Список обреченных (СИ) - Волховский Олег - Страница 50

— Можно, но не очень перспективно.

— И еще, что у меня комментарий о Лиге вообще.

— Это дерьмово, конечно, да, но не потому, что оправдание терроризма железно есть, а потому что у нас нет независимого суда. Но побороться можно.

— И Олег Николаевич осуждает.

— Штерн осуждает исключительно с моральной точки зрения. Именно что за оправдание убийства.

Через множество страниц в деле обнаружилось постановление о привлечении Даши в качестве свидетеля, а дальше: в качестве подозреваемой и обвиняемой.

И наконец отказ Дамира от показаний.

И объявление Даши в федеральный розыск.

А потом лежали показания людей, которых Дамир никогда раньше не знал. Кажется, именно их упоминали следователи, когда пытали его в последний раз.

Трое ребят были москвичи и двое — из Екатеринбурга.

— С москвичами будут вместе судить, — пояснил Петр Михайлович. — Уральцев только на допрос привезут.

— Подельники мои, да?

— Формально, да.

— Значит, познакомлюсь.

— Ну, давай сначала с показаниями познакомишься. С кого начнем?

— По порядку, — сказал Дамир.

— Допрос Яна Грановского. Парень из Москвы. С ним познакомишься.

Ян Грановский, москвич, специалист по пиару, тоже обвиняется в оправдании терроризма. Причем даже не в интернете, а в дружеских беседах: в кафе и на работе. Все отрицает. Да, в кафе и рестораны с друзьями ходил, конечно. Да, могли и о политике поговорить. Но терроризм! Да что вы!

— Олег Николаевич мне говорил, что ты ему хвастался, что теперь умеешь отличать правду от лжи. Здесь отличишь?

— Мне надо видеть человека, слышать его голос, не что он говорит, а как. По письменным показаниям сложно. А вы как думаете?

— Во-первых, на «ты», во-вторых, я знаю. Я сначала его защищал, пока не стало ясно, что ваши дела объединяют. Тогда мне пришлось выйти из его защиты, иначе могут придраться, заявить, что у вас конфликт интересов. Так что у него сейчас другой адвокат, мы с ним на связи.

— А почему вы выбрали защищать меня, а не его?

Левиев усмехнулся, прошептал одними губами:

— Приказ Альбицкого.

И подмигнул.

— Тогда, может быть, и врет, — сказал Дамир. — По крайней мере, частично.

— Ну, давай дальше читать.

Дальше лежало постановление о привлечении в качестве обвиняемого и о проведении психологической экспертизы. Согласия не было.

— Он не подписывал согласия?

— Нет. Я ему не советовал.

— Тогда точно врет.

— Ну, читаем.

Экспертизу, то есть картографирование мозга и психологическое заключение делали не в Лесном городке, а прямо в Лефортово, подписано было психологической службой СБ.

— Так всегда, если нет согласия?

— Да, если политическое дело.

ПЗ было положительное. Грановский Ян Александрович. 27 лет. Сотрудник пиар-агенства «Волшебное слово». Член Лиги Свободы и Справедливости. В организации около года. Отдел пропагандистов. В задачи как члена Лиги входила агитация при личных контактах. Своих знакомых и деловых партнеров должен был убеждать в том, что Лига дает единственную надежду на защиту и справедливость в России. Полностью верил в то, что говорил. Призывал жертвовать Лиге деньги, так как жертвовал сам (правда), писать жалобы на несправедливость через сайт Лиги и даже вступать в нее, если кто-то решится. Степень эффективности его деятельности оценить не может.

В интернете практически не писал на политические темы, поскольку агитаторам Лиги, живущим в России, это строго запрещено. В интернете активны пропагандисты Лиги, живущие за границей. Однако несколько резко оппозиционных комментариев у него было, что считает причиной своего провала. Корит себя за неосторожность.

Считает, что ему подослали провокатора. Подозревает Родиона Зеленова. Никого из своих друзей и партнеров в предательстве не подозревает.

Никого из других членов Лиги, кроме Андрея Альбицкого, не знает. Общался только с Альбицким и только по переписке. Присягу Лиге приносил.

Считает, что члены Лиги в принципе никогда не знают друг друга. Ни к каким акциям Лиги отношения не имеет, поскольку членов отряда пропагандистов вообще строго запрещено к ним привлекать. В Лиге есть четкое разделение функций. Акциями занимается отряд исполнителей. Возможен ли переход из отряда в отряд, не знает. Такие случаи ему не известны. Считает, что невозможен.

Пытался всеми силами избежать картографирования, чтобы не открылось его членство в организации. После картографирования не исключает для себя возможности подписать согласие на коррекцию.

Психокоррекция необходима: 75 %.

— Как думаешь, правда? — спросил адвокат.

— Боюсь, что да, — вздохнул Дамир. — Все очень логично.

— Правильно думаешь. На редкость качественное ПЗ от СБ, прям Лесного городка не надо! Если бы еще они не считали, что за треп за чашечкой кофе можно упечь человека на двадцать лет, было бы совсем хорошо.

— На двадцать лет?

— От десяти до двадцати.

— Разве не до семи оправдание терроризма?

— У него бы было от двух до пяти, либо штраф. Поскольку в частной беседе, а не в интернете. Но здесь другая статья. Участие в деятельности террористической организации. От десяти до двадцати. Поэтому мы с ним так и хотели избежать снятия карты. Но это было практически невозможно. Если бы только не предъявили обвинение, оставили подозреваемым! Он сразу этого Родиона подсадного вычислил, так что мы напирали на то, что была полицейская провокация. Но нам сказали: «Ок. Пишите согласку, едете в Центр и снимаете карту. Если это был единственный случай, будет штраф». Мы отказались, и ему тут же предъявили обвинение.

— А потом он согласие написал?

— Да, но его не спешили переводить в Центр.

— А так можно?

— Они всегда так делают, если человек подписывает согласие после картографирования. Как бы раньше надо было думать. В общем-то, четких сроков нет. Говорят: «Пока нет, мы планируем следственные действия». Но следственных действий не было еще месяц. Я успел выйти из дела.

— Но в его показаниях про меня ничего нет, — заметил Дамир.

— Пока нет, это не последние показания. Ну, давай дальше читать.

Второй допрос Грановского. В работе Лиги участвовал. Был агитатором. Все есть в ПЗ. Да, подтверждаю. Готов подписать согласие на коррекцию. Еще хочу добавить, что ко мне обратился другой член Лиги Дамир Рашитов и предложил принять участие в подготовке убийства Анжелики Синепал. Я согласился. Я должен был приготовить яд, а Дамир обработал им программку, которую положил на кресло в театре. В содеянном раскаиваюсь.

— Это неправда, — сказал Дамир.

— Ну, здесь ты знаешь. А, если бы не знал? Что здесь не так?

— Нет конкретики, и полностью противоречит ПЗ. Они что этого не замечают?

— Не хотят замечать.

— Его пытали?

— Видимо, да. Дальше в деле есть отказ от этих показаний, как полученных под давлением. Но есть и отредактированное ПЗ с изготовлением яда для Синепал, но тоже без конкретики, что для ПЗ странно. Из какого цветочка стирали-то?

— ПЗ из Лесного городка?

— Нет. СБшники переписали.

— А можно как-то их заставить конкретизировать ПЗ?

— Можно попробовать. Я уже жалобу написал и ходатайство о конкретизации тоже. И по твоему ПЗ напишу. Как ты Земельченко тормоза-то портил? Откуда достал яд для судьи Беленького? И программку для Синепал. Не возражаешь?

— Нет, конечно.

В очередном допросе Ян сознавался, что участвовал в подготовке убийства прокурора Земельченко, тоже по просьбе Дамира. И в том, что готовил яд для судьи Беленького. Потом лежало еще одно ПЗ, отредактированное в очередной раз, с тремя убийствами. Потом еще один отказ от показаний.

— У них нет фантазии, — усмехнулся Дамир. — Все по одной схеме.

— У вас с Яном по одной схеме, потом будут вариации.

— Но это же просто шито белыми нитками!

— Конечно. Ни в одном нормальном суде это обвинение бы не выстояло. Достаточно назначить независимую экспертизу карты. Но у нас суды специфические.