Взлет разрешаю! - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 8

– Командир, порядок! Можем взлетать!

Павел рычаги управления двигателями вперед до отказа. Взлетный режим с форсажем. Двигатели ревут, разбег! Удержать бы еще самолет на прямой. Сложно, на неровностях и кочках трясет. Павел выбрал как ориентир дерево впереди с расщепленным от удара молнии стволом, держал направление на него. Потом штурвал на себя. Тряска прекратилась, стало быть, колеса шасси уже оторвались от земли. Повернул кран уборки шасси, сразу ощутил, как легче самолет стал набирать высоту. А истребители кого-то атакуют, из-за деревьев черный дым идет. Поднялись немного, стала видна цель для атак – грузовик, несколько трупов солдат возле него, горящий полугусеничный транспортер. Ага, немцев отгоняли! Молодцы. В знак одобрения Павел качнул крылом. А по внутреннему переговорному устройству от бортстрелка, но голосом Игоря:

– Поаккуратнее! Не дрова везешь, мои парни в бомболюке, там держаться не за что!

– Безбилетникам комфорт не положен! – пошутил Павел.

– Штурман, курс!

– Сто десять!

Истребители сопровождали «пешку» Павла до аэродрома, сделали круг, наблюдая посадку, только потом улетели. Молодцы парни, надо командиру полка доложить, пусть свяжется с командиром истребительного полка, поблагодарит.

Павел зарулил на свою стоянку, заглушил моторы, открыл бомболюк. Из самолета, к большому удивлению технического люда, выбрались два экипажа. Игорь к Павлу обниматься.

– Я теперь тебя водкой до гробовой доски поить должен!

– Сочтемся. Считай – побратимы теперь.

Оба экипажа к командиру полка. Во-первых, доложить надо, почему экипаж цел, а самолета нет. Во-вторых, экипаж Павла – как свидетели. Ну и Павел в довершение об истребителях сказал.

– Обязательно свяжусь! – пообещал полковник.

Эпопея на этом не закончилась. Игорь через несколько дней где-то раздобыл бутылку коньяка, еще довоенного выпуска, принес Павлу. А Павел предложил:

– Давай истребителям отдадим!

– Согласен. А как?

Проще всего было сбросить подарок с самолета на аэродром. Но только бутылка разобьется. Машиной ехать далеко, да и кто ее даст на такое мероприятие? Выход предложили техники. Были в авиации «вымпелы». Похожий на снарядную гильзу футляр, закручивающийся из двух половинок. Имел небольшой парашютик, как для осветительной ракеты. Померили, бутылка точно вошла. Двумя экипажами написали записку с благодарностью, подписи поставили. После одного из полетов, когда возвращались на свой аэродром, Павел отклонился немного в сторону, снизился. Бросать вымпел с подарком должен был штурман. У него сдвижная форточка есть. Когда близко командный пункт, возле которого «колбаса» висит, Павел скомандовал:

– Бросай!

А сам набрал высоту, сделал кружок над аэродромом. «Вымпел» подобрали, сразу сбежались любопытные. Дольше оставаться над аэродромом нельзя, можно демаскировать. Улетели на свой аэродром. О сбросе рассказали Игорю Высоковскому. Его экипаж безлошадный, но обещали вскоре дать другой самолет после ремонта.

История имела продолжение. Через неделю над аэродромом очень низко, на бреющем, прошел Як-1. С него сбросили «вымпел», причем прежний, который сбрасывали бомберы. Павел его опознал по характерной царапине на торце. Открыли, а там кусок соленого сала и записка.

«Будем бить фашистских гадов дружно!»

Сало на фронте – редкость. Кормили сносно – суп, макароны по-флотски или гуляш, чай. Но хотелось чего-нибудь из прошлой, гражданской жизни. Сала, пирожок, компот.

Сало торжественно съели за ужином. Каждому досталось по маленькому кусочку. Но у некоторых слезы на глаза наворачивались, вспомнили довоенную жизнь, посиделки с родней на праздники. Хорошая жизнь была, верили в светлое будущее. А сейчас тяжелая война и по ночам многих гложут сомнения – устоим ли? Потому как немец все продвигался вперед. И в сводках Совинформбюро появлялись упоминания о новых сданных врагу городах, о появлении новых направлений – Рогачевского, Гомельского. О своих сомнениях не говорили никому, чтобы не обвинили в малодушии, неверии в Красную армию.

Очень неожиданно на утреннем построении экипажу Павла вручили медали «За отвагу», никто не ожидал. Вручал командир полка, а пламенную речь о взаимовыручке, о боевом братстве сказал комиссар. Наградить медалями было в компетенции командира дивизии. Командир воздушной армии был вправе наградить уже орденом Красной Звезды. «Красное Знамя» уже уровень командующего фронтом. А все, что выше по статусу – орден Ленина, звезда Героя – уже президиум Верховного Совета. Только в сорок первом редко кто мог похвастать наградами. Ими гордились, подписывались «орденоносец Иванов». Медаль «За отвагу» в армейской среде была уважаема, ценилась выше, чем «За боевые заслуги» или по случаю юбилея РККА.

В полку это было первое награждение. Бегал фотограф, делал фото для дивизионной многотиражки. Павел стеснялся, полагая – на его месте каждый поступил так же.

А собратья по оружию намекали – такое событие обмыть надо, отметить. Пришлось идти к старшине хозяйственного взвода.

– Михалыч, небольшое застолье организовать надо по случаю награды.

– Покажи!

Старшина разглядывал медаль с обеих сторон, разве что на зуб не попробовал.

– На сколько персон?

Павел прикинул – для экипажей хотя бы своей эскадрильи.

– На тридцать.

Старшина поскреб затылок.

– Это пятнадцать пол-литр. Цену бутылки знаешь? А еще закуска. Это хорошо, что август. У местных огурчики-помидорчики на закуску можно подешевле купить. Думаю – еще рыбки вяленой или сушеной, да по мелочи. Тысяч пять надо, не меньше.

В основном деньги шли на аттестат, мало кто имел наличные. Но через начальника финансовой части, в армии сокращенно – начфин, удалось такую сумму получить бумажными деньгами, красненькими тридцатками. Старшина развернул бурную деятельность, и уже следующим вечером эскадрилья, а вместе с ней командир полка и комиссар, главный штурман и главный инженер, все начальство полковое отмечали награжденных. Начальники сказали первый тост – за Победу, за Сталина, за Красную армию – и удалились.

Вечер удался на славу. Немного выпили, закусили, старшина принес патефон, послушали пластинки. Потанцевать бы, да не с кем, в полку одна женщина, военврач, но от участия в вечернике она отказалась.

Авторитет Павла заметно вырос. Как обратная сторона медали, ему стали поручать задания рискованные, на грани. И первое из таких – найти в лесу дивизию генерала И. В. Болдина. Она пробивалась из-под Гродно уже сорок пять дней на соединение со своими. Остался рывок на один бросок, а боеприпасов нет. Что без патронов боец? Мишень для вражеского пулеметчика.

Вот и получил Павел приказ – найти «Лесную дивизию», как прозвали ее в штабах, и сбросить боеприпасы в специальных контейнерах. С виду они как длинные брезентовые мешки. Местоположение дивизии известно ориентировочно. Где она в реальности – не известно. Конечно, лучше бы с этой задачей справился самолет У-2. Но у него для этой задачи не хватало дальности полета и грузоподъемность мала, три-четыре ящика винтовочных патронов. Даже для неполной дивизии, потрепанной в боях, это по одному-два патрона на бойца.

Значительно лучший вариант – грузовой «Дуглас» С-47, впоследствии их стали выпускать в СССР по лицензии под обозначением Ли-2. Груза берет больше, для посадки площадка нужна, оборонительного вооружения нет. Позже стали устанавливать пулеметную турель сверху фюзеляжа.

Да и где его искать, если помощь срочно нужна. Рация вчера вышла в эфир, генерал попросил помощи в боеприпасах, после этого рация в эфир не выходила. То ли батареи сели, то ли разбило ее осколком, а может, генерал запретил выходить в эфир, опасаясь, что немцы запеленгуют и бросят на дивизию пехоту, карателей, танки.

Получив задание, Павел уединился со штурманом.

– Последний раз рация выходила в эфир вот здесь.

Павел ткнул в предполагаемый район карандашом.

– Думаю, дивизия смогла уйти километров за двадцать. У них раненые в обозе, не исключено – пушки на конной тяге. Быстро идти не смогут.