Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня - Страница 15

— Неправда! — меня одолевало отчаяние. Все не так! Все должно быть не так! Он же поверил мне!

— Было у меня подобное предположение, но… — не слушая меня, сказал Йен Виттерн.

— То есть вы предполагали, но все равно уговорили князя? — спросила я. Мне очень хотелось, чтобы он засомневался, чтобы допустил возможность того, что все это большая ошибка.

— Да. — Он снова посмотрел на меня, его полуприкрытый глаз на изуродованной стороне лица был налит кровью.

— Но почему? — спросила я со слезами. — Вы знали, но не верили?

— Нет. Я сделал это потому, что жизнь всегда важнее смерти. И жизнь любого из моих учеников важна, будь это хоть герцогиня, хоть дочь травника. Ради этой жизни, стоит пренебречь смертью пришельца с Тиэры.

— Он не пришелец с Тиэры! — неожиданно выкрикнула я. — Я знаю это.

— Вы не знаете, а хотите в это верить. Хотите настолько, что я даже допустил возможность рокового стечения обстоятельств, хотя понимал, что ваш разум затмевает какая-то романтическая ерунда.

Холод медленно поднимался по позвоночнику. Такого я не ожидала. Мой единственный союзник… Поправка, тот, на кого я надеялась, тот, кто должен был мне помочь, оказался ничем не лучше остальных. Даже хуже. Я чувствовала себя ребенком, которому на день рождения вместо игрушек преподнесли учебник по грамматике.

— А если бы… если бы… — И все же я отчаянно старалась подобрать слова, хотя, нужно было просто взять и уйти. — А если бы… — Взгляд упал на стол учителя, на стоящие на нем миниатюры. — А если бы вам сказали, что она, — я ткнула пальцем в портрет девочки, — пришелец с Тиэры? Что ваша голова забита романтическим бредом, вы бы поверили? Вы бы согласи…

Я встретилась взглядом с магистром и недоговорила. Я думала, что он был в ярости. Я ошибалась. Он был зол, но до ярости довела его я глупыми, призванными непонятно кого и в чем убедить, словами.

— Еще одно слово о моей личной жизни, — магистр нагнулся вперед, разглядывая мое лицо, — и я сам вышвырну вас с острова, благо поводов вы дали предостаточно, — он почти шептал, но этот шепот звучал громче любого крика. — А теперь вон отсюда, леди Астер.

— Как скажете, милорд, — я нашла в себе силы присесть в реверансе и пошла к двери, чувствуя предательскую слабость в ногах.

— И не думайте, что ему удастся уйти, — догнал меня голос учителя. — За ним в дирижабль успели запрыгнуть Люк и Аннабэль, у серых псов к барону Оуэну личный счет. Князь свяжется с ними, и прежде чем взять курс на Льеж, судно сделает остановку в Запретном городе. Ваш барон обречен, и чем быстрее вы это поймете, тем лучше.

— А как свяжется? — не оборачиваясь спросила я.

— Что?

— Как князь свяжется с дирижаблем? Как он вообще узнает обо всем первым? Как отдает приказания? У нас что, уже вывели новую породу скоростных почтовых голубей? Или собрали их из металла и шестеренок? — я не выдержала и на пороге оглянулась. Бросила один взгляд в изуродованное лицо магистра и поняла, что этой фразой добилась того, что не удалось никакими другими. Я увидела на лицеЙена Виттерна смятение. Мне все же удалось заставить его сомневаться.

— Не ваше дело, — хрипло ответил учитель. — Радуйтесь, что изоляции Академикума конец.

Я кивнула и вышла. Все-таки магистр был прав, историю творят не оружием и не на поле боя, ее творят за стенами кабинетов, вот такими вот неосторожно брошенными словами.

Как-то раз папенька пропал в горах. Налетел снежный буран, перевалы стали непроходимыми, люди замерзали в двух шагах от жилья, и даже дикие звери попрятались в норы. А отец был где-то там, в снежной круговерти с отрядом рыцарей.

На матушку было больно смотреть. Нет, она не причитала, не заламывала руки и не просила у богинь справедливости, возможно, лишь о милости, да и то в тишине спальни за закрытыми дверьми. Для нас она оставалась все такой же невозмутимой. Твердым голосом отдавала приказы, занималась хозяйственными делами, словно ничего не случилось. И лишь немногие замечали, как что она бросала взгляды в окно, как сильно сжимала и выкручивала ажурный носовой платок, как иногда терла пальцами виски, а поданное к ужину блюдо оставалось нетронутым.

Она ждала его возвращения каждую минуту, ждала без малого три месяца, ждала, даже когда слуги уже начали шушукаться и поглядывать на Илберта со значением, как на следующего графа Астера. Она улыбалась, когда мы с братом плакали. Она ни разу не показала слабость и не выдала того, что творилось у нее в душе. А когда отец вернулся, все тем же спокойным голосом попросила его больше так надолго не пропадать. И лишь я видела, как она прислонилась лбом к спинке стула в комнате для рукоделия, видела, как вздрагивали ее плечи, и слышала, как она, не оборачиваясь, произнесла, словно зная, что я стою и смотрю на нее:

— Самое трудное в неизвестности, это сохранять лицо, Ивидель, запомни это. Самое трудное и самое необходимое.

Я запомнила и сейчас изо всех сил старалась. Как и старалась день до этого. И день перед этим.

— Скоро Академикум прибудет в Эрнесталь, и мы все узнаем, — сказалаГэли. Она говорила, что-то подобное и до завтрака. — Иви, ну пожалуйста, скажи что-нибудь.

— Что сказать? — я посмотрела на идущую рядом подругу. — Что вряд ли известия нас обгонят? Ты же понимаешь, что ничего мы не узнаем, пока нам не сообщат.

Мы подошли к учебному залу как раз в тот момент, когда дверь открылась, и в коридор вышел магистр Виттерн. Учитель скользнул по мне взглядом, как по пустому месту, сдержанно кивнул Гэли и зашагал по коридору.

— Вы опаздываете, леди, — раздался скрипучий голос магистра Дронне, и мы поспешили на занятие.

— Итак, повторим, какие созвездия можно наблюдать осенью…

Мы сели, и учитель начал монотонно перечислять созвездия, словно счетовод суммы доходов и расходов. А все старательно делали вид, что слушают. Оли бросил бумажным шариком в Мэри, девушка не повернула головы, но на щеках появился румянец. Рут лениво перелистывала книгу в поисках картинок. Гэли стала писать письмо, Мерьем разглядывала стену…

У них куда лучше получалось делать вид, что ничего не произошло. Весь Остров делал вид, что ничего не случилось. Тиэрский барон оставил Академикум, и какие бы пророчества не намеревались сбыться, это была уже не их проблема. Не наша.

Академикум взял курс на столицу и все выдохнули с облегчением, в коридорах снова зазвучал смех, ученики снова стали опаздывать на занятия и ронять магические заряды. И лишь недостроенная виселица, да разрушенная библиотечная башня напоминала о произошедшем.

— Все знают, что если красная Иро закроет созвездие быка, то это означает великие бедствия или великие свершения… — продолжал бормотать магистр, не глядя на учеников.

— Куда уж без великих бедствий, — проговорила Тара, а Алисия хихикнула.

Я повернула голову и встретилась глазами с Мэрдоком. Сокурсник некоторое время разглядывал меня, а потом вдруг улыбнулся. Нет, не так. Любой другой человек, не знавший Хоторна, как знали его мы, не назвал бы это улыбкой, но я видела, как чуть приподнялись уголки губ наего обычно невозмутимом лице.

— А что означает парад лун? — перебил магистра Коррин.

— Простите? — мистер Дронне поднял голову.

— Парад лун, который скоро случиться, — повторил сокурсник. — Что он предвещает? Вы же сами учили, что каждое небесное тело имеет свое значение в зависимости от положения, времени года, часа наблюдения и … настроения звездочета.

Магистр снял очки и снова посмотрел на ученика, при этом вид у него был такой, словно он в первый раз нас всех видит и искренне не понимает, откуда мы все здесь взялись.

— Парад лун? Ах, да, парад лун… — учитель стал торопливо листать книгу, даже не глядя на мелькающие листки. — Что вы хотите знать?

— Что он означает? — на этот раз вопрос повторила Рут, а Алисия добавила:

— Великие бедствие или великие свершения? Я лично ставлю на бедствия.