Шаг вверх (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 36

— Под суд в общем некого. — Александр прихлебнул чай, глядя куда-то в море. — Невозможно быть готовым к тому, что превышает твои возможности. Ну можно конечно приготовится к смерти, но быть готовым к ней постоянно… с ума сойдёшь. Полк-то учебный. Приняли постояльцев, обучили чему надо, да отпустили на все четыре стороны. А тут такое вот. Диверсанты да не простые боевики, а маги настоящие. Да ещё уровень такой… Охрана в полку кончено же никакая. Не пограничники же. И не секретная часть. Вот они и пролезли. Но перед тем как пролезть, с информатором встретились. Встретились, узнали где я живу, и естественно зачистили дурачка. А я замотанный был до такой степени, что никак не мог уснуть. Ну и ушёл в транс. Он конечно не полноценный отдых, но лучше, чем ворочаться в полусне. И в этом трансе я их и зацепил. Сначала они полыхнули смертью бойца, а после словно ниточка протянулась между моим окном и ими. Ну я и подхватился.

Из комнаты выхожу, а там четверо сержантов из старослужащих. Помощники инструктора по физподготовке и рукопашному бою. Они обиделись на меня слегка, ну и решили по-своему разобраться. А тут я с орденами. Но когда узнали, что на территорию полка просочилась диверсионная группа, без вопросов решили помочь. И ведь знали парни, что ничего хорошего их не ждёт. Некр уровня магистр, это настоящая машина войны. Но не сплоховали. Нам удалось подойти совсем близко, и вступить в рукопашную, что было для них совершенно неожиданно. Ну и когда положили их всех, один из этих, что-то на груди сломал такое, от чего все они словно слиплись в ком, а после стали превращаться в огромного паука. Ну и тут уже подоспели солдаты и офицеры полка и вместе мы эту зверюгу добили.

— А обманывать нехорошо. — Сталин покачал головой. — Вот у меня докладная моего старого друга Георгия Ивановича Гурджиева, так он пишет, что ты сначала нанёс голему удар в семьдесят тысяч единиц, а после ещё раз ударил в двести тысяч, после чего голем перешёл в состояние живой бомбы. А солдатики только — только поцарапали у голема броню. На тридцать тысяч единиц всего ударили. Несерьёзно ударили солдаты. Да и нечем им было. Всё тяжёлое вооружение было на складе, а до него ещё добраться нужно.

Но главное не это. — Сталин усмехнулся. — Главное, что ты разом перескочил через ступень, и стал по силе как командор Ордена. Собственно, и стал командором. Знаки, документы и прочее, всё в Москве получишь. Я как сам понимаешь у себя не храню. Но это очень здорово что у нас появился ещё один сильный энергетик. — Сталин вздохнул. — Мы не вечны. Ещё десять ну двадцать лет, и старая гвардия начнёт уходить. Третье омоложение, говорят, невозможно. А на кого мы оставим страну? Кто встанет на наше место? Вот что важно. — Так что ты, товарищ Саша, давай прекращай бегать от ответственности. Мы не сможем тебя прикрывать вечно.

— Да не особо и бегал-то. — Александр улыбнулся. — Просто людям пока привычнее видеть в вышестоящем кресле заслуженного седого человека, а не мальчишку.

— А сам бы ты чем хотел заниматься? — Сталин с интересом посмотрел на Мечникова ожидая его реакции.

— Так я этим и занимаюсь. — Александр негромко рассмеялся. — Превращаю страну в мечту. Люди красиво и ярко одеты, по дорогам двигаются фантастические машины, и каждый кто решит, что СССР слишком большой и сильный, быстро теряет жизнь. Помните? «Мы рождены чтоб сказку сделать былью[27]» Вот я это и делаю.

— У тебя очень хорошо получается, товарищ Саша. — Сталин кивнул. — Мы тут с Лаврентием и товарищем Говоровым посоветовались, и решили, что командор ордена должен жить в более удобных условиях.

— Удобных? — Александр задумался. — Так у меня всё нормально. Шесть комнат, из которых я использую всего три, и три парни из охраны. Ну если их прибавится, тогда, наверное, нужно. А так зачем? — Соседи у меня тихие, да и не вижу я их совсем.

— Тебя совсем не беспокоят проблемы статуса? — Сталин улыбнулся, от чего усы тоже приподняли кончики.

— Проблемы статуса? — Александр задумался. — Нет, наверное. Я скорее, как наши конструкторы и учёные. Их ракеты, корабли и самолёты. Вот их статус. И мой тоже. Сейчас ехали сюда, и навстречу десятки машин. И среди них мои малютки, Следопыты, и квадроциклы. Я уж не говорю про антигравы, одежду и бытовую технику. А меряться бриллиантами, квартирами и дачами… — Он фыркнул. — Убожество.

— Но ведь это часть нашего общества. — Мягко возразил Сталин. — Нам всё равно как-то нужно с ними работать.

— Чего проще. — Мечников рассмеялся. — Договорюсь с Эрмитажем или Оружейной палатой, возьму у них какую-нибудь историческую ювелирку, и закажу мастерам точную копию. Оригинал сдам обратно, а копию буду носить. И все, будут думать, что я отдал именно копию, а ношу оригинал. И вот какой я прожжённый и ловкий. Чем сразу заработаю некоторый авторитет среди тех, для кого блестящие цацки имеют ценность.

— Но ведь честные люди могут возмутиться. — Спросил Иосиф Виссарионович.

— Мы меряем мир в основном по себе. — Александр улыбнулся. — Честный человек подумает, что я вернул реликвию, и взял себе копию, а тот, у кого натура жулика будет думать наоборот. И в любом случае, все поймут, что это лишь символ. Мостик протянутый между мной и другими. «Я не играю в ваши игры, но я готов с ними мириться».

— А я почему-то думал, что ты сразу начнёшь подстригать куст под свою форму.

— Люди не ветки, Иосиф Виссарионович. — Александр развёл руками. — Один раз подстрижёшь и больше ничего не вырастет. Я даже противник смертной казни. Пусть сидят двадцать лет, или тридцать или пятьдесят, но если кого-то посадили случайно или в результате произвола, мы сможем выпустить его, извиниться осыпать компенсациями, и благами, но если человека… подстригли, то ситуация необратима. Нас слишком мало на такую огромную территорию. Всего сто восемьдесят миллионов. Рядом — миллиардный Китай и чуть менее заселённая Индия. Не будем беречь народ — вымрем. А люди… — Александр посмотрел на Сталина. — Люди в основном как дети. Не очень умны, патологически лживы, ленивы и ведут себя хорошо только когда взрослые смотрят. Но как вы однажды сказали: — У меня нет для вас другого народа.

— Что-то я не припомню, чтобы ты при этом присутствовал. — Проворчал Сталин.

— Разлетелось. — Александр пожал плечами. — Но суть-то правильная. Вот скажем ловят наши органы предателя Родины. Дел наделал столько что можно хоть сто расстрелов присудить и то будет мало. Ну так пусть шьёт тапочки на зоне пока не сдохнет. В безвестности, безнадёге, и жизненном тупике. А пуля в лоб — это очень быстро и где-то даже гуманно.

За разговором переместились в столовую где Александра накормили вкуснейшей ухой, кашей на масле, и паровыми котлетами, а после опять продолжили разговоры, но уже гуляя по тропинкам парка.

Александр понимал, что Сталин не просто так отложил свои дела, и разговаривает с ним, и старался отвечать максимально честно, даже если это где-то могло задеть самого Иосифа Виссарионовича, как например в вопросе о смертной казни. Потому что в этой реальности именно он продавил принятие закона о «Высшей мере социальной защиты».

Закончили разговоры далеко за полночь, и Александра увели в гостевые комнаты на втором этаже.

Сталин проводив гостя, неторопливо набил трубку, прикурил от спички, и загасив её в большую пепельницу, стал курить, выдыхая ароматный дым прямо на улицу через раскрытое окно кабинета. Докурив, тщательно вычистил трубку, и отложив в сторону, и снял трубу телефона, и дождался, когда дежурные операторы ЗАС соединят его с Москвой.

— Доброй ночи, Лаврентий. Да, как договаривались. По первому варианту.