Ратник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 21

Секунда.

Другая.

Третья.

Удар. И треск. Крики. Вопли. Ржание коней.

Андрей всадил свое копье не в первого ближайшего всадника, каковым был обычный пастух, а в воина. Пробив его насквозь в кольчуге. Отпустил копье, позволяя ему свободно выворачиваться и выскальзывать с упора. И сразу же выхватив саблю начал рубиться.

Он не задерживался. Просто бил на проходе. Бил. И двигался дальше. Бил не сильно, но точно, а главное быстро — кистевыми ударами. Из-за чего неприятель не мог эти удары парировать. Прикрылся щитом? Удар по открытому бедру. Подставил саблю? Поворот кисти и легкий удар в шею или плечо.

И все это время он выл. Страшно. Утробно выл. Как и его воины, пугая лошадей и людей. Ибо никто к такому не был привычен.

Секунд пятнадцать. Может быть двадцать прошло.

И все.

Лишь пара всадников-татар, что чуть отстала, улепетывалаи, погоняя ногайками своих меринов. Остальные же татары лежали на земле. Кто раненый, кто убитый…

Глава 2

1554 год, 13 июня, где-то южнее Тулы

Андрей спал очень беспокойным сном, то и дело просыпаясь.

Ему страшно от осознания того, в какое болото он вляпался, погружаясь все глубже и глубже с каждым шагом, с каждым движением. Ведь несколько часов назад он сам же все усугубил. Хоть в Тулу не возвращайся. Хорошо хоть он, несмотря на расстроенные чувства и плещущий из ушей адреналин от скоротечной схватки, тогда не потерял самоконтроля. И сразу же после завершения боя прояснил все о раненых и убитых. Которых не оказалось. Во всяком случае чуть царапнули лишь двоих. Потом распорядился собрать разбежавшихся татарских коней. Собрать трофеи. Допросить пленных, добитых после беседы. Ибо возиться с ними было недосуг. Конечно, можно было взять нескольких на обмен. Но не в начале похода же это делать?

— Надо уходить, — тихо произнес Кондрат, подойдя поближе к Андрею. — И чем скорее, тем лучше.

— Почему?

— Мы на Муравском шляхе. Эти отряды редко выезжают сами по себе. Они всегда имеют тех, кто их станет защищать в случае чего. И защитники могут быть совсем близко. Здесь они еще не расползаются по округе для ловли людей и грабежей.

— И велик такой отряд? — спросил Андрей, который заметил, как к ним снова подтянулись послушать остальные воины. Во всяком случае те, которые не были слишком далеко.

— Два-три десятка воинов. Не тех пастухов, которых мы побили, а воинов в броне да при добром оружии. А нас едва десяток.

— Тогда зачем нам куда-то бежать?

— Как зачем?! — опешил Кондрат.

— В чем слава побить этих пастухов? А воины — это хорошо. Говоришь, они будут в кольчугах? Добрая добыча.

— Но их в два-три раза будет больше чем нас!

— Их будет ВСЕГО ЛИШЬ в два-три раза больше. Зато мы — знаем, что они идут. И сможет выбрать время и место для нападения. Да и удача на нашей стороне.

— Ой ли?

— Если защитники близко, то они станут гнать весь вечер и ночь своих коней, стараясь нас настигнуть. Ведь нас заметно меньше, и мы отягощены добычей. А значит уязвимы и медленны. Так?

— Скорее всего.

— А значит подойдут сюда уже изрядно утомленными.

— Но их будет в несколько раз больше!

— Если мы их правильно встретим, это не важно. Смотри. Лагерь мы разобьем там, откуда и напали. Разложим там костер. Положим свои вещи. Поставим вьючных и заводных коней. Так же там будут сидеть кошевые, что всю ночь станут поддерживать огонь. А мы сами ляжем отдыхать тут. Не снимая доспехов. И выставим двух дозорных. Один среди нас будет сидеть. Второй в лесу, на опушке, как и недавно…

Кондрат вновь и вновь вступал с Андреем в споры. И вновь и вновь отступал перед доводами парня.

Почему он не приказывал? Ведь формально его старшим поставили. Но так и демократия формально власть народа. А на деле? Так и тут.

Кем был Кондрат? Самым обычным поместным дворянином, которого поставили старшим на тремя другими такими же, как он дворянами. Над Федотом, Акимом и Андреем. То есть, технически он был первым среди равных, не выделяясь среди них статусом.

Кем выступал Андрей? Отбросив в сторону слухи, он являлся таким же помещиком, что и Кондрат. Только в отличие от последнего, вел за собой четырех послужильцев и пятерых кошевых слуг. А также, фактически, еще пятерых поместных дворян. То есть, Кондрат был поставлен над тремя воинами, а Андрей фактически руководил девятью воинами и четырьмя слугами. А ведь имелся еще и один очень важный нюанс, который заключался в том, что почти все имущество, с каким вышли в поход эти люди, являлось либо его подарками, либо его собственностью. Не все, но почти.

Из-за чего реальной власти Кондрат не имел и не посылался Андреем куда-нибудь на «юг» со своими советами только из вежливости. Он проявлял уважение и беседовал, разъясняя свою позицию. Чем раз за разом зарабатывал уважение в глазах остальных. Ведь получалось, что с доводами парня Кондрат соглашался, подтверждая его правоту, через свой опыт.

И вот — первый бой.

И снова Андрей оказался правым. Хуже того, бой удалось закончить без потерь. Понятное дело, что этот отряд степных разбойников хоть и превосходил людей молодого вотчинника числом, но особой угрозы не представлял. Однако, если бы они сошлись с ними лоб в лоб, то без всякого сомнения понесли потери. Ведь легкие копья, которыми традиционно вооружались степные пастухи — опасное оружие.

Так или иначе, но весь отряд вполне охотно подчинился Андрею и начал делать задуманную им ловушку. Для ловли на живца.

А потом сели к костру.

Поужинали.

И начали просить парня снова спеть ту песню про звезду. Андрею пришлось ее снова продекламировать. Потом еще раз. И еще. И еще. Раз на десятый ее сумели в целом запомнить почти все. Но на этом не закончили, повторяя ее словно мантру больше двух или даже трех десятков раз. Андрей сбился со счета. Самого его от этой песни уже изрядно мутило. Передозировка в чистом виде. А вот остальных — нет.

Кстати, Федот и Аким подняли вопрос о другой песне. Про хищное зверье. Но Андрей отмахался тем, что пора спать. А то вдруг татары придут, когда они уставшие? Кто с ними сражаться будет?

С этим доводом все согласились.

Но лишь было собрались расходиться, Кондрат спросил:

— А почто у тебя на щите знак такой ежели ты так Перуна уважаешь?

— Хризма?

— Я не знаю, как этот знак называется. Ты сказывал, что он христианский.

Андрей потянулся к щиту и, поставив его перед собой, продемонстрировал его красное поле с белым символов всем, сидящим у костра.

— Это — хризма. Древнейший христианский символ. Сказывают, что царю ромеев Константину Великому, что окрестил Рим, этот символ явился в небе у Мульвийского моста. Он велел начертать его на щитах всех своих воинов. И, вступив в бой, одержал решительную победу, наголову разгромив своего врага. А там, в той битве, решалась судьба царства, ибо сие была замятня между законным наследником престола и воровским претендентом. И у того сил было больше, но на стороне Константина оказался Бог, ибо он не в силе, а в правде.

— Так как же сие понимать?

— Перун — бог войны и воинов. Всевышней же — бог всего. Он стоит над всеми, ибо все сущее сотворил. И нам всем, обращаясь к ярости Перуна, не нужно забывать об этом. Ибо мы все принимали крещение. И оттого воинство христово, более того — православное.

— Но разве можно и Христу молится, и Перуну?

— Христу мы возносим молитвы словами и добрыми делами. Перуну — битвой славной да ратными подвигами.

— Как скажешь, княже, — произнес Федот.

— Хватит! — рявкнул Андрей. — Все это зашло слишком далеко!

— Что зашло?

— Я — Андрей сын Прохора. — с нажимом произнес парень. — Я знаю о слухах, — вскинул он руку, видя возражения на лицах людей. — Но кому станет легче, если вы меня так станете называть?

— Ну…

— Вы думаете царь наш обрадуется этому? Или может митрополит? Или бояре? Вы разве не понимаете, что этими словами меня в могилу загоняете? Или полагаете, меня отправили сюда подыхать просто так?