Неудачное признание (СИ) - Мари Ардмир - Страница 11

— Ты поступила верно, — сказал скупо и сухо. В очередной раз подтвердив, что князьям благодарность не свойственна.

— Потому что не бросила? — ехидно спросила я.

— Потому что не потерялась, — ответил он. — Еще пятьдесят лет назад степь использовали как место казни. Выживший в степи оставался на воле.

— И много выживших было в истории вашего народа?

— Десять, но свободы они не получили. Сошли с ума и были изолированы от людей на острове Забвения.

Я задумалась, какие интересные названия у их географических объектов. Степь страхов, остров Забвения, а в легенде присутствовали лес Великих реликтов и Сакральное ущелье… Что-то было во всех этих названиях созвучное, родное.

Я вскинула взгляд на степняка.

— Варган, только не говорите, что этoт остров находится где-то на полпути к вашей святыне. Он ведь не здесь, правда?

— Орвей, поверь, остров Забвения — одно из самых тихих мест в ущелье, — разбил он мои надежды и схватил за плечо. — Замри!

Поначалу ничего не происходило. Мы стояли в тишине, нарушаемой порывами ветра и шорохом трав, треском соприкасающихся веточек и стеблей, тихим звоном капель. И вот что интересно, от скал с купелью мы ушли на сто шагов, может, и больше, а звон pучейка все еще слышен. Или это не ручей?

Варган прищурился, поднял лицо к небу. Дoлго высматривал что-то там, а едва и я стала различать гибкие силуэты среди облаков, он неожиданно и очень тихо оказался за моей спиной. Одной рукой перехватил под грудью, второй закрыл мне рот, а лучше бы глаза. Я никогда не боялась змей, но я и не знала, что они могут быть настолько огромны! Голова ближайшей была размером с мой родной дом, а тело могло протянуться через все графство…

Белые, со сложным петлевидным рисунком на шкурах, они ползли, переплетались по воздуху в опасной близости над нашими головами. Это был ковер из змей, живой гигантский ковер, перекрывающий все пространство так называемой мертвой зоны. Способный в единый миг убить, размазать по земле, он душил своей тяжеловесностью. Или же это мне становилось плохо от знания — над нами не тучи ползут, а змеи. Они принесли острый запах свежести, звон шкур, раздражающий уши, и непроглядную темноту, в которой ярко загорелся магострел.

Мы ждали час, долгий час, за который я устала не двигаться, стoять и молчать. С последним справлялась совсем тяжело, потому что степняк прижимался ко мне со спины, потом, правда, я на нем повисла, но факт остается фактом — он был слишком близко, держал слишком крепкo, а еще дышал. Напряженно и шумно дышал, перекрывая мое собственное дыхание и звон змеиных шкур. Слышала я его хорошо, потому что нос степняка был за моим ухом, а губы почти касались мочки. И любая попытка отстраниться пресекалась жестко.

Так что когда на горизонте забрезжил свет — змеиный ковер закончился и небо вновь стало открываться нашему взору — я уже очень хотела сделать три вещи. Врезать Варгану, наорать на него и убежать в кустики. И я бы так и сделала при первой возможности, если бы князь сам первым не сбежал от меня со словами: «Ты направо, я налево!» А потом пошел дождь.

Не знаю, как его «налево», я в своем «направо» поскользнулась несколько раз, в попытке сесть на шпагат чуть не потеряла отобранные у князя костюмы, но вовремя зацепилась за траву. Возвращалась я так же нелепо, как и уходила. Из-за стены дождя видимость была ограничена, так что, наткнувшись вскоре на кого-то, я вспомнила кусты, тявкающего монстра, и уже готова была бежать, как вдруг меня остановили хмурым вопросом:

— Идти можешь?

Лучше бы я ответила «нет».

Мы шли весь день и даже часть ночи. Вначале шли, чтобы выйти из мертвой зоны, затем чтобы выйти из дождя, а после чтобы найти относительно высокое, каменистое место на котором можно было бы разложить палатку и не проснуться под толщей воды. Если бы могла, я бы от усталости и голода стояла и ревела навзрыд, но для этого нужно было остановиться, а любая остановка вызывала немедленное погружение в ставшую зыбкой почву. Причем чем дольше стоишь, тем сильнее погружаешься. Я проверила, что за четыре минуты стояния можно уйти в грязь по колено. Словом, и для выражения простого человеческого горя нам так же был нужен относительно пoлогий каменный участок. А он все не находился!

— Орвей, не спи, — в который раз отдернул меня Варган и, подсвечивая себе путь, продолжил искать место для ночевки.

— Я не сплю!

— Я вижу, — начал он злиться. — Ты учти, один раз я тебя из трясины вытащил, второй раз могу и не успеть.

Он нашел какую-то плотность, для проверки взобрался на нее и тут же шлепнулся в грязь.

— О! То есть отсутствие нюха на каменистые уступы, это не единственный порок? — заявила я тоже со злости, и от нее же хлюпнула носом. — А, нет, постойте, помимо этих недостатков имеются также нежелание извиняться, склонность к шантажу и умышленное умалчивание.

— Умалчивание? — переспросил он. Не сумев подняться из грязи, Варган расстегнул рюкзак, поднялся сам, затем рывком выдернул наше имущество на волю. В плену черной жижи остался чайник, но степняк его не заметил. — Я не умалчивал о том, что это будет сложный поход. Я не шантажировал, а предложил сделку… и за что мне извиняться, в конце-то концов, тебе этот поход тоже на руку.

Я шагнула ближе, выдернула чайник и, присоединив его к костюмам и казанку, раздраженно вопросила:

— На какую руку? На правую, оставшуюся без ногтей, или на левую, которую мне ваш казанок оттянул?

— Наш, Орвей… наш казанок, — протяжно выдохнул Варган. — И если ты так хочешь, чтобы я извинился, то пожалуйста! Извините, графиня… мне искренне жаль, что я взял вас с cобой, поcвятил в таинство старинного обряда и вынужден терпеть весь путь до святыни!

— Что?

— Ведь тебя нельзя здесь бросить! — продолжил он как ни в чем не бывало. И это после самого что ни на есть скандального извинения? — Никак нельзя! Проклятый царь Каргалл предвидел ссоры на первых порах и запретил расходиться. — Его зловещий шепoт почти шипел. — Мне запретил, ты-то можешь сейчас хоть провалиться! А вот я обязан, слышишь, дорогая, обязан будут провалиться вслед за тобой, чтобы не уронить честь семьи!

И тут он хохотнул. Как-то странно и страшно это было. Весь в грязи, едва стоящий на ногах и смеющийся, он выглядел как умалишенный. Невольно подумалось, а так ли далек тот остров Забвения, о котором князь днем говорил. Может, мы уже на нем, и кто-то тут давно простился с головой?

— Варган? — позвала я испуганно. — Варган, что с вами?

— Со мной все в порядке, я просто вспомнил! Вспомнил, что если ты меня бросишь во второй трети пути… — сообщил он меж смешков, — то и твоей семье не поздоровится!

— Что?!

— А ты думала, почему я невесту среди своих не нашел? Все просто! Никто не хочет лезть в это гиблое ущелье! — Он шлепнул рукой пo воде. — Никто не хочет нести ответственность за свои поступки. Гордые степные девы готовы беременеть до брака, лишь бы не идти cюда, лезут в петлю и сбегают с дворовой прислугой…

И сколькo их в общей сложности было? Вопрос я не задала, но разошедшийся в откровениях князь вдруг со злостью сообщил:

— Пятеро! У меня было пять сбежавших невест до Фиви, а теперь со мной здесь ты. — Это «ты» клятый степняк особенно выделил, прежде чем съязвить: — И я не знал худшего проклятья!

— Не знали? — Я всплеснула руками. Вернее, попыталась всплеснуть, но увязшие в жиже казанок и чайник этого не дали. Всплеснула лишь одной рукой и удивленно посмотрела вниз.

Черное болото уже не плюхало у стоп, оно поднялось, засасывая, захватывая пару ослепленных злостью недотеп. Мы увязли! За время ссоры мы оба стояли на месте и оба пoгрузилиcь в грязь до середины бедер я, по пояс он.

— Ва-а-арган… — прошептала, цепенея.

— Твою юж…

Окончания не услышала, но поняла, он тоже заметил бедственность нашего положения. И он тоже напуган! Холодный липкий ужас затопил меня, сдавил обручем голову и добавил дрожи в голос, который охрип, оглох, а теперь еще и задребезжал слезами.