Другой остров Джона Булля - Шоу Бернард Джордж - Страница 36

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая

(Конфиденциально наклоняется к Кигану.) Держитесь за англичанина,

мистер Киган; он здесь не в чести, но он, по крайней мере, способен

простить вам то, что вы ирландец. Киган. Сэр! Когда вы говорите мне об ирландцах и англичанах, вы забываете,

что я католик. Мое отечество не Ирландия и не Англия, а все великое

царство моей церкви. Для меня есть только две страны - небо и ад;

только два состояния людей - спасение и проклятие. Находясь сейчас

между вами двумя - англичанином, столь умным при всей своей глупости, и

ирландцем, столь глупым при всем своем уме, - я, по невежеству моему,

не могу решить, который из вас более проклят. Но я был бы недостоин

своего призвания, если бы не принял равно в свое сердце и того и

другого. Ларри. Что во всяком случае было бы дерзостью с вашей стороны, мистер Киган,

ибо ваше одобрение ни тому, ни другому не нужно. Какое значение имеет

вся эта болтовня для людей, занятых серьезным практическим делом? Бродбент. Я с вами не согласен, Ларри. Я считаю, что чем чаще высказываются

такие мысли, тем лучше: это поддерживает моральное настроение общества.

Вы знаете, я сам мыслю достаточно свободно в вопросах религии; я готов

даже признаться, что я - о да, я скажу, что ж, я не боюсь, - что я

приближаюсь по своим взглядам к унитарианству. Но если бы в

англиканской церкви было хоть несколько таких священнослужителей, как

мистер Киган, я бы немедленно к ней присоединился. Киган. Слишком большая честь для меня, сэр. (Обращаясь к Ларри, с пастырским

смирением.) Мистер Дойл, я виноват в том, что, сам того не желая,

возбудил в вас против себя недобрые чувства. Простите меня. Ларри (он нисколько не тронут и по-прежнему враждебен). Я с вами не

церемонился и не требую церемоний от вас. Ласковые речи и ласковые

манеры дешево стоят в Ирландии; приберегите их для моего друга, на

которого они производят такое сильное впечатление. Я-то знаю им цену. Киган. Вы хотите сказать, что не знаете им цены. Ларри (сердито). Я сказал то, что хотел сказать. Киган (кротко, оборачиваясь к англичанину). Видите, мистер Бродбент, я

только ожесточаю сердца моих земляков, когда пытаюсь им проповедовать;

врата адовы все еще одолевают меня. Разрешите с вами попрощаться. Лучше

мне бродить в одиночестве возле Круглой башни и грезить о небе.

(Начинает подниматься по холму.) Ларри. Да, да! Вот оно самое! Вечные грезы, грезы, грезы! Киган (останавливаясь и в последний раз обращаясь к ним). В каждой грезе

заключено пророчество; каждая шутка оборачивается истиной в лоне

вечности. Бродбент (задумчиво). Как-то раз, когда я был ребенком, мне приснилось, что

я попал на небо.

Ларри и Киган оба в изумлении смотрят на него.

Так что-то вроде зала, повсюду голубой атлас, и все благочестивые

старушки нашего прихода сидели там рядком, словно во время

богослужения. А на другом конце, на амвоне, маячил какой-то господин

довольно устрашающего вида. Мне там не понравилось. А на что похоже

небо в ваших снах? Киган. В моих снах - это страна, где государство - это церковь, и церковь

это народ; все три едины. Это общество, где работа - это игра, а игра

это жизнь; все три едины. Это храм, где священник - это молящийся, а

молящийся - это тот, кому молятся; все три едины. Это мир, где жизнь

человечна и все человечество божественно; все три едины. Короче говоря,

это греза сумасшедшего. (Поднимается по холму и исчезает из виду.) Бродбент (дружелюбно глядя ему вслед). Какой закоренелый церковник и какой

закоснелый консерватор! Любопытная фигура. Здесь он будет вроде местной

достопримечательности. Не хуже, чем Раскин или Карлейль. Ларри. Да. Много было толку от их болтовни! Бродбент. Нет, нет, Ларри! Они образовали мой ум, они бесконечно повысили

мое моральное настроение. Я искренне благодарен Кигану - я стал другим

человеком под его влиянием; и гораздо лучшим, уверяю вас. (С искренним

энтузиазмом.) Я чувствую сейчас, как никогда, что был совершенно прав,

решив посвятить свою жизнь Ирландии. Скорей идем выбирать место для

нашего отеля.

КОММЕНТАРИИ

Ирландец Шоу написал десяток пьес и все - об англичанах. Известность, которой он достиг в начале XX в., побудила его соотечественников обратиться к нему с просьбой написать пьесу для Ирландского литературного театра (предшественника прославленного "Эббитиэтр" - Театра Аббатства в Дублине). Инициатива исходила от ирландского поэта У. Б. Йитса. Идея увлекла Шоу, и он в 1904 г. написал "Другой остров Джона Булля". Как известно, Джон Булль (Джон Бык) - нарицательное имя для обозначения Англии и англичан. "Другим островом Джона Булля" была Ирландия, входившая тогда в состав Британской империи.

Когда Йитс познакомился с произведением Шоу, он не принял его к постановке. Отказ был обоснован тем, что, с одной стороны, пьеса якобы недостаточно сценична, а, с другой - трудна для еще не слишком опытных актеров молодого ирландского театра. Тогда пьесу поставил X. Гренвилл-Баркер в лондонском театре "Ройал Корт". Премьера состоялась 1 ноября 1904 г. Успех "Другого острова Джона Булля" был необыкновенным. Произошло событие, не часто случавшееся в театре: премьер-министр посетил спектакль в сопровождении лидеров оппозиции, и было заказано специальное представление для короля Эдуарда VII, состоявшееся в резиденции премьера на Даунинг стрит, 10. Англичане обладают чувством юмора, а их политические деятели не прочь посмеяться не только на досуге, но даже в парламенте, что, впрочем, не влияет на ход дел. Английская политика в отношении Ирландии после высочайших просмотров не изменилась.

Пьеса была возобновлена в 1912 г. в лондонском театре "Кингсуэй", а затем гастролеры показали ее, наконец, в Дублине, где она тоже имела успех, несмотря на мнение У. Б. Йитса о ее несценичности. Что касается английских спектаклей, то их успех был чрезвычайно велик. Отдельные реплики актеров в постановке 1912 г. вызывали бурную реакцию зрителей и аплодисменты во время представления. В связи с этим Шоу даже написал для театра "Кингсуэй" специальное обращение к публике, раздававшееся вместе с программой: "Надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарным и невежливым, если я вам скажу, что, сколько бы вы ни хлопали после того, как опустился занавес, мне будет мало, но ваши аплодисменты во время представления только бесят меня, - они портят удовольствие от пьесы и вам и мне". [Мander R. and Mitchenson J. Theatrical companion to Shaw, p. 96.]

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая