Взлет разрешаю! - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 11

– Паровоз взорвался!

Наверное, осколки пробили паровой котел и виден пар. Теперь два самолета звена по дыму и пару безошибочно бронепоезд найдут и добьют. Бомб нет, патронов к курсовым пулеметам тоже. Надо уходить.

Успел за линию фронта перелететь до появления вражеских истребителей. Так неприятность появилась. Полезла вверх температура охлаждающей жидкости правого мотора. Сбавил обороты, а температура уже у красной черты. Пришлось заглушить мотор, чтобы не устроить на борту пожар. «Пешка» без бомбовой нагрузки была способна на одном моторе продолжать горизонтальный полет. Долетели до своего аэродрома, плюхнулись у посадочного «Т». Почти сразу вправо развернуло. Чудом не перевернулись. При осмотре механики нашли пробитый осколками водяной радиатор. Вся вода вытекла, и поработай мотор еще немного, вышел бы из строя, заклинил. И колесо правого шасси в лохмоты осколками снарядов. Это «эрликон» постарался при последней атаке. Но главное – сами уцелели и самолет сохранили. Механики заверили, что к утру отремонтируют. Самолет трактором убрали с полосы и вовремя. Сел «017» командира звена, зарулил на стоянку. Экипажи встретились у штаба.

– Виталий с экипажем погибли. На наших глазах, от зенитки. Взорвался в воздухе. А бронепоезд мы уничтожили. Ты – паровоз и две платформы, я – два вагона. На бок бронепоезд завалился.

У летчиков могилы редко бывают. За ужином помянули экипаж. За полтора месяца, которые полк воевал на ПЕ-2, уже третья часть самолетов и экипажей потеряна.

Истребительное прикрытие не всегда бывает, потери от «худых». А еще у немцев сильна зенитная артиллерия. В Красной армии такой насыщенности зенитками до конца войны не достигли.

Утром непогода, низкая облачность, моросящий дождь, видимость сто метров. Полеты отменили, пилоты после завтрака разбрелись по землянкам. Кто в карты играет, кто байки рассказывает, а кто спать улегся. Ежедневная боевая работа выматывала, нервы на пределе. У немцев пехоту после трех месяцев боев отводили в ближайший тыл на отдых. Через год отпуска, солдаты или офицеры могли съездить в фатерланд, наведать родных. В Красной армии отпуска были только после ранений, исключительно для поправки здоровья.

Зато в непогоду не приходится опасаться действий вражеской авиации. Особенно пехота довольна, в сорок первом уж очень доставали пикировщики Ю-87, прозванные «лаптежниками» за неубирающиеся шасси с обтекателями. Вроде устаревшие, тихоходные машины. Пехота наша ненавидела их больше всего. Бомбили точно, донимали воем сирен, наводя животный ужас.

Вот уж кому завидовать нельзя, так это пехоте. В любую погоду и время суток немецкие минометчики беспокоят. В каждой пехотной роте у них 50-мм минометы и боеприпасов вдоволь. Днем в хорошую погоду – пикировщики. А главная опасность – танки. Что можно сделать против бронированной махины бутылкой «коктейля Молотова»? К танку еще подобраться надо, а пулеметчик в танке не даст. А противотанковые ружья начали появляться в войсках только осенью.

На фронтах активные боевые действия. Немцы напирают, Красная армия обороняется, уперлась, но под натиском превосходящих сил пятится. Немцы несут потери в личном составе и технике, какие не были ни в одной кампании – польской или французской. Блицкрига, легкой прогулки под «Лили Марлен» и губную гармошку не получалось.

Осень в сорок первом выдалась ранней и холодной. За дождями пришли первые морозы, сначала по ночам. Техника у немцев к жестким условиям не приспособлена. Для сохранения боеготовности моторы должны быть прогреты. Либо не глушить двигатели всю ночь, сжигая дефицитное топливо, расходуя моторесурс, либо использовать специальные подогреватели. Немецкая пехота для обитания в землянках подготовлена лучше. Есть заводские чугунные печи, есть брикеты из опилок пополам с торфом. Горят долго, давая тепло. А с обмундированием промашка у вермахта вышла. Шинели тонкие, шапок и валенок вовсе нет, пошли массовые обморожения.

На первую декаду ноября морозы уже под двадцать градусов, а к концу месяца тридцать. Для немцев – невидаль. А когда в декабре морозы в сорок градусов ударили, у немцев боевой дух упал. В войсках потери от обморожений большие, так это в Подмосковье. Про Сибирь, где морозы еще сильнее, немцы думали со страхом.

В один из осенних дней Павел получил приказ на вылет в составе звена. От звена два самолета осталось – Антонова и Павла. Ничего необычного, цель задания – разбомбить автодорожный мост. Мост невелик, но на важном направлении. Ведущим Антонов, Павел в кильватере держался. Главное – не отстать и не прозевать вражеские истребители. Экипажи головами крутили на все триста шестьдесят градусов. У немцев асы именовались экспертами и имели сотни побед. Были излюбленные приемы, прятались за облаками со стороны солнца, чтобы глаза слепило. Выбрав момент, круто пикировали, открывали пушечный огонь по кабине или моторам. Сверху проекция самолета велика, попасть легче, чем при атаке с хвоста.

Перед вылетом обсудили с Антоновым план. Он предложил обойти цель с севера, через Полднево, развернуться над Жулями и выйти на мост со стороны запада. Зенитки нападения с этой стороны не ожидают, удастся выиграть несколько секунд. Сброс бомб и сразу уход к линии фронта. Нахождение над целью и под огнем зениток минимальное. Но очень многое зависит от точной работы штурмана. Он должен вывести на цель ювелирно. После изучения карты Павел выбрал для себя два ориентира – слева река Угра, справа, параллельно ей, грунтовая дорога. На карте нанесена, стало быть, должна использоваться. Сложность в том, что при таком заходе мост будет перпендикулярно направлению полета. Трудно попасть. Одна надежда, что бомбы четыре и каждая весом по четверти тонны. Мощные, если в мост не угодят, то рядом и разрушат взрывной волной.

Прошли над линией фронта низко. Между Тетерино и Горками, где населенных пунктов нет, кружок сделали, обходя крупные села, где могут быть гарнизоны, телефонная связь, по которой о советских бомбардировщиках сообщат. Пока получалось, как задумали. У Пустошки разворот почти на сто восемьдесят градусов. И вот она, река Угра. Сразу припомнилось историческое стояние на Угре татар и русской рати, только ниже по течению. А здесь река выглядит узкой, не впечатляет.

Прошли Жули, судя по карте, до моста 12–13 километров. На «пешке» Антонова уже открылись бомболюки. И Павел открыл. Уже меньше десяти километров, до сброса считанные минуты. Штурман ведущего вывел «пешку» точно на мост. Павел увидел, как полетели вниз бомбы. Одна за другой. Прозевали немцы, не успели огонь открыть. После сброса смертоносного груза ПЕ-2 Антонова сразу вверх полез, набирая высоту. Одна за другой на берегу рванули две бомбы, одна в реке до моста, вторая тоже в реке, но с перелетом. Тут очнулись зенитчики. И все внимание атакующему бомбардировщику Павла. Слева и справа, выше и ниже вспухали облака разрывов снарядов. Мелкие осколки на излете били по фюзеляжу, по остеклению фонаря кабины.

– Штурман! Приготовиться к сбросу!

– Есть!

Штурман и без приказа уже к прицелу приник. При заходе на цель очень важно выдерживать курс. Сложно удержаться, чтобы не маневрировать, уворачиваясь от разрывов. Самолет, идущий как по линейке – хорошая мишень для зениток. Один снаряд рванул у правого крыла. Сразу изменился звук работы мотора. Взгляд на приборы. Пока двигатель держит обороты.

– Пошли! – закричал Яковлев.

Одна за другой вниз полетели бомбы. Облегченный бомбардировщик сразу «вспух» вверх.

– Стрелок, как попадания?

Стрелку из задней кабины видны разрывы. Самому Павлу отвлекаться некогда, надо уводить «пешку» из зоны обстрела. Снаряды пока еще рвутся рядом. Бах! Разрыв впереди по курсу, самолет влетел в облако дыма. В кабине запахло тротилом. Зенитки остались позади, разрывы прекратились. Другая беда – правый мотор чихнул раз, другой и смолк. Если не атакуют вражеские истребители, дотянуть на одном движке до своего аэродрома вполне можно. Павел выключил зажигание на заглохшем моторе. В полете непривычно видеть неподвижно стоящий винт. Далеко впереди виден самолет Антонова. У него работают оба мотора и скорость выше, с каждой минутой он удаляется. Высота две тысячи метров. Впереди кучевые облака, хорошая защита от чужих глаз. Они немного в стороне, но тянутся длинной полосой. Павел направил бомбардировщик в облако. Сразу сумрачно стало, сыро. Минут десять летели, скрытые от вероятных наблюдателей. Потом облако кончилось, солнце ударило по глазам.