Разводящий Апокалипсиса - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 16

Значит, за тысячу золотых можно купить Семерку. Ну что ж, подумал Валентин, надо будет прикупить десяток-другой — когда снова окажусь на Побережье. А вот со славным факиром Фалером придется расстаться. С такой репутацией на Побережье можно только власть завоевывать.

— Как вам эти новости, Шеллер? — спросил Валентина Драган. Он тоже прикончил свой бокал, но не поставил его на стол, как Датрик, а щелкнул пальцами и постучал по звонкому стеклу. Бокал вновь наполнился ароматной жидкостью.

— Я не думал, что Ваннор проявит такую прыть, — честно признался Валентин.

Драган похлопал его по плечу:

— Вы плохо знаете великих магов! Должно быть, вы не слишком вежливо с ним обошлись?

— Это официальное интервью? — ответил Валентин вопросом на вопрос. Любое слово, сказанное в присутствии Драгана, могло в ту же минуту стать достоянием всего населения Эбо. Точнее, той его части, которая регулярно слушала «Новости Оттуда».

Драган развел руками:

— От вас ничего не скроешь, о великий Фалер! После того, как мы выпустили в эфир новости о Фалере, число наших слушателей удвоилось. Тысячи и тысячи людей приникли к переговорным кольцам — они жаждут услышать ваш рассказ об амперской катастрофе! Что ж удивительного в том, что я смиренно прошу вас ответить на несколько простых вопросов?

— Сначала ответьте на мои, — усмехнулся Валентин. — Почему вы упорно продолжаете считать, что Фалер — это именно я?

— Я продолжаю считать?! — воскликнул Драган в притворном возмущении. — Да об этом знает все Эбо! Нетрудно догадаться, что Фалер, которого столь рьяно разыскивает Ваннор, и Шеллер, побывавший в башне Габриэля Серого буквально за час до катастрофы — одно и то же лицо! Можете мне поверить, среди наших сограждан хватает умных людей!

Ага, сказал себе Валентин. Значит, это всего лишь догадка. Значит, в Управлении по-прежнему считают, что мой оперативный псевдоним — моя личная тайна. Кажется, первая приятная новость за сегодняшний день.

— Ну, в таком случае я — дурак, — ответил Валентин и одним глотком осушил свой бокал. — Ваннор запросто мог ошибиться. В тот день его самочувствие оставляло желать лучшего.

— Ты удивился, узнав, что он еще жив! — подтвердил Датрик это нехитрое рассуждение.

— Таким образом, мой дорогой Драган, — заключил Валентин, — я не считаю себя вправе давать вам интервью от имени факира Фалера.

— На вашем месте, молодой человек, я не делал бы столь поспешных заявлений, — ответил Валентину только что подошедший со стороны стола маленький сухонький старичок. Валентин приветственно улыбнулся — Карлос Куэртен, или папаша Карло, как называла его Диана, был его самым любимым гостем. Талисман Куэртена представлял из себя обруч, наделявший своего хозяина абсолютной памятью. Проведя несколько десятилетий в библиотеках Эбо и Побережья, папаша Карло приобрел поистине исчерпывающие познания во всех пангийских науках. Валентин любил беседовать с Карлосом об истории Панги — точнее, истории Побережья, поскольку истории остальных континентов погибли вместе с населявшими их народами. Самым забавным в этих разговорах было то искреннее замешательство, которое появлялось на лице папаши Карло, когда он один за другим цитировал документы, полностью противоречившие друг другу.

— Рад видеть вас, Карлос, — сказал Валентин, пожимая руку своему собрату по Обручу. — Почему это вы считаете мое заявление поспешным?

— Приветствую вас, Драган, — поклонился Куэртен Иванишевичу, — приветствую вас, — он на мгновение прикрыл глаза, вытаскивая из своей безграничной памяти все сведения о втором госте, — Датрик, сын Родрика, из рода Бреннов. Позвольте представиться — меня зовут Карлос Куэртен, и когда я перенесся на Пангу, мне было восемьдесят девять лет.

Валентин машинально отметил, что сегодня папаше Карло не дашь и семидесяти. Все-таки Эбо — счастливая страна. В отличие от Побережья.

— А теперь позвольте мне ответить на вопрос, который только что задал мне наш любезный хозяин, — продолжил Куэртен.

— Да-да, — поддакнул Валентин. — Позвольте ему ответить!

Драган и Датрик с интересом посмотрели на Куэртена.

— Дело в том, Валентин, — сказал Куэртен, — что предсказание начало сбываться.

— Какое предсказание?! — захлопал глазами Валентин.

— Разве вы не помните? — удивился в свою очередь Куэртен. — Двадцать второго мая семьдесят девятого года, созерцая редкий в наших краях пламенеющий закат, мы с вами сидели на террасе второго этажа этого дома и рассуждали о пророчествах и предсказаниях, играющих важную роль в повседневной жизни народов Побережья. Помнится, вы просто поразили меня своим пренебрежительным отношением к магии предвидения будущего. Для пусть начинающего, но все же действующего мага вы были настроены крайне консервативно!

Май семьдесят девятого? Валентин наморщил лоб, вспоминая те беззаботные годы. Да, именно в мае я окончил Лицей, получив с превеликим трудом звание мэтра. Возможно, именно это событие мы и отмечали на верхней террасе. С Баратынским я тогда еще не был знаком, было несколько приятелей по Лицею, Диана, само собой, и папаша Карло. Напился я тогда основательно, как и всегда по первым годам. Еще б не напиться, когда похмелье снимается одним простеньким заклинанием!

— Да я и сейчас настроен достаточно скептически, — усмехнулся Валентин. — По крайней мере, штатная пророчица моего горного замка так и не смогла меня убедить, что все ее пророчества сбываются.

— Как звали вашу пророчицу? — незамедлительно осведомился Куэртен.

— Нинель Алиссинская, — ответил Валентин.

Куэртен слегка прищурился, вспоминая. Потом его лицо приняло странное выражение.

— Вы уверены, что ее пророчество не сбылось? — спросил Куэртен таким тоном, что Валентину стало не по себе.

— Уверен, — ответил он слегка дрогнувшим голосом.

— Странно, — пожал плечами Куэртен. — У пророчиц ее класса ошибки практически исключены. Разве что в ход событий вмешался какой-нибудь внешний фактор…

Валентин открыл было рот, чтобы спросить — какой именно фактор — но усилием воли заставил себя промолчать. Хватит о делах; мы собрались веселиться!

— Скорее всего, так и было, — примирительно сказал Валентин. — Но мы несколько отвлеклись от темы. Так что там мы обсуждали в мае семьдесят девятого?

— Я рассказывал вам о древних пророчествах, срок исполнения которых приходился на ближайшее — в то время — будущее. Вы искренне наслаждались моим рассказом, практически непрерывно хихикая и всячески подшучивая над древними текстами. — Куэртен пристально посмотрел на Валентина и слегка прищурился. — Одно из пророчеств вызвало у вас целый взрыв веселья. Припоминаете?

Валентин хлопнул себя по лбу. Ну конечно же! Бог ты мой, как же надо было напиться, чтобы такое из головы вылетело! Я ж из этого пророчества псевдоним себе взял!

— Фалеровы войны? — усмехнулся Валентин. — Теперь припоминаю. Согласитесь, что даже на Панге мало найдется пророчеств, содержащих такое количество несуразностей! Вождь, который не вождь, меч, который не меч, гора, которая не гора… что там еще было?

— Три Избранных на празднике в столице, — продекламировал Куэртен, — узнают за мгновение до смерти, что Избранные вовсе не они.

Валентин застыл с раскрытым ртом. Драган и Датрик как по команде повернулись в сторону Куэртена и уставились на него с нескрываемым любопытством.

— Это что, там так и написано? — нерешительно спросил Валентин. — Вы не шутите?

— Я всего лишь цитирую, — спокойно ответил Куэртен. — Помнится, вас очень позабавил и следующий катрен. Удар небес всех натрое разделит, одним — пучина вод, другим — война, а третьи будут в ужасе великом.

— Еще бы, — попытался пошутить Валентин. — На троих у нас в России водку разливать принято. А не судьбу делить…

Он понял, что шутка не удалась. Тогда, теплым майским вечером, под оранжево-красным небом, после нескольких бокалов густого терпкого вина эти слова казались очень смешными. Сейчас Валентин понял, что они могут звучать и по-другому. Панга — не Россия. Здесь на троих можно разлить и судьбу.