Выбери любимый жанр

Незваный гость - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

«Плохо дело, — писал покойный, — обложили твари злобные, заморочили».

Дальше шло нечто неразборчивое. Голоса? Точно, «…загробный голос будто из подпола…» Тыщщи? Это, наверное, тысячи. Многие тысячи там припрятаны. Где там? Под полом? Еще какие-то он и она. Он грозился, а она хохотала демонски.

О покойниках плохо думать нельзя, но кто так предсмертные послания пишет? Вот я, например, список с именами составлю подробный, чтоб после сыскари сразу знали, кого допрашивать.

Внизу странички стояло:

«Ежели, вашбродь, Степку вашего оговаривать примутся, что сам в петлю на осиновом суку полез, то не верьте, не таков я человек, и не поминайте лихом».

Выпрямившись и отдав письмо для изучения Зорину, я обратилась к шефу:

— С каких пор господин Блохин должность пристава занимал?

— Три с половиной, почти четыре года.

— Писал часто?

— Не часто, но регулярно. Предвосхищая вопросы, Евангелина Романовна, переписку такого рода я хранить обыкновения не имею. Поэтому придется вам обойтись устным пересказом. Степан мой родом из тех мест, хутор его, к несчастью, полностью обезлюдел, поэтому Блохин попросился служить в Крыжовене и был тем доволен. Его письма, исключая последнее, были толковы и благодушны. Жизнь в провинции ему нравилась, местные жители проявляли приветливость, природа… — Крестовский махнул рукой. — Чистая идиллия. В прошлом году среди обычной буколики стали появляться разные околослужебные вопросы. Просил, к примеру, проверить некоего господинчика, бойкую торговлю паровозными акциями наладившего.

— Ветку железнодорожную до Змеевичей добросили, — сказал Мамаев, уже разглядывающий со вниманием настенную карту, — как раз в это время.

— Как звали господинчика? — спросила я.

— Федор Игнатьевич Химеров, — без запинки ответил шеф, — мещанин, родом из Нижнеградской губернии, действительно маклер.

На всякий случай я это все записала.

— Еще что Блохин спрашивал?

— Просил прислать ему чародейских стекол, сквозь которые рунную вязь разглядеть можно.

— То есть сам он чародеем не был? — спросила я для проформы.

— Был, Геля.

Дернув на себя ящик стола, я достала свои очки с чародейскими стеклами, водрузила их на нос и отобрала письмо у присевшего на освободившееся подле меня место Ивана. Я-то ни разу не чародейка.

— Теперь видишь? — спросил Зорин с сочувствием и показал, куда смотреть. — Это аркан на Семена, чтоб только он конверт распечатать мог, это на скорость. Он, кстати, наложен прескверно.

— Вот-вот, — поддакнул шеф. — А как тебе, Ванечка, призыв к стихиям с ошибкой в каждом втором символе?

— Он для чего? — сняла я очки.

— Не для чего, — ответил Зорин. — Он пустышка, навроде детской считалочки.

— Мнемотехника. — Семен сочувствие ко мне, чарами обделенной, тщательно скрывал. — Помогает неофитам запомнить графический рисунок основных рун.

— А еще, — зловеще протянул Эльдар, стоя у карты, — ходят среди нашего вида колдунского слухи, что бережет сей призыв нас от безумия чародейского. Сдается мне, сыскарики, наш Степан покойный разум по капле терял и того боялся.

Эльдар Давидович воткнул в карту алый бумажный флажок, будто точку в разговоре поставил, вернулся к столу, прогнал Зорина, сел рядом со мной.

— На месте разбираться надобно. — Крестовский оглядел нас по очереди. — Прибыть в Крыжовень инкогнито, осмотреться, народ расспросить. После войти в контакт с местным присутствием, бумагу официальную им показать. Что-де прибыли из столицы одного из нижних чинов до пристава повысить.

— Перфектно, — решила я и смешалась под укоризненным взглядом начальства.

Мое паразитное словечко Семен Аристархович не обожал.

— Знаешь, букашечка, — Эльдар одарил меня заговорщицкой улыбкой, его «букашечки» тоже признавались у нас паразитными, — а ведь тебе и вправду в Крыжовень соваться не стоит.

Мое «протестую!» было жалким.

— Сама посуди, — продолжал Мамаев под одобрительным взглядом начальника приказа, — прибыть инкогнито, то бишь незаметно. Одинокая барышня привлечет нежелательное внимание.

— Барышня может переодеться кем угодно, — холодно улыбнулась я, — бродячей неклюдкой, безутешной вдовой, мальчишкой-разнорабочим, в конце концов.

Семен фыркнул. Я переводила взгляд с одного чародея на другого. Эльдар глумливо щурился, Иван качал головой, шеф попросту ждал любых моих слов, чтоб заржать.

— Простите, что вмешиваюсь, — из темного угла раздалось неуверенное покашливание, — но, кажется, я мог бы поспособствовать Евангелине Романовне сохранить инкогнито.

Про Митрофана мы забыли по прискорбному нашему обыкновению. Секретарь Губешкин был юношей скромным до полного растворения в пространстве. Он, оказывается, с самого начала совещания сидел тише мыши в уголке и только сейчас подал голос.

Крестовский уже открыл рот, чтоб что-то эдакое сказануть. Секретарь боялся его до обморока, и я, этого самого обморока опасаясь, проговорила первой:

— Извольте, Митрофан Митрофанович, я вся внимание.

Семен рот закрыл. Мамаев мне подмигнул, наши с шефом духоборческие экзерсисы его забавляли.

Секретарь сызнова откашлялся.

— Я, господа, и Евангелина Романовна, некоторым образом из упомянутых мест.

— Можно немного точнее, Митрофан? — не сдержался шеф. — Что еще за некоторый образ? Вы родились здесь, в Мокошь-граде.

— А батюшка мой…

Секретарь начал бормотать себе под нос, я его подбодрила:

— Ваш достойный покойный родитель из Змеевичского уезда?

— Нет, — шепнул Митрофан.

Крестовский гаденько усмехнулся, но секретарь заговорил чуть громче, и улыбка начальства растаяла.

— Тетушка у меня там проживает, в Крыжовене. Захария Митрофановна, благонравная старуха самых передовых взглядов.

— Любопытно, — решил Мамаев, — и что же, эта дщерь Митрофана гостье из Мокошь-града не удивится?

— Сказано было, — шикнула я на коллегу, — передовых взглядов барыня.

— Она некоторым образом, — секретарь покраснел, — гадалка.

Шеф хмыкнул.

— Шарлатанка?

— Что вы, ваше превосходительство, дар провидческий тетушке положен.

— Семен Аристархович просит прощения, — улыбнулась я елейно, — за то, что вашу родственницу невольно нехорошим словом обидел. Гадалка, это пер… это расчудесно. Вы, Митрофан, черкните пару строк любимой тетушке: так, мол, и так, кузина Гелечка письмецо с оказией доставит, про жизнь свою поведайте.

— Кузина?

— Притворимся ненадолго, что у Захарии Митрофановны кроме племянника еще и племянница имеется, седьмая вода на киселе, но все ж родня. Гадалка! Да к ней в дом наверняка половина города за предсказаниями хаживает. Лучшего места, чтоб осмотреться, и не придумать.

— Может, все-таки кузен, а не кузина? — предложил осторожно Зорин.

— Геля права, — вздохнул шеф, — в этой ситуации девушка вызовет меньше подозрений.

— Солома не врет! — поддержала я. — То есть жребий и судьба.

— Понятно, — закончил совещание Крестовский своим паразитским словечком и поглядел на часы. — Иван, немедленно отправляйся в имперскую канцелярию, там какие-то сверхсекретные документы нас дожидаются. Сам хотел забежать, да не успеваю. Эльдар, знаю, что не по чину, но будь любезен, спустись к дежурному, протелефонируй оттуда в вокзальную управу, пусть выпишут для Евангелины Романовны отдельное купе до Змеевичей. Или можно до самого этого Крыжовеня?

— Разберусь, — махнул рукой Мамаев и вышел за дверь.

Зорин запер шкаф с документами и теперь надевал зимнюю чиновничью шинель, стоя у настенного зеркала.

— Меня у извозчика обожди, — попросил Крестовский, — нам почти по дороге.

— Митрофан, — позвала я, — присаживайтесь поближе, нам с вами долгий разговор предстоит.

— Разработайте легенду, — кивнул шеф, — простенькое что-нибудь, без театральных эффектов. Вы, Губешкин, расскажете все, что о тетушке помните, а вы, Попович…

Чинопочитание во мне очень развито, лишь поэтому я не зарычала на непрошеные советы, а вежливо попрощалась с Иваном. Крестовский вибрировал как железный прут на морозе, с ним такое бывало, если дело спорилось.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело