Центурион - Долгова Елена - Страница 4

• Предыдущая
• 4/109
• Следующая

– Зачем, порази вас Разум?! Вы нарушили первое правило лояльности, Аналитик. Через несколько часов записи детекторов расшифруют. Я не дам за ваше благополучие и конфедеральной гинеи.

– А я и говорю – спрашивайте, пока есть время. Сядьте поближе, напротив меня – вот так. Я хочу видеть ваши глаза.

Септимус Хиллориан осторожно опустился на складной брезентовый стульчик.

Аналитик хрипло вздохнул, на мгновение опустил отечные веки.

– Я ждал – кто-то придет. Среди возможных вариантов вы были на четвертом месте… Раньше я делал меньше ошибок. Сдаю, побери меня холера. О чем хотите спросить меня: об Аномалии, о Департаменте, о себе?

– Обо всем. Сначала – о вас.

– Я только преждевременно постаревший псионик. Слишком больная развалина, чтобы получать удовольствие от жизни – я даже коньяк пить не могу. Ради моих врожденных способностей Департамент терпит в своих стенах эту разбитую галошу.

Уникальный в своем роде Аналитик кокетничал притворной скромностью старости – сенсы, возможности которых трансформировались в интуитивно-аналитический дар, ценились на вес золота. Старик был лучшим.

Тон разговора еле заметно переменился – Аналитик перешел на “ты”.

– Не будем терять время, сынок. Отсчет уже пошел, пока он тикает еле слышно, но вот когда рванет… Поверь слову старого ворчуна, многие потеряют свои головы.

– Что такое Аномалия? Это…

– Это чужое вторжение. Медленное… Очень медленное, оно станет по-настоящему опасным через десятилетия, но когда-нибудь – станет.

Хиллориан напрягся, но не отвел взгляда от черных провалов зрачков Аналитика.

– Чье?

– Этого я не могу сказать. Предположения слишком зыбки – я не хочу ослаблять тебя своими фобиями, парень.

– Вы рассказали об этом Фантому?

– Нет.

– Почему?

– Это ответ на второй твой вопрос – о Департаменте. Фантом не подлец – не надо обострять, сынок. Он человек, со своими амбициями, и в этом качестве видит одно – полноценную пси-наводку, причем впервые не созданную никем из людей. Колоссальную по силе. Мощную, прицельную, сокрушительную. Ты сам – не псионик, и никогда им не будешь. Ты чувствуешь зависть к псионикам, Септимус?…

Полковник опустил глаза и, помедлив, коротко кивнул.

– Верно. Ты не попытался врать мне – уже это хорошо. А теперь представь себе, каким эхом аукнется техническая возможность полноценной имитации возможностей сенса – да что там имитация, обладатель такой технологии заткнет за пояс сотню псиоников средней руки. Это ни что иное, как нарушение фундаментального исключения Калассиана. Псионический дар – всем. Скажи мне, положа руку на сердце – ты бы отказался?

Хиллориан попытался отвернуться, не смотреть в черные зрачки Аналитика. От мучительных, безуспешный попыток ныла шея.

– Ты бы отказался?

– Да…

Боль в шее отпустила. Хиллориан коснулся позвонков, помассировал затылок.

– Ваши беспардонные штучки меня раздражают.

– Я должен был убедиться в твоей искренности, сынок.

– Убедились?

– Вполне. Могу я спросить тебя о мотивах отказа?

Хиллориан припомнил грязноватый пепел, оставшийся от интервью Хэри Майера.

– Природный сенс платит за пси-наводки собой, он укорачивает собственную жизнь. Нельзя позволять человеку приобретать могущество, не платя за это ничем. Я атеист, Мировой Разум для меня – только словесная абстракция. Но если ад есть, если понятие греха все же не пустой звук – смертным грешником будет не маньяк-убийца, не растлитель, не продажный политик. Им будет человек с коробочкой в кармане – той, что по дешевке отдает в руки владельца разум другого существа.

Аналитик удовлетворенно кивнул.

– Что ж, пусть в четвертой кандидатуре, но я не ошибся… Теперь о Фантоме. Наш шеф по-своему честен. Но он на беду придерживается мнения, прямо противоположного твоему, Септимус. Идея-фикс: власть – в руки достойных. Сделать неуязвимыми сенсами элиту Каленусии – талантливых, ярких, прошедших сквозь сито в ряды истеблишмента. Возможно, и даже наверняка, он причисляет к избранным себя. Ты знаешь, чем чревата раскрутка дела?

– Любой конфликт в верхах переходит на качественно новый по разрушениям уровень.

– Верно.

– Мы не сможем оставаться монополистами таких технологий вечно. Иллирианский Союз…

– И это верно.

– Рано или поздно, когда мощь систем искусственного пси возрастет, найдется и тот, кто решится на общую промывку мозгов – тотальный гражданский контроль.

– Вот оно. Искусственный сенс не разрушается от собственных пси-наводок.

– Фантом об этом не знает?

О чудо – полумертвый Аналитик неистово захохотал, колыхнув оплывшим телом.

– Фантом не сволочь и не дурак. Но, кроме разума, у человека есть его… его… фаэрия. Не знаешь, что это такое? Тебе, не псионику, трудно понять. Это святое – мечта, которой следуют вопреки рассудку. Место в душе, которое желает сохраниться неизменным, хотя бы рухнул весь мир. Фантом отмахивается от далекой перспективы – до того, как пси-катастрофа разразится, он успеет умереть в своей постели. Но шефу хочется умеренной власти сенса – даже не столько власти, сколько ощущения возможности, причем – здесь, сейчас…

Хиллориан невольно посмотрел на часы. Глушитель пси-детекторов работал вовсю.

– Что я должен делать?

– Слушайся Фантома.

– ?

– Аномалия будет на повестке еще долго. С вероятностью 8/10 дело кончится экспедицией на место. Аккуратно, не подставляясь предложи Фантому свою кандидатуру…

– Допустим, а дальше?

– Если экспедиция пройдет как надо, ты, и только ты получишь в руки искомое…

– Что мне с ним делать?

Аналитик булькнул смехом.

– Все, что захочешь. А попросту – слушайся реликтового пси-критерия, который дураки называют “совесть”.

Полковник поморщился.

– Вы циник, Аналитик. Если я ошибусь?

– Ты не ошибешься с вероятностью 9/10, сынок.

– Хиленькая в таком деле вероятность-то.

– А у меня другой кандидатуры нет.

Септимус Хиллориан пожал плечами.

– Я могу погибнуть по дороге.

– А мы постараемся максимально уменьшить эту возможность. Ого! Старая калоша еще на многое способна. Глянь сюда…

Старик подкатил кресло к терминалу.

– Сядь, прочитай ориентировки на этих людей.

– А успеем?… – Полковник сделал неопределенный жест в сторону глушилки.

– Вполне. Читай – это твой страховой полис.

Хиллориан приник к экрану, преодолевая суеверное отвращение. Аналитик в кресле ждал, опустив тяжелые коричневые веки. Блики искусственного света играли на голом, покрытом старческими веснушками черепе.

– Прочитал. Кто это?

– Твоя команда.

– Что?!

– Твоя команда – люди, которых следует взять в Аномалию.

– Но…

– Никаких “но”. Ты хочешь выжить, сынок?

– Они не наши, не из Департамента.

– “Гляделкам Каленусии” не впервой привлекать гражданских статистов. Тем лучше, у Фантома будет меньше возможностей влиять и отслеживать тебя.

– Первый номер потенциально опасен. Очень. И одиозен до невозможности.

– Иллирианец? Для благой цели допустимо использовать любое барахло – был бы эффект. В каждом человеке есть эта самая… фаэрия. Будь терпелив, найди к нему подход. Я в тебя верю, сынок.

– А номер второй…

– А еще у них низкий коэффициент совместимости друг с другом – у всех. Так что легкой жизни не жди.

– Какая небесная Дурь заставляет сбивать несуразную команду?

Аналитик охнул, рванул и без того распахнутый ворот, дотронулся раскрытой ладонью до жирной груди, посидел, пережидая боль и одышку.

– Они несовместимы, Септимус, они опасны – каждый по-своему – я сам озадачен результатом. Но просчитывал многократно – этот результат не подлежит сомнению, получилась единственно возможная команда, которая дает тебе шанс выжить. Эти люди, как-никак, отобраны из миллионов. И еще – послушай, когда ты найдешь искомое…

Полковник, выслушав, сухо кивнул.

Аналитик развернул кресло.

• Предыдущая
• 4/109
• Следующая