Инферно: Карающее пламя (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 30

Понимая, что дверь меня, хм, видит, демонстрирую ей интернациональный знак под названием «накося-выкуси». Дверь протестующее взревела невидимыми и ставшими уже видимыми пастями, после чего началось форменное светопреставление.

Стены, они изменились. Не снаружи, а внутри, как будто пробуждался единый организм. Словно невидимое сердце сократилось первый за довольно долгое время раз, вновь перегоняя по жилам… кровь? Гной? Лимфу? Какую-то ядрёную отраву? Или вообще всё сразу, просто по разным участкам и в разные моменты времени? Второй удар, третий, и вот уже со всех сторон, из всех комнат квартиры ощущалось пробуждение не совсем живого, но в то же время и не мёртвого. Квартира оживала — это я понял, покинув прихожую, постаравшись занять более выгодную позицию. Понимал, а точнее чувствовал, что дверь — это если не самое, то одно из наиболее крепких мест. Быстро её не снести, а для медленного пробития преграды мне времени тупо не оставят.

Они были в стенах. Да-да, я не оговорился — они действительно были внутри стен, всплывая оттуда, словно утопленники из вязкой болотной жижи. И выглядели, надобно сказать, ничуть не лучше.

Лица, много лиц! Они были разные, принадлежащие мужчинам, женщинам, подросткам и даже детям. Не живые, но и не мёртвые, словно застрявшие между, в своеобразном промежуточном состоянии. Уверен, обычного человека, не окунувшегося по самые уши в мистику, это бы шокировало до неслабой паники или, в случае крепкой воли, до утраты немалой части здравого рассудка. Ну да не мой случай. Демоны и орки, Ордена инквизиторов и кровавые ритуалы, зомби и безумные поделки химерологов — всё это я успел повидать и многое из увиденного прикончить лично или с чьей-либо помощью. Не-ет, эти уродцы не были чем-то из ряда вон выходящим. Мерзкие, чужеродные всему нормальному, словно вылепленные из помеси обычной плоти и какого-то пластилина… А ещё лишь частично материальные.

Про материальность я понял сразу, едва только зарядил в первого, наиболее отвратного и почти вылезшего из стены, Стрелой Тьмы. Она ударила как и полагается, вошла аккурат в черепушку, но не расплескала внутреннее содержимое. Просто прошла насквозь, оставив после себя след, но не дыру. Сущность была ранена, причём отнюдь не легко, но прекращать существование — термин жизнь был применительно к ней неуместен — даже не собиралась.

А мы тебя клинком, коротким рубящим, да по шее. Ни гхыра ж себе! Я, будучи артефактором, пускай и начинающим, чувствовал в изменившемся костяном клинке силу, но чтобы вот так вот, да по полуматериальным созданиям, да словно горячий нож сквозь масло… Впечатляет. Так ещё и тело стало распадаться, обрушиваясь не пеплом или прахом, а вязкой жижей, источающей отвратный смрад. Стена же, из которой пакость вылезала, тоже спазматически содрогнулась. Понятно, связь ещё не успела разорваться, сущность была слита в этаком симбиозе, оттого и урон оказался нанесённым сразу двум частям — вспомогательной и основной. Потому… Клинком уродцев, клинком, пока не выползли!

Забег по комнатам с чётким осознанием того, что всех порезать не получится, тупо времени не хватит. Артефактный клинок непонятного происхождения работал чуть ли не идеально, но мне тоже приходилось то увёртываться от оказавшихся когтистыми лап уродцев, то от обрушивающихся с потолка зубастых «бутонов», целенаправленно охотящихся за мной. Хорошо ещё, что упав, очередное порождение оживающей квартиры не обладало подвижностью — ему требовалось втянуться обратно в потолок. Только кто ж им даст то? Точно не я.

Щ-щёлк! А вот похожая на хамелеона-переростка тварь, стреляющая языком из пасти, чуть было не попала… Зато, словив полетевшую в её сторону Алую Дымку, аж забилась в судорогах, будто её концентрированной кислотой облили. Кровь! По ходу, именно она действует на нынешних моих противников лучше, нежели многое иное. Только вот особо разбрасываться влагой жизни нельзя — у меня выносливость не железная, а кровопотеря ни разу не способствует сохранению душевной бодрости и жизненных сил.

Шмяк, шмяк-плюх. Вроде по правилам хорошего тона и полагается поздравить с не то выпадением, не то вылуплением из стенной утробы, но не тянет и всё тут. Зато уничтожить эти отвратительные по любым меркам куски полуматериальной плоти очень хочется.

Уклониться от сгустка кислотной пакости, в меня не брошенного даже. а выблеванного из широко раззявленной, уже не напоминающей человеческую глотки. Рубануть с оттягом одного, запустить Облако Небытия в сторону троицы левитирующих ко мне из соседней комнаты, сделать шаг в сторону, пропуская падение на пол очередной зубастой пасти с потолка… Не рутина, но привычное дело, натренировался в реальных боевых условиях и в тренировках с действительно хорошими бойцами из числа своих вассалов. Особенно хорошими спарринг-партнёрами были хозяева плоти. Уже потому, что победить их в чисто физической схватке не метаморфу было очень сложно, практически нереально. Постоянное изменение тела, возможность атаки сразу с нескольких направлений, постоянная смена стиля и манеры боя. Жесть как она есть.

Удар, отбив когтистой лапы, укорочение оной, выпад, пронзающий череп нового противника, отход назад за ради выбора новой позиции. И понимание, что раздавшийся в воздухе очередной стон-крик отзывает оставшихся существ обратно в стены.

Вспышка магии, на сей раз не рассеянная, а вполне конкретная, можно даже засечь направление. Бегу в ту сторону. Быстро бегу, но не забывая о собственной безопасности. Есть, успел! Не для того, чтобы атаковать исчезающего противника, а хотя бы увидеть его. То, что он вообще счёл нужным показать или же банально не успел скрыться.

Голова. Словно вырубленная из камня, исчезающая, тонущая в потолке, смотрящая на меня взглядом больших, широко распахнутых глаз, каждый из которых с несколькими зрачками. Два обычных и третий, проклюнувшийся аккурат в центре лба, лЛишённый век. Страха в этом самом взгляде не было и в помине. Зато оценка, интерес, досада — они присутствовали. И затихающее эхо от брошенного непонятно кому, но простого и понятного приказа:

— Убить! Убить. Убить…

Вопрос насчёт того, кого именно тут убивать собираются, в принципе не стоял. Меня, разумеется, да только хрен вам всем по наглым мордам. Многие уже успели попробовать, только вот ни у кого так ни разу и не получилось. Вдобавок тут, в этом уже классическом секторе многомирного и многослойного Лабиринта Духа я мог быть почти уверен, что даже смерть всего лишь выбросит меня обратно, в мир «Лендлордов». Однако всё равно мне такой опыт переживать не хочется. Риск — это к кому-то другому относительно самого факта умирания. Не хочу, а значит сделаю всё, чтобы подобного в принципе избежать. Никогда не понимал тех Скользящих, которые относятся к собственным смертям с этаким пренебрежением. Дескать, нам всё параллельно, мы неуязвимы по определению. Может быть сейчас да, а что за потом скажете? И что если эта самая палочка-выручалочка в виде охвостья системы окончательно растворится в окружающем нас новом мире? Вы, болезные, уже привыкли умирать, разучились опасаться самого факта той смерти, что как бы понарошку, не настоящая. Опасная привычка, чрезвычайно опасная.

Ушёл, сволочь! Ничего, я тебя запомнил, каменноподобная и многоглазая башка. Запомнил как внешность, так и отпечаток ауры. Теперь если почую — чёрта лысого скроешься. Более того, удалось хотя бы примерно понять, куда меня вообще занесло. в какое изощрённое отражение известного мира. Логично было предположить, что если Кайларн с Огнёвкой оказались в мире падающего с небес пепла, озабоченного сомнительной чистотой культа, девушки-богини с палачом-телохранителем в шлеме странной формы и с Печатью, способной менять облик прикоснувшегося к её магической сути… Как? Вытаскивая наружу внутренних демонов, в большинстве случаев перестраивая тело в соответствии с самыми из них жуткими и в то же время опасными. Вот куда при таком раскладе могло занести меня? Кайларну тогда помогло пусть неявное, но присутствие бога, первожрецом которого в мире он является. Огнёвке… Она и без того была демоном, а потягаться на поприще демонификации с самим Архидемоном — ну-ну, это надо реально постараться. А вот иных, менее везучих и слабее защищённых могло перекорёжить до практически полной неузнаваемости.