он к нам вошел, а она встала так к нему спиной, задницу свою костлявую отклячила, а потом как махнет головой - так, чтоб ее крысиный хвостик его по носу ударил, мол заигрывает.

— Да-да, я тоже видела! — подтвердила Лена, большая любительница сплетен.

— Вот казалось бы - куда ей! Ведь ни внешности, ни мозга, — с упоением продолжила Марина Сергеевна. — Одеваться не умеет, может, даже подмышки не бреет. А такая наглость! Все не успокоится никак.

Я почти перестала слышать, что она говорит. Невольные злые слезы выступили на глазах, сердце свело болью обиды. Какая несправедливость!

Да мне никогда в жизни не пришло бы в голову заигрывать с нашим начальником Андреем Петровичем, эффектным тридцатилетним мужчиной, нередко заглядывавшим в бухгалтерию по делу. И чтобы поглядеть на смазливую Ленку.

Конечно, он мне нравился, но я бы не отважилась даже поднять на него глаза. Напротив, стоило ему появиться, как я старательно отворачивалась, пряча зардевшиеся щеки. Ведь Марина права - куда мне.

Да и всем известно, что Петрович неровно дышит к Ленке.

— Да уж. — услышала я голос Маши. — А главное, подлость какая. Ведь знает же, что ему Ленка нравится. Как, кстати, он приглашал тебя куда? — подружка явно обращалась теперь к Лене.

Что ответила Лена, я не слышала. Сделала шаг назад и прислонилась к стене. Вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Рабочий день подходил к концу. От меня требуется одно -скрыть слезы, отдать Марине бумаги, и можно будет пойти домой. То есть до завтра я буду свободна от яда своих змей-коллег.

А в глубине души хотелось схватить вещи, кинуть на ходу, что я увольняюсь и убежать в неизвестность. Просто куда я пойду работать? Идти-то некуда, кому я нужна со своим убогим опытом работы и полным отсутствием умения произвести впечатление.

Я стерла слезы, еще подышала и вошла в клетку с тиграми. То есть со змеями. То есть в серпентарий.

Видимо, бухгалтерши все же испытали некоторое смущение при виде меня, ведь понимали, что я вернулась слишком быстро и могла услышать их разговор.

Надеясь, что мое лицо ничего не выражает, я положила перед Мариной папку с бумагами и, сжимая губы, чтобы не заплакать снова, пошла к своему месту. Просто забрать вещи и пойти домой...

Алиса, ты сможешь. Ты сможешь, Алиса. Тебе нет дела до этих поганых змей, говорила я себе.

Но не тут-то было!

— Алисочка, может, чайку хочешь? — приторным голосом спросила Марина Сергеевна. — Ведь мы с девочками тебя попросить хотели. Ну ты понимаешь, скоро конец года, нельзя расслабляться. Надо бы доделать. В прошлый раз Маша оставалась. Ты уж останься, доделай, пожалуйста, сегодня.

Я снова выдохнула. Потом вдохнула, и воздух застрял во мне от злости. Хотелось в ярости запустить чем-нибудь в Марину Сергеевну. А «девочкам» повыдергать все их крашеные кудри.

Только вот вместо этого губы сами по себе произнесли:

— Конечно, Марина Сергеевна, я останусь и все доделаю.

На самом деле в «прошлый раз» оставалась тоже я. А Маша задержалась на работе лишь один раз, месяца три назад, просто это слишком хорошо запомнилось начальнице, и теперь она вечно ставила Машу мне в пример.

— Вот и умничка, — так же неприятно-сладко улыбнулась Марина Сергеевна и первая начала собираться домой.

Вскоре Марины с ее подопечными и след простыл. А я села возле экрана компьютера, отодвинула подальше клавиатуру, уткнулась лицом в руки и заплакала.

Ну сколько можно! Ну почему я такая размазня!

Ведь могла бы по крайней мере напомнить Марине, кто и когда оставался подольше на работе. А могла бы ворваться в кабинет посреди их сплетен и высказать все, что думаю о них. Могла было сыграть «холодную королеву» и одарить их красивым презрением - как благородные сильные женщины в фильмах.

Но куда мне! Я только и могу, что завязывать волосы в «крысиный хвостик» да плакать в одиночестве.

А когда я начала успокаиваться, мне мечталось, что сейчас в кабинет войдет Петрович, увидит мои слезы, обнимет меня, погладит по голове и. признается в любви. А потом увезет меня отсюда за своей красивой черной машине, марку которой я не знала, просто потому что в машинах не разбиралась.

Вот тогда «серая мышка» утерла бы нос остальным бухгалтершам!

И Петрович любил бы меня всю жизнь... Носил бы на руках. У нас было бы трое детей, два мальчика и одна девочка. Он стал бы крупным начальником, и мы безбедно жили бы в большом особняке. А я занималась бы любимым делом - рисовала фантастические картинки и. конечно, нашла бы способ продавать их за бешеные деньги.

И да, разумеется, я стала бы красавицей! Как-то так, сама по себе, без всяких усилий, превратилась бы из серой мышки в прекрасную принцессу.

Но, конечно, Петрович не пришел. А мне пришлось собраться и доделать все, что оставила Марина. Домой я собиралась усталая, какая-то опустошенная. Машинально надела свою легкую курточку, машинально взяла сумочку.

Вскоре я надела наушники и пошла домой через осенний парк. Было холодно, промозгло. На дорожках с коричневым гравием растекались лужи, еще не успевшие впитаться после недавнего сильного дождя.

Я куталась в куртку, прижимала к себе сумочку. А в ушах звучала до боли привычная музыка, что должна была вызвать во мне боевой дух и смирить меня с почти невыносимой действительностью.

«Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.» — пел Виктор Цой, которого очень любила моя покойная мама. Я усмехалась про себя. Мне хоть что в уши пой - сильной женщины из меня не получится. А, значит, согласно мнению Цоя, мое существование бесцельно и бессмысленно.

И тут что-то словно блеснуло на земле. Я остановилась, как вкопанная прежде, чем поняла, что это.

Вернее - кто.

Показалось, что я попала в фантастический фильм. Прямо в луже на корточках, подперев голову рукой сидел. кажется, обнаженный мускулистый мужчина. Как Терминатор в одноименном фильме при своем первом появлении. Единственным отличием были длинные светлые волосы, гладким водопадом струящиеся по его плечам и спине до самого пояса.